Вообще, у меня на домашних животных крестьянский взгляд, а именно: кошка должна ловить мышей и мурчать в ухо хозяину, когда тот засыпает. Собака должна охранять жилище, или охотиться, или служить ищейкой в полиции. В общем, выполнять свои собачьи обязанности. В квартире собаке некомфортно, нечем заняться, но не все это понимают. Есть, конечно, любители, которые с ними занимаются, воспитывают, обучают, но таких мало, их показывают по телевизору. А многие заводят собак, просто потому что модно.

Расскажу, почему я не завела собаку, хотя в последнее время живу одиноко, дети и внуки далеко. Я люблю путешествовать, а собаку некуда деть, если уезжаешь. Ещё я брезглива – не могу обниматься с собакой и терпеть её облизывания. Прихожу в ужас, когда люди рассказывают, что спят в одной постели с питомцем, едят за одним столом. Моя знакомая одевает свою собачку в курточку и сапожки, когда идёт на прогулку, а после – моет ей попку. Для меня это – ужас!

В детстве у меня была любимая собака, которую до сих пор вспоминаю, из-за этого и не хочу никакую другую – вот такая однолюбка. Мы жили в частном доме в маленьком сибирском городе. У нас было хозяйство: корова, телёнок, куры, собака, кот. Собаки у нас что-то долго не приживались: то убегут, то погибнут, то их украдут. Шарика нам отдал один человек, уезжавший из города. Такой смешной собачки я раньше не видела. Помесь таксы и лайки. Лапки коротенькие, в разные стороны, туловище продолговатое, а морда и шерсть – как у сибирской лайки. Пёс был взрослый, даже пожилой.

Я тогда училась в третьем классе. Из всей семьи Шарик выбрал меня, хотя были и брат, и сестра. Почему-то он привязался только ко мне и немного к отцу. Я его всегда отпускала с цепи, и вечером он гулял с нами, ребятишками. Его все дети на улице любили. Сидим вечером на лавочке, вдруг кто-нибудь вспомнит:
– А где Шарик?

Из-под лавки тут же выглядывает мордашка. «Гав!» – «Я здесь!»

Однажды он спас моего папу, не дал замёрзнуть. Папа пошёл к другу на окраину города, и Шарик увязался за ним. Была зима, небольшая метель. Они долго не возвращались. Поздно вечером пришёл мужчина, привёл пьяненького папку и рассказал, что на пустынной дороге увидел на обочине собаку. Та скулила и громко призывно залаяла, увидев прохожего. Он подошёл и увидел, что собака лежит на человеке, а тот спит. Мужчина растормошил отца, привёл в чувство и сопроводил домой. Спасибо Шарику.

В четвёртом классе мы, четыре мальчика и две девочки, на лыжах пошли в поход на другой берег Томи, в сосновый лес. Взяли котелок, нехитрую снедь, встали на лыжи и побежали. Лыжня прекрасная, через весь город, через реку, прямо в лес. Шарик – за нами. Приказала ему вернуться и идти домой – для него это далеко и тяжело. Вроде остановился, вроде вернулся. Больше я не оглядывалась. Пришли в лес, выбрали место для отдыха, разожгли костёр, подвесили котелок с чаем, достали еду. Вдруг смотрю – по брюхо в снегу к нам Шарик пробирается! Если бы вы видели, как наши мальчишки его хвалили, гладили, кормили, поили.

– Какая у тебя верная собака! Не пустила тебя в лес одну!

Постелили ему лапника, чтобы отдохнул на боку. Приказали:
– Лежать! Сторожить!

А сами пошли на горку кататься. В этот раз Шарик послушался, ждал нас у костра. Назад мы уже бежали не так быстро, чтобы не утомлять пса.

Как-то летом я приехала из пионерского лагеря, смотрю – нет нигде Шарика. Маму спрашиваю, где. Она говорит, что отдала его сторожу на аэродром. Мол, тот сильно просил. Как я возмущалась и орала – не передать. Позвала подружку, пошли вызволять любимую собаку. Аэродром у нас был небольшой, самолёты летали маленькие и на близкие расстояния. Здание аэропорта представляло собой вагончик с окнами и дверью. Пришли, увидели Шарика на цепи перед вагончиком. В окнах видно – сидят люди, разговаривают, и дверь открыта. Ну, как его забрать? Тогда я в кустах, в бурьяне подползла по-пластунски к самой ограде и тихо позвала:
– Шарик!

Он ушки навострил, завилял хвостом. Я говорю ему:
– Тихо, тихо, ползи ко мне.

Он подполз. Сняла с него ошейник вместе с цепью.

– Беги домой!

Эх, как он припустил! Мы за ним не могли угнаться. Дома маме сделала предупреждение, чтобы Шарика не трогала. Позже, когда мы уже ходили на танцы в городской сад, Шарик плёлся за нами и всегда нас дожидался, чтобы проводить домой. Если меня провожал мальчик и пытался обнять, сзади раздавался рык. Кавалер спрашивал:
– Что за собака за нами идёт? Твоя, что ли?
– Не знаю. Не моя, – стыдно было признаться, что у меня такая смешная собака. Потом он всё равно узнал – в калитку-то одну заходили.

Умер Шарик от старости. Сначала ослеп, потом потерял нюх, не мог даже миску с едой найти. Похоронила под черёмухой. Храню его фотографию, часто вспоминаю. Уверена, что у собак есть душа, как у человека, и они способны на чувства, а не только инстинктами живут.