СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Действующие лица Виктор Добронравов: Знаете, кто лучший друг моего отца?
Виктор Добронравов: Знаете, кто лучший друг моего отца?
23.04.2018 17:11
ДобронравовВиктор Добронравов – потомственный артист, к тому же артист многоплановый: играет в театре, снимается в кино, поёт в группе, участвует в мюзиклах. О своей работе, семье, радостях и трудностях Виктор рассказал в интервью нашей газете.

– Виктор, в чём для вас значимость, значительность профессии?
– Пусть это не покажется пафосным, но самое ценное в ней, как мне кажется, – врачевание душ. Есть такое выражение «театр – это ваше отражение», потому что артист со сцены многое показывает зрителю в зале. Зритель, как в зеркале, может увидеть и свои достоинства, и недостатки. Думаю, это самое главное.

И насчёт врачевания душ: и у меня, и у папы есть такие примеры. Один мальчик в двенадцать лет не разговаривал, у него было какое-то психическое расстройство. И вот он начал смотреть сериал «Сваты» – и заговорил. А ещё у нас в театре шёл спектакль о проблемах взаимоотношений отцов и детей. Так вот, одна девушка написала в интернете, что, посмотрев спектакль, позвонила отцу, с которым не общалась несколько лет. Или такой факт: тяжелобольная женщина была прикована к постели, она не хотела ни с кем общаться, жила как под колпаком. Начала смотреть сериал «Не родись красивой» – и стала разговаривать. Даже написала об этом Нелли Уваровой. После этого письма актриса приезжала к ней, чтобы поддержать.

Это спасение человека! Искусство заставляет людей подниматься духовно, оно способно побеждать болезни. Это волшебство.

– Ваш отец признался, что актёрство проявилось в нём уже в детстве – он любил всех смешить. А у вас как?
– Таким балагуром, как папа, я никогда не был, но мне всегда нравилось быть душой компании. В восемь лет впервые вышел на сцену в образе Маугли; на мне были только трусики, и я исполнил песню Игоря Саруханова «Дорогие мои старики, дайте я вас сейчас расцелую». Весь театр умилялся и смахивал слезу. Мы, дети актёров театра «Сатирикон», каждый год выступали в капустниках, делали номера с Даней, сыном актёра Владимира Большова. А с Полиной Райкиной играли в эпизоде в спектакле «Багдадский вор». Я был Багдадским вором в детстве, а она – маленькой Фатимой.

Желание заниматься театром проявилось в старших классах. Слава богу, у меня есть какие-то способности, могу и петь, и танцевать. Было бы печально, если бы они отсутствовали. Но вначале просто возникло желание идти по проторённой дорожке – я ведь вырос в театре, пропитался его атмосферой. Всё было близко, рядом, да ещё и весело. Когда тебе пятнадцать лет, ты стремишься к такой жизни. Ведь в этом возрасте не задумываешься, что впоследствии всё будет непросто и небыстро. Папа, будучи очень известным в узких театральных кругах, по-настоящему популярным артистом стал к пятидесяти годам. И ведь никто из актёров не знает, когда это с ним произойдёт и произойдёт ли вообще.

– Вы – лидер группы «Ковер-Квартет». Увлечение музыкой тоже из детства?
– Я всегда любил петь, и лет в одиннадцать родители отдали меня в музыкальную школу по классу фортепьяно и саксофона. Убеждён, что музыка нужна артисту, а фортепьяно – базовый предмет. Человеку совсем не обязательно потом заниматься музыкой, но для общего развития она необходима каждому, хотя бы чтобы её понимать. Так же и с театром: чтобы прийти посмотреть спектакль и понять его, нужно прочитать не одну книгу, надо развиваться.

– Музыка – это ведь космические вибрации.
– Самое близкое к Богу искусство. Потому что её нельзя ни потрогать, ни попробовать на вкус, это что-то волшебное. Самые дорогие для меня моменты, когда я от музыки плачу. Могу идти по улице, слушать в наушниках – и заплакать. Удивительно, как человеческая душа реагирует на эти вибрации. Я пел всегда – и дома, один, и с папой. Потом поступил в Вахтанговский театр, где мы в 2005 году выпустили музыкальный спектакль «Мадемуазель Нитуш», который играем до сих пор. То есть я постепенно развивался.

alt

– А как вы попали на главную роль в мюзикл «Красавица и чудовище»?
– Это произошло в 2009 году. Чем был интересен проект? На пробы люди приходили не просто как на конкурс талантов – это был конкурс артистов-профессионалов. Я и не думал стать победителем, мне очень хотелось попасть в тройку финалистов, поскольку они должны были поехать в Нью-Йорк, посмотреть этот мюзикл и даже познакомиться со знаменитым композитором Эндрю Ллойдом Уэббером. Но пока шёл кастинг, бюджеты сократились, финалистов никуда не повезли, а я неожиданно оказался победителем. Участвовал в этом мюзикле за небольшие деньги. Это был не заработок, но интересный опыт. Вообще заработок никогда не являлся для меня важным, хотя в Театре имени Вахтангова у нас очень достойные зарплаты, грех жаловаться. Но мы и работаем много. Однако театр – это в первую очередь про любовь.

– При всей вашей многоплановости вы в первую очередь артист театра. Что такое театр вообще, как вы для себя определили?
– Это вселенная, большой мир, и он может быть разным – и хорошим, и не очень. Здесь разные планеты, разные измерения. Судьба подарила мне возможность заниматься хорошим театром – сильным, стильным, мощным, глубоким, разнообразным. Возможность выходить на сцену с великими артистами, учиться у них и набираться опыта.

Сейчас у меня в театре несколько спектаклей, и они все разные. В «Отелло» роль Яго, в спектакле «Улыбнись нам, Господи» – другая, и совершенно иная в спектакле «Бег». Играть такие разные роли – ни с чем не сравнимое чувство. Я люблю то, что делаю. И ещё для меня театр – это возможность сбежать от бытовых проблем, от эмоциональной усталости и погрузиться в какую-то другую реальность, другое измерение.

– Художественный руководитель театра Римас Туминас словно вдохнул в него новую жизнь, не так ли?
– Я рад, что Театру имени Вахтангова судьба подарила Туминаса. Это великий театр с большим прошлым, а Римас привнёс в него сегодняшний день. В какое-то время Театр имени Вахтангова, переживший свой расцвет в шестидесятые-восьмидесятые годы, словно остановился, замер. Сейчас это определённо новый расцвет.

– В одном из самых громких спектаклей, «Царь Эдип», у вас главная роль. Сложная роль. Какую задачу перед вами поставил режиссёр?
– Режиссёр Туминас никогда никому не говорит, что должен актёр донести до зрителя. У него спектакли многозначные, в них много символов. Например, огромная труба, которая перекатывается по сцене, символизирует Рок. Но сколько я слышал версий по поводу этой трубы! И что интересно, в спектаклях этого режиссёра каждый видит свою трактовку.

Разговор режиссёра со мной шёл об ответственности. Там ведь герой, молодой человек, приравнял себя к богам, решил, что он их перехитрил. И когда всё открывается, Эдип берёт всю ответственность на себя. Эта роль – «на вырост», чем старше я становлюсь, тем глубже буду копать. Уже в последних спектаклях стал по-другому делать финал. То есть мой герой, Эдип, становится мучеником, идёт по дороге как святой, не страдает, не рвёт на себе волосы, он спокоен, всё принял. Я это понял – и таким его представляю на сцене. Эдип оказался слеп, когда был зрячим, а потом, ослепив себя, прозрел – духовно. Мне понравилась такая мысль: случилось с человеком что-то неприятное, он сразу с вопросом к Всевышнему – за что? А надо по-другому ставить вопрос: не «за что мне это, Господи?», а «зачем?». А для того, чтобы перенести эти испытания и с пониманием прийти в другую точку своего пути. И я через это проходил. Бывало, что-нибудь со мной случалось, я переживал, а потом осознавал: это даже не очень хорошее событие привело меня туда, где сейчас оказался.

– Наверное, это понимание пришло к вам от отца, он человек мудрый.
– Ребёнок познаёт мир через родителей. Ведь у него нет своей информации, так что он записывает на свой «жёсткий диск» многое из опыта отца и матери. Папа был для меня примером во всём, я таких людей больше не встречал.

– Волнуетесь, когда он приходит в театр на вас посмотреть?
– Папа очень благодушный и благодарный зритель. Он не потерял способности восторгаться, и если папе понравился спектакль, по нему это сразу видно – сияет! А если что-либо не понравилось, по лицу отца этого не заметишь, но он начинает говорить общие вещи вроде «ну да, совсем неплохо, а будет ещё лучше…». Именно по таким фразам и можно понять, что я, на его взгляд, играл так себе.

– У вас в кино больше сорока ролей, а главные только-только приходят. Не обидно?
– Я изначально хотел поработать в кино ради искусства, а не ради заработка. Чтобы участвовать в сериале «Оттепель» с таким режиссёром и такими партнёрами, даже готов был сам заплатить. Я бы хотел и на Западе в кино поработать, они там далеко ушли от нас.

– Скоро на экраны выйдет фильм «Т-34», где у вас одна из главных ролей. Расскажите, что это за кино.
– «Т-34» – большая картина великолепного режиссёра Алексея Сидорова, она сделана по типу фильмов советских времён. Мы надеемся, что это будет событие. Я там механик, всю картину отъездил на танке, причём снимали всё внутри танка, на ходу, – современные технологии позволяют. Наша задача была объединить поколения: чтобы фильм оказался интересным и молодым, и чтобы его не было стыдно показать старикам.

– Вы страстно, по вашему признанию, увлекались баскетболом. Почему вдруг именно этот вид спорта?
– Папа научил играть, сделал кольцо во дворе в Марьиной Роще, и там играли все подростки из ближайших дворов. У папы вообще золотые руки, он и сварщиком поработал, так что сам сделал кольцо. Его ломали – папа делал снова. Вот я и увлёкся, играл по восемь часов. У меня был любительский баскетбол на хорошем уровне. Мы и сейчас играем, даже образовалась группа из артистов «Кинобаск».

– А экстремальными видами спорта не увлекались?
– Сноубордом увлёкся. Нам на свадьбу подарили два сноуборда, я сначала не хотел даже пробовать, а потом подумал: так и жизнь пройдёт. Теперь катаюсь. Люблю нырять, могу и на десять, и на двенадцать метров нырнуть.

– С женой Сашей вы учились в школе. Так и дошли до свадьбы?
– Это была школа Казарновского, где я учился, будучи подростком, так что мы с Сашей знакомы лет двадцать. Так вот всё и сложилось, что мы поженились. И я понял, что такое любовь: это секс с другом. Жена – твой самый близкий человек. Я однажды спросил маму: «Этот артист – папин лучший друг?» А она ответила: «Нет, сынок. Я – папин лучший друг». Вот так же и у нас с Сашей.

– Какие у вас самые яркие воспоминания детства?
– Много воспоминаний связано с Воронежем, я там жил с года до пяти лет. До сих пор помню осень, лужи, запах опавшей листвы. И ещё один случай, это тоже в Воронеже было. Мы с мамой купили арбуз, не очень большой, я его понёс. Мама отошла, и пока я её ждал, арбуз уронил, а тот – пополам. Стою, плачу. Пришла мама и говорит: «И чего ты плачешь? Ничего не случилось, теперь арбуз и резать не надо». Много воспоминаний из Таганрога, где три летних месяца я жил у бабушек. Первые сигареты, шрамы, приключения и поцелуи…

А ещё детская травма – очереди. Помню, стою маленький за хлебом, вдруг появляется какая-то женщина и отодвигает меня в сторону. Это было очень обидно. Или вот ещё: лет в двенадцать пошли с папой в кино, я занял места – папа попросил. Но пришёл большой дядя и сел, не обращая внимания на мои возражения. Так что я до сих пор физически не переношу очереди.

alt

– Сегодня артистов делают знаменитыми кино и телевидение. Ваш отец просто мегазвезда, младший брат Иван стал знаменитым в четырнадцать лет, сыграв одну из главных ролей в фильме Андрея Звягинцева «Возвращение». Не было ощущения, что вы отстаёте от них по популярности?
– Я очень хочу сниматься в кино, но сейчас отказываюсь от многих ролей. Хочется, чтобы количество ролей в нашем кино уменьшалось, а их качество улучшалось. Сниматься ради заработка или популярности не желаю. Великим артистам прошлого – Яковлеву, Папанову, Миронову – было легче, не существовало такого потока информации, и они снимались в кино у великих режиссёров. А как нам, сегодняшним артистам, стать знаменитыми в этом потоке сериалов? Порой снимаешься в чём-то далёком от высокого искусства, а не будешь сниматься – кто тебя узнает? Хотя недавно меня не утвердили на роль, сказали – уж очень известен. Поэтому надо хорошо фильтровать предложения, больше работать над собой. Например, мы с женой стараемся, чтобы наши дочки не смотрели слишком часто телевизор, хотя все дети любят мультики. Незаметно привыкнут к телевидению, а ведь оттуда столько грязи льётся.

– А почему столько грязи, как думаете?
– Я бы сказал, спрос рождает предложение. Не надо ждать, чтобы правительство что-то поменяло в тех же телепрограммах, надо самому меняться, начать с себя. Когда Римас Туминас пришёл в театр, он заявил, что надо подтягивать зрителя, а не идти за ним. Поставил спектакль, который не готовы были принять не только зрители, но даже сами артисты театра. Туминсу понадобилось десять лет, чтобы всё изменить. В итоге Вахтанговский стал одним из лучших театров страны. В наш театр ходят не по одному разу не только на спектакли Туминаса, но и на «Бег» Юрия Бутусова. Или на «Бесов» – последнюю постановку Юрия Любимова. Некоторые зрители придут, ничего не поймут, но придут ещё раз, а там уже втянутся.

– Будь ваша воля, что бы вы добавили на ТВ сегодня, изменили?
– Я бы скорее убавил. Например, вынес эти популярные разрушающие душу ток-шоу на отдельный канал, и всё. Кому они нравятся – пусть нажимают свою кнопку и смотрят. Я против того, чтобы на телеэкране был театр, всё-таки это особое искусство. Но некоторые спектакли необходимо смотреть, например «Поминальную молитву» Марка Захарова. Невероятный спектакль! Представляю, что испытывали зрители в зале, если он даже с экрана так воздействует. Так что не прибавлять, а убавлять.

– Три главные ценности в вашей жизни.
– Ответственность, уважение, любовь. И, конечно, оставаться самим собой.

– Вы признались, что любите поэзию. У вас есть любимые строки, которые периодически приходят на ум?
– Я частенько вспоминаю строки Андрея Дементьева: «Никогда ни о чём не жалейте вдогонку, если то, что случилось, нельзя изменить…» Какой смысл жалеть о том, что прошло? Оно уже не вернётся. Иногда не получить желаемое – это и есть удача. Твоё от тебя никуда не уйдёт, а если ушло – было не твоё.

Расспрашивала
Эвелина ГУРЕЦКАЯ
Фото: из личного архива, PhotoXPress.ru

Опубликовано в №16, апрель 2018 года