Что говорить, если я даже в своём собственном телефоне умудряюсь запутаться. У меня есть несколько контактов, у которых фамилии разные, а имена и отчества совпадают. В каком бы порядке я ни записывала ФИО, мой телефон сохраняет их по-своему: сначала имя и отчество, а уж потом фамилию. Так, у меня в телефоне две Людмилы Васильевны, две Натальи Михайловны, ещё кого-то двое. А вместо фамилий у них, как правило, многоточие – не помещаются на моём экране. И попробуй понять, кто из этих двойных тёзок звонит.

Однажды позвонила Наталья Михайловна, по голосу вроде моя тётка, мамина сводная сестра. Говорили мы с ней долго и обо всём. Но в конце тётка сообщила, что они, как и мы, собираются на море. Ну а раз мы едем на машине, не могли бы взять их себе в попутчики?

Вот тут мой мозг дал сбой. Как это в попутчики? Тётка живёт совсем в другом регионе, от нас до них полторы тысячи километров. Им до моря ехать раза в два дальше, чем нам. Где мы должны пересечься, чтобы оказаться в попутчиках?
Чтобы не обижать, я только и сказала тётке:
– Ну вы отчаянные! И не боитесь в такую даль ехать?

На что та с удивлением ответила:
– А чего бояться? Вы же туда постоянно ездите.
– Ну мы-то поближе к морю живём. От нас полторы тысячи километров ехать, а вам все три.

Теперь зависла тётка, мне даже в трубке было слышно, как она переваривает только что полученную информацию. Наконец подала голос:
– А ничего, что мы с вами живём в одном городе?

Вот тут уже снова заскрипели мои мозги. В итоге я допетрила, что разговариваю совсем с другой Натальей Михайловной, с женой дядьки моего мужа. С ней мы действительно живём в одном городе.

Но ещё сильнее в нелюбви к загадкам меня укрепил другой случай. Однажды я бежала по срочным делам, причём уже серьёзно опаздывала. И тут меня тормознул мужик, огромный такой дядечка с ярко выраженной кавказской внешностью.

Он заговорил со мной так, будто мы знакомы сто лет и очень близко. Я вежливо отвечала на вопросы, пытаясь на ходу его «вычислить». Лихорадочно перебирала, кто бы это мог быть. Но в нашем городе выходцев с Кавказа совсем мало, так что такого знакомого я бы сразу вспомнила.

Хотя говорил мужчина совсем без акцента. Более того, голосом и манерами отдалённо напоминал мне парня, с которым я дружила в 9–10-м классе, правда, внешность у того была совершенно среднерусская. За 15 лет, что прошли с нашей последней встречи, он, конечно, мог так основательно прибавить в весе. Но изменить национальность?..

Чувствуя, что сейчас задымлюсь от непонимания, я не выдержала и спросила, с кем, собственно, имею дело. И тут мужчина изобразил безумную обиду: мол, как я могла его забыть, такого неповторимого? Эта обида в голосе ещё больше напомнила мне одноклассника. Однако душа протестовала изо всех сил, отказываясь узнавать в этом кавказском мужчине того совершенно русского парня. Но я всё-таки произнесла имя:
– Д., это ты?

Мужчина только загадочно улыбнулся и покачал головой, что меня окончательно разозлило. Я даже выругалась про себя: «Шёл бы ты лесом со своими ребусами! Если я сейчас опоздаю, это может иметь необратимые последствия». Вслух же извинилась, сказала, что очень тороплюсь, и побежала по своим делам.

А спустя несколько месяцев моя школьная подруга сообщила, что я сильно обидела нашего одноклассника Д., и он из-за этого сорвался в очередной запой. Значит, всё-таки это был он.

Новость меня и позабавила, и немного разозлила. Если человек живёт только для того, чтобы напиться, он должен не обижаться, а радоваться, что я подкинула ему такой замечательный повод. И что ему стоило назвать себя? Корона не упала бы.

Поэтому, чтобы не ставить людей в неловкое положение, лично я предпочитаю и при телефонном разговоре, и при встрече представляться. Даже если мы не виделись всего каких-нибудь 15 лет.