Не ври матери
12.03.2012 00:00
Он говорил, что я – дама аморального поведения

Не ври материЗдравствуй, «Моя Семья»! С газетой меня год назад познакомила подруга, теперь я ваша постоянная читательница. За это время были напечатаны две мои заметки. А сегодня хочу рассказать о своём материнском счастье – сыновьях Павле и Михаиле.



Когда я развелась с мужем, Павлику было пять лет, а Мишутке полтора года. После очередного скандала муж в пьяном угаре ударил меня, я забрала детей и ушла. Как потом шутила, при разводе всё имущество поделили с мужем поровну: ему – квартиру и всё, что в ней было, а мне – совместно нажитых детей.

Жила я с детьми сначала в общежитиях, потом получили малосемейку, а уже в 1997 году поменяли её на двухкомнатную хрущёвку.

Не могу сказать, что всё у нас было хорошо и просто, всякое бывало. Когда бывший муж «подженился», пытался забрать Павлика, чтобы не платить алименты. Вот тогда я на своей шкуре узнала, что можно легко оболгать человека и все в ложь поверят. Чего только не наговорил обо мне муж в школе, участковому, даже в инспекцию по делам несовершеннолетних не поленился сходить. И всё это за моей спиной.

Сын уже учился в первом классе, ему было семь лет, а младшему всего три года. И вот ведь как получилось: везде говорили, что я аморальная, не слежу за детьми, а забирали только Павла. Выходило, что двоих детей я воспитывать не могу, а одного – пожалуйста. Я обо всём этом и не узнала бы, если бы однажды, придя из школы, сын не спросил:
– Мама, а ты правда от меня отказалась?

Оказывается, отец показал ребёнку расписку, в которой я якобы написала, что отказываюсь от сына. Тут-то я и поняла цену отцовской любви!

Собрала ребят и отвезла их к своей маме в Ульяновск, а сама пошла по инстанциям.

Начала с завуча. Предупредила, что Павел больше не будет ходить в эту школу. И тут выяснилось, что классная руководительница получила заявление о пропаже Павла.

Завуч вызывает учительницу и спрашивает:
– От кого поступило заявление?
– От матери, – отвечает та.
– Побойтесь бога, – говорю, – я вам такого заявления не делала, и материнских прав меня никто не лишал.
– Ну вы ведь пьёте, – говорит завуч, – и ребёнок вам нужен только для того, чтобы получать алименты.

Тут я понимаю, что разговаривать с ними дальше бесполезно. Достала квитки, показала, что «полтора рубля» алиментов – не те деньги, из-за которых можно вести спор, и ушла.

Вторым пунктом стал визит к участковому и в инспекцию по делам несовершеннолетних. Говорю им:
– У вас сын на учёте стоит, и я как дама аморального поведения тоже учтена.
Они посмотрели мой паспорт, в картотеке своей поискали, не нашли. Участковый вспомнил:
– А-а, приходил тут один тип. Значит, это о вас он говорил. Идите домой и не волнуйтесь, я с ним лично проведу беседу.

Из милиции я пошла в отдел по защите прав ребёнка. Там меня выслушали и сказали, что я могу и дальше воспитывать своих сыновей, а они поговорят с бывшим и его пассией.

Потом у меня состоялся разговор с мужем, с тех пор я его долгое время не видела. И детей у меня никто и никогда больше не пытался забрать.

Жили мы дружно, у нас всегда собирались друзья сыновей. Соседки удивлялись, как я терплю этот шум и гам, а я радовалась, что у мальчиков хорошие друзья.

Они делились со мной радостями и проблемами, советовались. Я вёдрами пекла им пирожки с капустой и картошкой и радовалась, что дети мне доверяют. С детства приучала их делиться с ближним. Папа мой как-то удивился:
– Я первую клубнику внукам принёс, а ты на всех поделила.

А как же я по-другому научу сыновей тому, что надо заботиться о ближнем? Что надо не только брать, но и отдавать? Они и яблоки свои делили со мной. Получалось, что у них остаётся по одной половинке, а у меня их две. И ни один не обижался. Конечно, я вторую половинку опять делила на всех.

А ещё я всегда защищала своих сыновей. Перед родительским собранием в школе мы спокойно разбирали ситуацию дома, решали, кто прав, а кто виноват, почему мой ребёнок поступил именно так, а не по-другому. И уже на собрании я могла либо извиниться за поведение сына, либо сказать: а вот тут вы не правы. Все учителя знали, что напрасно защищать сыновей я не буду, но и в обиду их никому не дам. Одна учительница мне сказала:
– Вы так защищаете своих сыновей, а этого делать нельзя.

Это после того, как она при всём классе назвала сына воришкой, а когда разобрались, что это неправда и сын не брал чужого, я попросила её извиниться перед ним в классе при ребятах. Получается, что опорочить ребёнка перед всем классом можно, а попросить прощения – нельзя.

Я и сама, если была не права или напрасно ругала сыновей, просила у них прощения. За свои поступки надо отвечать – этому я их тоже учила с детства. Конечно, мне приходилось их наказывать, и даже ремнём. Всё бывало: не ангелы росли, а обыкновенные мальчишки.

Они никогда не говорили мне слово «дай». Если что-то хотели, всегда спрашивали: «Мама, ты можешь это купить?» Мы вместе решали и в большинстве случаев покупали.

Помню, Миша попросил купить ему велосипед. С деньгами тогда было туго, и я отказала, объяснив, что ему необходимы новые ботинки. Он молча кивнул и ушёл спать.

А я не смогла уснуть, его грустный взгляд не давал покоя. Подошла к нему, он тоже не спал, и сказала:
– Сынуль, утром оставлю денежку. Позвони отцу, и купите велосипед.

Отцу он звонить не стал, а поехал в магазин с другом. Продавщица сначала не поверила ребятам и позвонила мне на работу. Спасибо ей, что не прогнала мальчишек, а помогла им.

Встречаться с отцом я своим ребятам никогда не запрещала. Другое дело, что они этого не хотели.

По дому они у меня всегда всё делали. Я их учила и гвозди забивать, и пуговицы пришивать, и лобзиком вырезать, и готовить. Конечно, иногда кто-то из них говорил:
– Не буду мыть полы, это девчачья работа!
– Учись, сын, учись. В армии пригодится, – отвечала я.

Но убедить их в том, что они должны всё уметь, помог случай.

Меня на «скорой» увезли на операцию. Уезжая, я сказала детям, чтобы шли к моей сестре. А та их у себя не оставила – аргументировала тем, что у неё места для племянников нет. Тогда они пошли к бабушке, моей свекрови. На следующий день она выпросила для них путёвки в пионерский лагерь у меня на работе. Спасибо ей за это большое, потому что путёвок не было, но ради меня сделали всё возможное, и мои ребята отдохнули на свежем воздухе.

Вот тогда я и сказала сыновьям:
– Вы у меня взрослые парни и понимаете, что нас только трое. Если со мной, не дай бог, что-то случится, вы должны быть сильными и самостоятельными.

А было моим тогда 10 и 7 лет. С тех пор вся посильная домашняя работа входила в их обязанность. И ничего страшного, что иногда ночами, когда дети спали, я что-нибудь за ними переделывала. А готовят они и сейчас очень вкусно, уже став отцами семейств.

Оба отслужили в армии. Я благодарна Господу за то, что дал мне силы пережить и этот этап жизни. Не знаю и не хочу знать, как сложилась судьба двух старлеев, которые избили Павла до сильного сотрясения мозга, Бог им судья. Спасибо врачу в санбате, который лечил сына. Правда, я вовремя приехала в часть и лишь после этого сына отправили в санбат, а потом мне удалось добиться, чтобы его положили в госпиталь. Слава богу, всё обошлось, и дослуживал он уже в Ханкале (Чечня).

А младший сам написал рапорт на службу в Ханкале, чтобы «быть с братом на равных». Милый, добрый Мишечка! Видел, как мне было плохо, когда Павел там служил, и написал мне, что его отправляют на Дальний Восток.

Я несколько дней пыталась узнать, где служит мой сын. Отправили запрос через наш военкомат. И когда пришёл ответ, что Миша в Ханкале, я дала ему телеграмму. «Сынок, знаю, где ты. Всё нормально. Только береги себя и пиши. Целую. Мама».

Бог вернул мне сыновей целыми и невредимыми. Когда Миша приехал домой, Павел сказал ему:
– Знаешь, брат, я за всю жизнь столько матери не врал, сколько за время твоей службы.
А всё потому, что Миша писал мне: служба идёт нормально, если не веришь – спроси у Паши. Я с письмом бегу к старшему, тот, конечно же, начинает меня успокаивать, а у самого желваки ходят.

Самой большой наградой для меня были слова сыновей в тот вечер, когда вернулся Миша:
– Мама, мы не знаем, откуда в тебе столько силы, но именно твоя любовь защищала нас. Ты одна нас вырастила, ты наша мапа.

И поклонились. До сих пор слёзы на глаза наворачиваются, а тогда я поняла – жизнь удалась.

Сейчас оба сына женаты, у них замечательные жёны, обе Оленьки. У Паши трое детей, у Миши пока один. Я обожаю троих внуков и внучку, горжусь своими сыновьями. Смотрю, с какой заботой и любовью они относятся к жёнам, как помогают по дому, и радуюсь.

И я очень благодарна им за то, что в трудные минуты они всегда со мной. Помогают, поддерживают морально, да и материально тоже.

Мальчики мои, будьте счастливыми и успешными; пусть семьи ваши будут крепкими и царит в них любовь; пусть все ваши мечты и желания сбываются, а дети будут вашей гордостью и счастьем, как вы для меня. Да хранит вас Господь!

Из письма Любови Петровны Богдановой,
г.Тольятти, Самарская область