Это случилось примерно в 1957 году. Однажды отец пришёл с работы и достал из-за пазухи маленького белого очень пушистого зайчика. Конечно, это оказался домашний кролик, но для нас он навсегда остался Зайчиком. Папе его кто-то подарил. Наша радость не знала границ.

Бедный Зайчик! Нас было пятеро детей – мал мала меньше, и все его тискали, таскали, играли с ним. Поскольку кроликов мы в хозяйстве не держали, жил он у нас на кухне. Там же, на широкой русской печи, ночевали и мы, дети. Зайчик подружился с кошкой, они спали вместе в углу. Видимо, он принял её за мать. А кошка его – за квартиранта: кролик постоянно к ней ластился, а она не проявляла никаких эмоций. Иногда терпела, иногда выгоняла.

Правила гигиены Зайчик не соблюдал, из-за чего нам часто попадало от мамы. Он делал свои дела где придётся. Конечно, маме это не нравилось, и она заставила отца соорудить Зайчику клетку. Но мы при каждом удобном случае всё равно таскали его в дом.

Через пару месяцев Зайчик превратился в огромного пушистого белого красавца с красными глазами. Мы очень любили его вычёсывать, а мама добавляла кроличью шерсть в овечью и пряла нитки для вязания.

Была зима. Незаметно для родителей мы притащили Зайчика в дом. Утром нас разбудил жуткий мамин крик. Высунулись с печи и видим: став совершенно чёрным, Зайчик стоит посередине кухни и отряхивается. Оказалось, утром пришла мама, затопила печку и стала подкладывать дрова. Печь уже вовсю горела, когда на маму прямо через пламя прыгнул Зайчик, совершенно чёрный. Он ночью залез в печку, где было тепло, от золы почернел, а когда мама зажгла огонь, выскочил и чуть не довёл её до инфаркта.

Летом пускали его во двор на вольные хлеба. Иногда Зайчик спал в собачьей конуре. Собака его терпела, уступала своё место. Из конуры он выходил далеко не белым и пушистым. Ел из одной миски с цыплятами, наседка гоняла его по всему двору.

Изредка мама пыталась пустить его на жаркое. Но тут поднимался слаженный вой из пяти глоток, и она сдавалась.

Однако её терпению пришёл конец. И мама решила кролика продать, раз уж нельзя зарезать. Послала меня и старшего брата на базар продавать Зайчика. Мне было девять лет, брату – двенадцать. А базар за десять километров, в городе. Тогда автобусы ещё не ходили, мы встали очень рано и потопали туда пешком.

Устроились в торговом ряду, выставили своего Зайчика. И тут нас окружила целая толпа. Такие кролики в то время были в диковинку. Кто-то его щупал, кто-то гладил, кто-то тискал. Покупателей – море. Стали торговаться. Предлагали разную цену. Чуть ли не аукцион устроили, кто больше даст. По нашим понятиям – баснословные деньги.

И тут нам стало настолько жаль прощаться с нашим Зайчиком, что оба начали реветь. Хотели выйти из толпы – куда там! Нас не отпускали, Зайчика тащили кто за лапы, кто за голову. Брат еле его удерживал. Хорошо, что там оказался человек из нашего села, он и вывел нас из толпы.

И вот идём мы пешком домой, ревём на всю долину. Во-первых, жалко Зайчика, которого мы чуть не продали. Во-вторых, что скажем маме? И тут нас догнал односельчанин с базара. Посадил на свою подводу, довёз до дому. Посоветовал сказать маме, что кролика никто не хотел покупать, в случае чего, он подтвердит. Мы так и сделали. Но мне до сих пор кажется, что мама нам не поверила.

Чем закончилась история с Зайчиком, уже не помню. Последнее, что всплывает в памяти, – как мы с братом идём с базара и горько плачем.