– Эти морские круизы хуже любого «ол инклюзива», – простонала Наташа – моя соседка по каюте, пытаясь застегнуть на себе шорты.
– Почему это? – удивилась я, переворачиваясь на живот на своей узкой койке и любуясь женственной фигуркой Натальи.
– В отеле хоть какое-то движение: то на пляж бежишь, то с пляжа, вечером рейд по магазинам. А на корабле всё рядом: и бассейн, и ресторан, и лавка с сувенирами. Только и остаётся, что бока в шезлонге отлёживать.
– Ничего, завтра в порт придём, опять будет экскурсия. Набегаемся до обалдения.
– Не знаю, как у кого, а у меня созерцание древностей вызывает просто-таки зверский аппетит, – возразила соседка, стягивая шорты и снимая с плечиков сарафан. – Все калории, что потеряю во время экскурсии, тут же компенсирую за обедом в двойном объёме.
– А потом растрясёшь их на танцполе, – утешила я. – Я видела, какой шейк ты вчера отколола. Даже испугалась за твоего партнёра.
– Да, он сразу после дискотеки в медблок поковылял давление мерять. Музыканты потому и играют в основном вальсы и танго, чтобы пассажирское поголовье не уменьшилось. Но дедушка Арчибальд попросил что-нибудь ритмичное. Вот они и вжарили шейк.
– Это он впечатление на тебя произвести захотел, Казанова престарелый, – хихикнула я.

Но она, вместо того чтобы посмеяться и посплетничать о своих седовласых воздыхателях, вздрогнула и уронила сарафан.

– Нат, ты чего?
– Я тебе рассказывала, как сходила замуж за Казанову? – спросила она после долгой паузы.
– Нет, – заинтересованно отозвалась я и села на койке, подтянув колени к подбородку. В такой позе я привыкла слушать всегда очень живые и интересные истории своей соседки.

Я уже знала, где Наталья Переверзева родилась, как росла и училась, влюблялась и расходилась. Знала и о её «самом лучшем в мире сыне». Пока Наташа устраивала личную жизнь, Антона воспитывала бабушка. Кормила его полезными, но неинтересными кашами, заставляла убирать комнату, учить уроки, стирать носки и чистить обувь. Зато «воскресная мама» заваливала игрушками, водила на аттракционы, кормила чипсами и бургерами. Понятно, что мальчишка обожал мать и ждал каждой встречи с нетерпением.

Это Антон оплатил путёвку на морской круиз, поскольку она где-то вычитала, что на пассажирских лайнерах полно иностранных женихов, весьма неравнодушных к славянской красоте. Ожидания не обманули. Кавалеров, причём холостых, хватало, и успехом кареглазая русоволосая женщина пользовалась бешеным. Вот только самому молодому воздыхателю было крепко за шестьдесят, что сорокапятилетнюю Наталью совершенно не устраивало. Возможность вступить в брак с прицелом на наследство её тоже не интересовала. Она и сама хорошо зарабатывала, и сын не сидел сложа руки. Вот и оставалось разочарованной Переверзевой любоваться морскими видами, плескаться в бассейне да объедаться вкусностями, которыми камбуз закармливал пассажиров круиза.

– Так с каким это Казановой тебя свела судьба?
– Да, было дело, – тряхнула головой Наталья, выныривая из воспоминаний. – Когда мы с Вовкой развелись, его родители – вот же золотые люди были! – заявили: «Не допустим, чтобы нашего внука в съёмной конуре воспитывали или в общаге». Разменяли квартиру, и я стала обладательницей приличной однушки. По соседству жила молодая пара – Ирка и Димка, я с ними тут же подружилась. Позвали они меня как-то на день рождения. Там я его и увидела, Казанову этого страшненького. Маленький, тощенький, глазки-буравчики, подбородка нет, губ тоже, вместо них длинная кривоватая прорезь.
– Какой же это Казанова? Это Урия Хип какой-то! – перебила я.
– Не знаю, какой там Хип, а вот на ящерицу он точно похож. Наткнулась я на это чучело и замерла от неожиданности. Хорошо хоть белым днём его увидела. Ночью уписалась бы от страха. А он глянул на меня покровительственно и лапку свою цыплячью протягивает.
– Вениамин. Одноклассник виновника торжества.

Господи, думаю, оно ещё и Вениамин!

Садимся за стол, и тут выясняется, что это земноводное женато. И супруга его весьма симпатичная девочка. Как же он её, несчастную, школил!

– Положи салфетку на колени, заляпаешься. Куда сок в бокал наливаешь? Это для вина. Не ешь этот салат. Ты же знаешь, что чеснок не переношу.

А она ничего, слушается. Только шепчет жалобно:
– Венечка, не ругайся. Венечка, потише.

Весь вечер я не могла от этого недомерка глаз оторвать.

– Значит, пронял он тебя чем-то.
– Упаси боже! Знаешь, как натуралист наблюдает за не известным науке гадом, так и я на него смотрела и удивлялась, как эта милая девочка умудрилась так влипнуть.

Ушли они рано. Жена его, оказывается, была беременна. Я помогла Ирке посуду перемыть, а потом сели мы с Димкой по рюмочке ликёра тяпнуть.

– Ну и одноклассничек у тебя! – говорю. – Досталось ему, наверное, в школе?
– Кому, Вене? С чего вдруг? – удивляется Дима.
– Как с чего? Ты-то за десять лет пообвык, а на свежего человека этот уродец убойное впечатление производит. Детвора, наверное, издевалась?
– Никогда в жизни!
– Да ладно! Одних его ушей-локаторов хватило бы, чтоб задразнить насмерть.
– Хочешь верь, хочешь не верь, но никто никогда Вениамина пальцем не тронул.
– Ты, может, в какой-то идеальной школе учился? В моём классе была полненькая девчонка Алка Чижова. Дня не проходило, чтоб она не рыдала, так её доводили. Еле-еле восьмой класс окончила и в техникум сбежала. Дети – народец жестокий.
– Обычная у нас была школа. А Веню не трогали, потому что… Ну, как тебе сказать. Он хорошо учился и всегда давал списывать. А толковым ребятам мог сложную тему так разжевать и в мозги вложить, что куда там учителям. Мне химия поначалу не давалась. И он меня так подтянул, что она в любимый предмет превратилась. Я потому и пошёл в химико-технологический вместо военного училища. Хотя Веня из обычной семьи, у него всегда водились денежки. Мог купить пирожки или мороженое на всю компанию, не ожидая возврата потраченного. Да, ещё он был и сейчас остаётся весьма острым на язык. Стоило кому-то его чуть-чуть задеть, он выдумывал такую злую дразнилку, что двое наших ребят реально в другие школы перевелись. Прибавь к этому невероятный апломб…
– Какой, к чёрту, апломб? На каком основании?
– Оснований никаких, а апломб просто дьявольский. И что интересно, никто не пытался его обломать. Почему-то всем казалось, что если держится королём, значит, имеет право.

Прошло, наверное, года три. Я о Вениамине и думать забыла. Звонят мне как-то соседи, приглашают на блинчики. Мы частенько друг к другу ужинать ходили. Ну, меня долго звать не нужно. Переоделась из халата в спортивный костюм, губы подкрасила, прихватила пачку хорошего чая и спустилась на третий этаж. Вхожу, а за столом прыщ этот сидит с брюзгливым выражением на физиономии.

– Долго же ты собираешься.

И я, не поверишь, начинаю оправдываться. Выслушал меня Вениамин, не мигая. А он, кстати, практически не моргает, точно как ящерица или игуана. Заявляет:
– Ладно. Но больше не заставляй меня ждать.

Встаёт во весь рост, во все свои сто пятьдесят четыре сантиметра, кладёт мне руку на плечо и торжественно произносит:
– Это моя следующая жена.

Мне бы двинуть его под дых, чтоб не наглел, или, ещё лучше, рассмеяться в лицо и спросить:
– Какая я тебе жена? Ты себя в зеркало видел?

А я вместо этого краснею и опускаю глазки. Так мы и женихались. Пока не вижу суженого-ряженого своего – ржу и прозвища пообиднее выдумываю, чтобы в рожу ему бросить. А увижу – и, будто заколдованная, делаю всё, что велит. Соседи, на глазах у которых всё это происходило, по голове меня сочувственно гладят, а Димка объясняет:
– У Вениамина всегда девчонки – высший класс. Правда, он ни с одной надолго не оставался. Натешится и к другой переметнётся.

Маму мою, когда она будущего зятя увидела, чуть не стошнило прямо ему на ботинки.

– Доченька, – спрашивает, – неужели ты такого вот полюбила?

Куда там полюбила? Глаза б мои его не видели! А замуж пошла.

– Наташ, но если его, с позволения сказать, обаяние только на близкой дистанции действовало, надо было оборвать все контакты! Не отвечать на звонки, не приходить на свидания, – перебила я.
– А он всегда меня по дороге перехватывал. Только выйду за порог, он тут как тут и вьёт из меня верёвки, – горько вздохнула Переверзева.
– Извини за интимный вопрос… Может, он хоть в постели гигант?
– Смеёшься? – всплеснула руками соседка по каюте. – Так я ещё и родить от него думала. Вернее, он настаивал. К счастью, организм умнее меня оказался. Не забеременела. Прожили мы четыре года. И что ты думаешь, увели у меня это диво дивное!

Я чуть не скатилась с узкой койки.

– Не может быть!
– Ещё как может! Уехал он как-то в командировку. Во всяком случае, так сказал. И тут звонит мне какая-то девица и начинает обвинять, что я мужа не люблю, не понимаю, что оценить его богатый внутренний мир и душу может только она. Короче, отдайте Венечку.

Смешно вспоминать, но я ведь даже возражала, бороться за свои права пробовала. В общем, наорали друг на друга, и девица бросила трубку. А на следующий день домой ко мне заявилась.

– Нам надо поговорить.
– Не о чем нам разговаривать. Вчера всё переговорено.
– Я с вами разговариваю в первый раз.
– Как это в первый раз? А звонил мне вчера кто? Ты Светлана?
– Нет, я Женя.

Представляешь, у этого крысёныша, оказывается, две любовницы было!

– Ты меня просто убила! – потрясённо вскрикнула я. – И что ты?
– А что я? – вздохнула Наташа. – Поревела и отпустила. Да он и не сильно спрашивал. Сказал: «Наш брак себя изжил», – и ушёл.
– Вот же сволочь! – я так треснула по столику, укреплённому между нашими койками, что упала бутылка с минералкой. – Ещё и плакать из-за такого чучела. Нет, я понимаю, привыкла, да и обидно. Но реветь!..

Переверзева молчала, задумчиво глядя в иллюминатор.

– И на ком он женился? На Свете или Жене?
– Ни на той, ни на другой. А на хорошенькой мулаточке Дане. А после неё ещё штук пять жён было. Я же с Димкой и Ириной продолжаю общаться. Они в курсе всей его матримониальной карусели.
– Докатается, гад! – кровожадно пообещала я. – И всё-таки не понимаю: чем он тебя и всех прочих девочек брал, если у него, как ты говоришь, ни внешних данных, ни сексуальных рекордов, к тому же характер как у сколопендры.
– Если бы я знала, – вздохнула Наташа. – Ну да, он, как нынче принято говорить, ресурсный товарищ, то есть при деньгах. У него своё издательство. Не жадный. Мне и шубку норковую купил, и бриллиантики на каждую годовщину свадьбы дарил. Причём не только со мной так. Веня на четырёх детей алименты платит, и не просто на прокорм даёт, а по-настоящему помогает. Кстати, сыну моему именно он деньги на бизнес дал, хотя мы уже давно в разводе были. Узнал от Димки с Иркой, что тот пытается раскрутиться, и сам предложил. Конечно, Антоша долг ему давно вернул, но сам факт! Что ещё? Характер, да, у Вени не сахар, но он всегда умел меня рассмешить. Не анекдоты рассказывал, а просто как выдаст что-нибудь со своей брюзгливой физиономией, все животики надрывают. В какой бы компании ни оказались, он всегда в центре внимания.
– Всё это хорошо, но как-то маловато, чтобы считаться дамским угодником, – не уступала я.
– Не знаю. Не пытай! – взмолилась Наталья, прижав руки к груди. – Я и сама хотела бы понять, в чём его секрет. Хотя бы для того, чтобы снова не нарваться. Или… Или найти второго такого же.
– Ната, что ты говоришь?! – спрыгнула с койки я.
– А? – вздрогнула Наташа. – А это я того… Слегка с ума сошла от переедания и избытка морского воздуха. Так, до бассейна мы сегодня доберёмся или нет? Наши дедули небось уже все очки до дыр проглядели: куда их девушки подевались? Собирайся бегом!