Страшно, аж жуть!

Эта лента производила какое-то жутковато-мистическое воздействие на человеческую психику, хотя уровень техники в те годы не мог позволить нашим кинематографистам создавать особые трюковые эффекты. Известно, что во время просмотра некоторых сцен «Вия» – молитвы Хомы Брута в церкви, «оживания» панночки, её полётов в гробу – некоторым зрителям становилось плохо, другие от страха закрывали лицо, выбегали из зала.

Одна женщина вспоминала, как реагировала на картину её впечатлительная подруга. Когда гроб начал летать, девушка схватила за шею сидящего впереди мужчину и завизжала тоненьким голоском. Потом разжала руки и, волнуясь, досмотрела фильм до конца. Удивительно, что мужчина на «нападение» отреагировал спокойно, не возмущался. Такова волшебная сила искусства!

Истины ради следует отметить, что экранизация «Вия» в 1967 году была в нашем кино не первой. Ещё в 1916 году режиссёр Владислав Старевич, отец мировой кукольной мультипликации, снял свою версию «Вия». Картина, к сожалению, не сохранилась. Но едва ли она представляет интерес, учитывая уровень развития кинематографа начала прошлого века.

Ещё одна попытка воспроизвести на экране мистический сюжет Гоголя была предпринята совсем недавно, к 200-летию со дня рождения писателя. Режиссёр Олег Степченко снял фильм «Вий. Возвращение». И хотя авторы картины ссылаются на некий ранний вариант повести Гоголя, их произведение имеет мало отношения к классическому образцу. Сюжет перекроен, действие перенесено в Трансильванию XVIII века, герои вроде бы те же самые, но психологизм и мистическая атмосфера ленты 1967 года исчезли – их заменили компьютерные спецэффекты.

Удивительно, но фильм «Вий», вошедший в золотой фонд нашего кино, делали не маститые мастера, а дебютанты. Константин Ершов и Георгий Кропачёв в 1967 году окончили Высшие режиссёрские курсы (мастерская Леонида Трауберга). Лента была их дипломной работой. Они же были и авторами сценария. Ершов позднее работал на Киевской киностудии имени Довженко, из его фильмов заметным успехом пользовались, пожалуй, только «Грачи». А Кропачёв до «Вия» и позднее работал художником на «Ленфильме», режиссурой больше не занимался.

Полёты во сне и наяву

На главную мужскую роль практически сразу был утверждён Леонид Куравлёв. После фильма Василия Шукшина «Живёт такой парень», где Куравлёв сыграл обаятельного шофёра Пашку Колокольникова, другого исполнителя роли философа Хомы Брута трудно было себе и представить. Правда, возникли проблемы со стрижкой «под горшок»: к тому времени Куравлёв был практически лысым. Но проблема разрешилась просто – всю «бурсацкую вольницу» в фильме обрядили в парики. Зато артисту пришлось долго заучивать православные молитвы и украинские песни.

Куравлёв сыграл эту роль замечательно. Его герой радикально меняется в каждую из трёх своих служб у гроба панночки. В первую ночь он читает молитву над покойницей как начётчик, монотонно, не вникая в смысл, обращаясь к Богу только формально. Во вторую ночь, заранее ужасаясь, он уже обращается к Нему, так сказать, лично, надеясь на помощь. В третью ночь Фома говорит с Богом не просто как с персоной, но даже несколько запанибрата. Мол, я прибегаю к Тебе как к последней надежде, но ведь Ты мне не поможешь. Впечатление такое, что только теперь он впервые всерьёз осознал, что Бог на самом деле есть, но при этом уверился, что Он далеко, Ему наших свечек не видно. Более того, Хома с этим смирился. И вся эта гигантская перемена личности – в трёх эпизодах, причём метаморфоза передана актёром совершенно ненавязчиво.

На роль панночки пробовались актрисы Елена Санько и Светлана Коркошко, но утверждена была Александра Завьялова. Однако после просмотра первых отснятых эпизодов директор «Мосфильма» Иван Пырьев потребовал снять её с роли. Он присмотрел на роль ведьмы другую актрису.

Пырьев был под впечатлением от комедии Гайдая «Кавказская пленница». Увидев, как лихо Наталья Варлей спускается из окна дачи товарища Саахова по верёвке в горную реку, он понял, что нашёл панночку. Кроме того, оказалось, что по воле случая Наталья Варлей родилась в румынском городе Констанца. А ведь издавна румынская Трансильвания считалась родиной вурдалаков и вампиров.

На съёмках фильма Наталью ставили на специальный вибратор, чтобы создалось впечатление, что панночка трясётся от злости; накладывали тусклый грим, как будто она зеленеет от ненависти; подсвечивали глаза, чтобы они светились изнутри сатанинским огнём.

Прежде чем пустить Варлей в «свободный полёт», в необычном гробу полетала чуть ли не вся съёмочная группа. Например, помощник режиссёра, весивший около ста килограммов, тоже проверял конструкцию на прочность. На большой высоте он раскачивал гроб и даже прыгал в нём.

Помните? «Вдруг… среди тишины… с треском лопнула железная крышка гроба, и поднялся мертвец».

Снимались полёты так. Под куполом павильона крепился сложный механизм. Первый гроб считался основным – в нём лежала умершая панночка. Второй летал по церкви с закрытой крышкой – именно он по сценарию никак не мог пробить очерченный философом магический круг. Этот маленький гроб метался в кадре порожняком. Двигали его вручную при помощи верёвок. А третий гроб был подвешен на шести металлических струнах к потолку. Именно в нём ведьма летала по церкви, стоя во весь рост. В основание гроба был вмонтирован металлический штырь-кронштейн, к которому и пристёгивали актрису монтажным поясом. За спиной, под балахоном, у неё была закреплена надёжная опора. На съёмках специально работал инженер по технике безопасности. Но всё это не спасло актрису от происшествий.

Однажды во время съёмок Варлей выпала из гроба, который на большой скорости нёсся по кругу. Как в калейдоскопе мигали свечи, мелькали брёвна церкви… Наталья потеряла равновесие. Травма была неизбежной, актриса летела с большой высоты вниз головой. Но Леонид Куравлёв, не имея опыта страховки, каким-то чудом поймал Варлей перед самым её приземлением на дощатый пол церкви. Вся съёмочная группа ахнула.

Известие о роковом падении «спортсменки-комсомолки» переросло в домыслы. Ходили слухи, что актриса погибла, об этом говорила тогда вся страна. Оказывается, выпускница циркового училища, воздушная гимнастка ужасно боялась высоты. Какая же сила воли должна быть у этой хрупкой девушки, чтобы каждый раз вставать в гробу под потолком церкви!

Мы восхищаемся её красавицей-ведьмой, а сама Наталья считает, что образ панночки в фильме «Вий» ей не удался. Акцент был сделан лишь на внешние эффекты.

Когда пыль осела

Натурные сцены фильма снимали на Западной Украине. Массовку – бурсаков-семинаристов – набирали в Чернигове.

«Труднее всего было найти хату, крытую снопами соломы, – вспоминал художник фильма Николай Маркин. – Хлеб тогда везде уже косили комбайнами. По нашей просьбе отыскали в дальней деревне мастера, который сжал поле серпом вручную и по-особому уложил снопы на крышу хаты».

Когда Иван Пырьев посмотрел отснятые в экспедиции натурные эпизоды, материал ему не понравился. Было ясно одно – фильм надо спасать: денег потратили много, да и картина плановая. «Вытягивать» фильм пригласили лучшего сказочника на «Мосфильме» Александра Птушко, который снимал «Садко», «Сказку о царе Салтане», «Илью Муромца», «Алые паруса». К тому же Лукич (так по-свойски звали его друзья) отлично знал украинский язык. Нередко он растолковывал артистам те или иные национальные обороты речи. Птушко заразил своей энергией всю съёмочную группу.

Декорации делали сразу в нескольких павильонах. Полгода рабочих «Мосфильма» пугала мрачная церковь, затянутая паутиной. Казалось, что злые чары упырей и вурдалаков распространялись даже за пределы съёмочной площадки. В выстроенную на киностудии церковь рабочие лишний раз старались не заходить. Между тем в новоявленном советском триллере пролилась лишь одна капля крови: ведьма-панночка, пугая философа, пустила кровавую слезу.

В фильме есть эпизод, когда несметное количество чудовищ влетает в храм: падают на землю иконы, летят вниз разбитые стёкла, срываются с петель двери. Тут же должна была падать огромная люстра – паникадило. Бутафоры не поленились и повесили на основание люстры множество мешочков с пылью. Когда паникадило грохнулось об пол церкви, все на мгновение онемели: в поднявшемся столбе пыли показалось, что произошёл взрыв. Успокоились, только когда пыль осела.

На съёмках «Вия» сожгли несколько центнеров свечей. Воск был дорогим, приходилось заказывать в специальных церковных мастерских Загорска толстенные свечи, состоящие из воска и стеарина.

Веки на шарнирах

Вурдалаки, упыри, мертвецы, вышедшие из могил, рождались в мастерской пластического грима. Над масками оборотней работала талантливая художница Сарра Мокиль.

Из сотни эскизов Птушко отобрал самые фантастические. Так, в фильме появились упыри с тремя вывернутыми носами, вислоухие вампиры, вурдалаки с губами в половину лица. Советская кинонечисть, по замыслу режиссёра, должна была отличаться не только выразительными лицами, но и размерами. Для контраста с «рослой нечистью» Александр Птушко собрал со всей Москвы карликов. Кривоногие, с большими, искусственно удлинёнными головами, они должны были олицетворять собой исчадие ада. Все выходцы с того света были загримированы так, что казались абсолютно лысыми и голыми. Вампиров и упырей мазали разноцветным гримом: одни имели синюшный оттенок, другие – серовато-чёрный. «Хома слышал, как нечистая сила металась вокруг него, чуть не зацепляя его концами крыл и отвратительных хвостов».

Оборотни в фильме удивительным образом лазали по вертикальной стене. «Снимал этот трюк опытнейший оператор Фёдор Проворов, – рассказывает художник фильма. – Из толстых досок была сколочена «стена». Макет ставили под углом к полу и снимали вампиров, сползающих сверху по наклонной плоскости. Над съёмочной площадкой зависал кран с оператором и режиссёром. Получалось, будто упыри, цепляясь когтями рук и ног, лезут по вертикальной стене».

Костюм Вия на «Мосфильме» делали из мешковины. Один слой материи пропитывали смолами, красили, накладывали другой слой. Вместо рук из гипса лепили крепкие жилистые корни деревьев. В результате одеяние чудовища получилось неимоверно тяжёлым. Трое рабочих мастерской с трудом переносили этот костюм, но артисту, исполнявшему роль Вия, предстояло в нём ходить.

На эту роль искали здорового мускулистого артиста. Подходящую кандидатуру нашли только среди спортсменов, занимающихся тяжёлой атлетикой. По сценарию Вий должен был «тяжело ступать, поминутно оступаясь». Спортсмену ничего изображать не пришлось – под тяжестью костюма он еле волочил ноги и каждый раз вылезал из задубевшего одеяния мокрый как мышь.

«Смертоносный» взгляд Вия создавался особенно тщательно. Никакой электроники тогда не было. Веки, не видевшие «божьего света», откидывались на шарнирах, их попросту тянули за верёвочки. А глаза начальнику гномов монтировали из стекла со светоотражающей поверхностью.

Нечистая сила была представлена в фильме и своеобразным животным миром, например, в картине работала «команда» чёрных кошек. Девять подросших чёрных котят достались съёмочной группе в наследство от картины «Чёрный чертёнок». Эти же кошки потом работали у Гайдая в «Бриллиантовой руке» и в фильме «Иван Васильевич меняет профессию». Мало того, что в «Вие» чёрные коты выскакивали из-под ног бедного философа Хомы в самый неподходящий момент, так на кошек надевали ещё и специальные шапочки-капоры с рожками. Животных заставляли прыгать с возвышения и в прыжке снимали на стене их тени.

Для изображения всякой нечисти Александр Лукич Птушко с оператором пробовали снимать в увеличенном виде насекомых – богомолов, жуков-носорогов, пауков. Но остановился всё-таки на близких к мистическим существам летучих мышах, воронах и филинах. Всю живность поставлял для съёмок известный на «Мосфильме» дрессировщик и постановщик трюковых сцен с животными Тариэл Габидзишвили.

«В картине было задействовано около пятидесяти ворон, – рассказывал дрессировщик. – Ловили их тут же, во дворе «Мосфильма». Выкладывали в старом сарае приманку, несколько дней не подходили, чтобы не спугнуть этих хитрых птиц. Попавших в силки пленниц забирали только ночью, чтобы не вызвать подозрение у остальных ворон. На съёмочной площадке давали команду, и чёрные птицы с шумом выпархивали из раскрывающихся с треском окон церкви. Бывало, кричу: «Лукич, вороны кончились». Он объявлял перерыв, мы тушили свет и лезли с фонариками на колосники снимать птиц. А павильоны-то огромные – до шестнадцати метров в высоту…»

Были у Александра Лукича и любимые животные, которые кочевали с ним из фильма в фильм. Например, он обожал собаку Мишку. Дрессировщик Габидзишвили привёз пса ещё из армии. Мишка был настоящий собачий звукоимитатор, мог рычать, как настоящий медведь, выть по-волчьи. В «Вие» он отчаянно «оплакивал» во дворе умершую панночку.

В общем, съёмки этого фильма были беспрецедентными для киностудии и останутся в памяти ещё надолго. Кстати, членам съёмочной группы летающие гробы снились ещё много месяцев после работы над фильмом. Все они были чёрного цвета, как и у Гоголя.