Его жена Анфиска последние дни только и орала. От бешенства весь корвалол выпила. Маркел Гордеич мечтал, чтобы заткнулась хоть на денёк. От жгучей злости своей «языкатой Хвеськи» (так её звали в посёлке) Маркелу порой приходилось прятаться у соседей, а она ещё больше лютовала. Иной раз, хмельной, он искренне спрашивал у участкового, выпивохи по кличке Шнобель:
– Скажи, все девушки хороши, а откель же тогда берутся злые жёны?
И обречённо добавлял:
– От злой жены не уйдёшь. От злой жены одна смерть спасает да пострижение!
– Не перегибай, Маркел, сдавайся мне на пятнадцать суток – будешь в безопасности. И похмелённый, и накормленный, гарантирую! А то загибаюсь от скуки, чокаться и то приходится с подоконником…

Привычной стала на нашей улице картинка: тётка Анфиса гонит домой и хлещет лозиной дядю Маркела, а он вприпрыжку бежит и орёт:
– Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», пощады никто не желает!
Попробовали соседки заступиться за него – вышел кошмар. Языкатая Хвеська вытолкала их взашей со двора и перешла в контрнаступление.
Носилась от калитки к калитке, била палкой по заборам и орала:
– Гуманисточки, вашу мать! Дипломатию развели. Вы б луч-че за своими алкашами глядели и не лезли в чужой огород. Ишь адвокатши! Без вас разберуся!

И давно уже Маркел мучительно соображал, где бы найти укромное местечко, чтобы хоть спокойно покурить можно было, даже без выпивона.

Спасение пришло от его профессии, а был он классным колодезником, потомственным, известным на всю округу. Чутьё у него было – пускал водицу там, где другие и думать не смели.

А вышло так. Поругался в очередной раз с Анфиской, теперь из-за лестницы. Он не убрал её от старой вишни, а жена задела, и деревяшка грохнулась на неё. Так разорялась, что мужик рванул со двора куда глаза глядят. Даже не заметил, как очутился возле давно вырытого колодца за посёлком, у заброшенной колхозной фермы. Присел, закурил, огляделся и припомнил, как рыл этот чёртов колодец: столько сил потратил, а воды – йок.

И тут Маркел сделался прямо лучезарным. Там, под землёй, и будет убежище! Радость, нахлынувшую от находки, побежал «осадить» к Паньке-солдатке. В долг, конечно.

Под землёй он решил вырыть небольшой зальчик, что и сделал буквально за неделю. И вскоре устроил презентацию подземного ресторана «Зелёный лист». Собрались только самые-самые верные дружки – те, кто умел и пить, и язык за зубами держать.

– Мужики, вздрогнем за нашу долгожданную свободу! Ура-а!

Друзья-сотрапезники изумлённо ахали: там, под землёй, была настоящая корчма. Вскоре все пьющие мужики стали тайно, по одному, опускаться в колодец.

А тётка Анфиска теперь с утра до вечера металась по посёлку с палкой, искала мужа, не находила и беленела от злости. Забегала к соседкам, спрашивала Маркела, но по ходу пьесы выяснялось, что их собственные мужья тоже пропали.

Тайну знала только Панька. Ей она обеспечивала постоянный доход. Мужики собирались не в бирюльки играть, а пить!

Последний шедевр изобретательства дяди Маркела – проводка шнура, замаскированного под бельёвую верёвку, в хату Паньки. В колодце дёргали шнур, а в хате Паньки звенел колокольчик. Это значило, что Паньке пора тащить бутылку. Если звонка два, значит, две. Панька всё исполняла с радостью. Клала в сумку пару бутылок, незаметно приходила к колодцу, прячась за сваленный сушняк. Самогон на верёвке опускала мужикам. Возвращалась корзинка с деньгами или с распиской о долге.

Бедолага Анфиска с ног сбилась в поисках мужа, но увы, никаких следов – мужики точно сквозь землю проваливались. Не могла же она серьёзно подумать, что так оно и было.

Но Аглая, жена Коли Фулипого, страстного голубятника и беспросветного бухарика, однажды заметила у заброшенного колодца необычную концентрацию окурков и догадалась. Через считаные минуты уже была у Анфиски.

Брать мужиков «тёпленькими» решили на следующий же день. Дать им похмелиться – и нагрянуть.

Это было событие! У колодца собралась половина посёлка. Все бабы были с палками, вениками и хворостинами. Они растаскивали пьяных мужей и «одаривали» их здесь же, не отходя от колодца.

Дядя Маркел вопил:
– Хвеська, не занимайся кровопусканием, шельма, это ж подсудное дело!

А судьба колодца решилась просто. В выходной бабы устроили субботник и зарыли его, завалили. Но свободу навечно землёй не закидаешь.