Я мечтала о Венеции, кажется, всю жизнь. Но в юности у меня была своя, особая Венеция, по каналам которой теперь уже никто и никогда не сможет прокатиться, не пройдёт по её узким извилистым улочкам, не поднимется на её горбатые мостики, потому что её больше не существует на земле. Мне же тогда очень повезло совершить путешествие во времени.

Я побывала в Венеции эпохи Возрождения, с её гондолами, карнавальными масками и кринолинами, праздничными фейерверками, жуткими виселицами на эшафоте, зловещими тенями убийц в глухих плащах с капюшонами, с поединками на шпагах, и это был не сон и не бред.

Ну, сознаюсь, та моя Венеция – игрушечная, киношная, построенная на территории киностудии «Мосфильм», но какие это были декорации! Конечно, за фасадами домов жилища отсутствовали, только металлические и деревянные конструкции, поддерживавшие фанерные стены. Вода в канале – из водопроводных кранов, туман нагоняли дым-машины, дождь – из поливальных установок, солнце – яркий свет софитов, карнавальные маски изготовляли в цеху пластического грима, салюты и фейерверки – дело рук пиротехников. В финале фильма шёл снег, тоже искусственный. И всё-таки это было здорово!

В 1990 году на «Мосфильме» снималась совместная советско-итальянская картина «Осада Венеции». По окончании съёмок декорации ещё долго не разбирали, в обеденный перерыв нашей гримёрской компашкой мы бегали в Венецию фоткаться и мечтать. Покинутые, потрёпанные декорации – зрелище величественное и немного печальное: по пустынным гулким фальшивым улицам ветер гоняет киношный мусор и облетевшие осенние листья.

Тогда я прощалась с игрушечной Венецией и могла только мечтать, что когда-нибудь попаду в настоящую, в самую настоящую!

Издавна лучшим лекарством от сердечных ран считалось путешествие в дальние края. Мои друзья по ВГИКу пришли в гости и объявили: «Хватит ныть и деградировать, давайте ваши загранпаспорта, мы берём вас с собой в Венецию». Сын мой Стёпка хохотал от счастья, я от счастья расплакалась.

Но накануне нашего отъезда сообщили, что в Венеции начался потоп, подобного которому не было уже более пятидесяти лет! Вода в городе поднялась более чем на полтора метра, затопила улицы и площади, лавочки и магазины, объявлен высший уровень опасности, а ведь я только купила новые туфли для поездки.

– Катастрофа! – кричала я по телефону. – Куда мы едем? Мы все утонем!
– Глупая, это подарок судьбы, такое раз в столетие бывает! – радовался приятель. – Ничего уже не поделаешь, билеты невозвратные, мы идём в магазин за резиновыми сапогами, какие у вас размеры?..

Сапоги они купили классные, чёрного цвета, высотой по колено, жокейские, даже с намёком на шпоры. Мы надели их, друзья радостно воскликнули:
– Мы – четыре всадника апокалипсиса!
– А я думала, что мы – «Битлз» или хотя бы четыре мушкетёра, – вздохнула я обречённо и обратилась к сыну: – Стёпа, вспоминай свои навыки плавания, ты же брал медали в районном бассейне.
– Тогда надо было покупать не сапоги, а ласты, – нервно усмехнулся Стёпка.

Определив для себя максимально экономный образ жизни, из Москвы в Венецию мы добирались на перекладных, самолётом, поездами и электричками. К сожалению, из всех местных достопримечательностей нам были доступны только аэропорт и вокзалы, всё бегом, но в двухэтажной электричке мы вдоволь насмотрелись на разных Труффальдино, Джульетт и Ромео, которые возвращались домой с учёбы или работы. И вдруг…

– Мать, смотри! – Стёпка потянул меня за рукав.
– Господи Иисусе! – я отпрянула от разверзшихся дверей вагона.

Из темноты платформы в тамбур ввалилась семейка Аддамс: молодая мамочка с ведьминским лицом в колпаке колдуньи, из её чёрных губ сочилась струйка крови, папашка с перештопанной физиономией монстра Франкенштейна и годовалый малыш в коляске и в гриме скелетосика, сосавший чупс в виде черепа.

Пошатнувшееся было сознание спасительно напомнило, что сегодня 31 октября, праздник Хэллоуин.

Семейка Аддамс оказалась не исключением, то и дело по вагонам прохаживались взрослые синьоры, разукрашенные под героев ужастиков, при этом вели они себя очень буднично, будто именно так и ходят на работу, с тыквами на башках и рогами вместо шляп.

Что уж говорить о молодёжи. Некоторые бесенята пытались колядовать, выпрашивая сладости. У меня была только пачка чипсов, которую я от греха отдала какой-то девице с лиловым начёсом, перекошенным ртом и чёрными провалами вокруг глаз. Мило хихикнув, она сказала мне «грациэ».

Наши опасения насчёт Великого потопа оказались напрасны, этим вечером Венеция встретила нас сухими мостовыми, зато всякой нечисти было навалом. Из мрака старинных переулков в зыбком свете фонарей то и дело выныривали Фредди Крюгеры с пальцами-лезвиями, рогатые Малефисенты, Джокеры, ведьмочки всех мастей, полуразложившиеся мертвецы и скелеты. Все они были приветливы, охотно фотографировались, пели песни, пили вино и вообще вели себя гостеприимно.

В каждой подсвеченной витрине красовались зажжённые тыквы с вырезанными рожами, костюмы и манекены из фильмов-ужасов и прочая хэллоуиновская атрибутика. И хотя это был не знаменитый венецианский карнавал, всё равно жутко весело!
Пройдясь по улочкам вдоль каналов с чёрной водой, мерцающей отблесками огней, усталые, но счастливые, мы ввалились в свои апартаменты и заснули без задних ног.

Апартаменты у нас были в высшей степени художественные, под стать самой Венеции: грубо крашенная дубовая мебель, совсем даже не специально состаренная, в зале-кухне люстра из настолько фальшивого муранского стекла, что даже пластмассовая. Окна моей спаленки выходили на узкую улочку, при желании я могла поздороваться за руку с соседкой из окна напротив.

Венеция просыпается очень рано, вместе со звоном колоколов, дребезжанием тележек с товарами, привезёнными катерами, громкими криками жителей. Итальянцы не орут и не ругаются, просто они так разговаривают и почему-то считают своим долгом, проходя под моими окнами, обязательно петь. И это не раздражает, это красиво!

Я встала раньше, чтобы привести себя в порядок, и с чашкой кофе вышла на террасу. Но сесть за столик не получилась, ночью шёл дождь, всё было мокрым, мои вязаные тапки в секунду набухли от воды. С верхнего этажа ко мне неожиданно обратилась соседка, местная жительница, она вывешивала бельё на движущейся верёвке, протянутой к другому зданию, и чего-то требовала от меня на итальянском.

Я растерялась и на смешении языков пыталась спросить, чего же она хочет. Но понять друг друга мы никак не могли, и обе начали сердиться. Со стороны картина замечательная: две тётки, одна в бигуди, другая лохматая, как леший, с гигантским пододеяльником, которым можно укрыть человек пять, темпераментно жестикулируя, что-то орут друг другу – настоящее итальянское кино.

На наши крики из окна спальни высунулся мой приятель, лохматая итальянка наорала и на него, но, на удивление, он её понял. Оказывается, соседка требовала пошире растворить наши паршивые ставни, потому что её прекрасный пододеяльник за них цепляется и не продвигается дальше. После ругани мы с соседкой послали друг другу воздушные поцелуи и душевно обменялись «буонджорно!».

За пододеяльником на верёвке появились панталоны, семейные трусы и полосатая футболка гондольера.

Ночной дождь сделал своё дело – город снова затопило, но у всадников апокалипсиса были резиновые жокейские сапоги. Мы отправились на прогулку по Венеции, и восторгу не было границ, также как не было границ Адриатического моря, которое вышло из каналов и захватило город. Ощущения ни с чем не сравнимые: тысячи людей, весёлые, как дети в лужах, бредут в воде по колено, сидят в открытых кафешках, утопающих в воде, вода заполняет магазинчики и лавочки, кругом плавают нахальные чайки, для них полное раздолье.

Да что там чайки, вот мимо наших ног прямо по мостовой проплыли две здоровенные рыбины, похожие на сомов, а затем, клянусь, настоящая каракатица!

На наши сапоги с завистью смотрели многие туристы, не все подготовились к наводнению, кто-то шёл в мусорных пакетах на ногах, кто-то – в бахилах по самые колени, кто-то просто босиком, закатав штаны, а местные бывалые жители – в охотничьих сапогах.

Прогулочные детские коляски тоже утопали по самые сиденья, собачки на поводках не шли, а плыли, отфыркиваясь, а молодые люди везли своих девушек верхом на себе.

В Венеции расставили специальные понтоны, чтобы ходить по ним, когда поднимается вода. Там образовалась страшная толчея из туристов с чемоданами, отовсюду доносилось жизнерадостное «Скузи! Пардон! Сорри!»

В Венеции крайне мало места, даже собачки маленькие – большие здесь не помещаются. И деревья не растут на тротуарах. Вся зелень – в кадках, которые при случае можно унести с улицы. Цветы и кустарники украшают верхние веранды, террасы и подоконники.

Знаменитые голуби площади Сан-Марко, которые едят с рук и садятся на плечи, тоже попрятались, им было просто не приводниться. Такое наводнение – действительно подарок судьбы для романтиков, чего не скажешь о местных лавочниках.

Хозяйка магазинчика с муранским стеклом жаловалась нам, что пару дней назад, когда лавочку захлестнуло волнами, она понесла большие убытки, все нижние прилавки со стеклом были разбиты вдребезги! Но синьора просто не подготовилась. На самом деле у всех подъездов и входов в магазинчики во время наводнений выставляют заградительные металлические щиты от «аква альта» («большой воды»). Правда, перешагивать их в длинных юбках не очень-то удобно.

Главная площадь Венеции, величественная Сан-Марко, в дни наводнения превратилась в большой открытый бассейн, где плескались сотни весёлых туристов с фотоаппаратами, загребая сапогами воду, поднимая волны и брызги. Мы со Стёпкой поднялись на смотровую площадку Кампанилы (колокольни), и у нас захватило дух от круговой панорамы города: красные черепичные крыши, террасы с многочисленными цветами, шезлонгами, столиками, Дворец дожей, многочисленные палаццо вдоль каналов, мостики, базилики, каменные кружевные украшения соборов, скульптуры ангелов, римских пап, крылатых львов, мадонн с младенцами. Старинные фрески и мозаики мирно сосуществуют рядом с современными граффити, местами облетевшей штукатуркой и обнажённой кирпичной кладкой стен. В уютных двориках – фонтаны и колодцы, бронзовые колонки с питьевой водой, камень, брусчатка, плитка, мрамор.

На другой стороне – акватория, по её изумрудной глади рассыпаны величественные острова-крепости с соборами и часовнями, от острова к острову снуют катера и вапоретто (водные городские маршрутки), у берега пришвартованы сотни лодок и гондол.

В Венеции нет ни машин, ни автобусов, ни мопедов, даже велосипеды редкость – весь транспорт исключительно водный. У каждого палаццо своя водная парковка и каменные ступени, спускающиеся к каналу. Когда мы в первый день бродили по улочкам Венеции с яркими витринами в старинных зданиях, где гроздьями висели разнообразные маски и веера, статуэтки, посуда, вычурные манекены модных бутиков и странные арт-объекты художественных галерей, я всё подыскивала сравнения и образы, чтобы описать увиденное. Измучившись, ляпнула от бессилия воображения: «Похоже на ГУМ».

Но описать красоту и атмосферу Венеции невозможно, это как пересказывать тёплый взгляд возлюбленного, его дыхание, поцелуи. Снять виды города на самый лучший фотоаппарат – всё равно что сфотографировать аромат цветов, запах тончайших духов, шум дождя или музыку…

Второй день в Венеции мы решили посвятить прогулкам на вапоретто к островам Лидо, где ежегодно проходит знаменитый Венецианский кинофестиваль, острову-монастырю Сан-Джорджо и острову-кладбищу Сан-Микеле, на котором похоронен наш любимый поэт Иосиф Бродский.

На Лидо мы задержались дольше, чем планировали, очарованные бескрайними песчаными пляжами. Спохватились ближе к вечеру и поняли, что опаздываем на кладбище к Бродскому.

Когда наш вапоретто причалил у крепостных стен Сан-Микеле, местный сторож уже оповещал загулявшихся между могилами туристов, что кладбище закрывается. Мы умоляли впустить нас хоть на минуточку. Сторож строго предупредил: «Тен минитс! Престо, престо!»

Со всех ног мы рванули по дорожкам этого величественного и жутковатого острова, состоящего из одних только старинных могил и семейных склепов, заросших мхом и плющом, с уже стёртыми от времени именами и датами, с печальным ангелами и скульптурами Мадонны. Мы бежали к скромной могилке Бродского в самом конце кладбища мимо часовенок и склепов в виде гротов, башен, «буфетов» с выдвижными каменными «ящиками», куда до сих пор ещё хоронят новых усопших членов семейств. Дорожки, по которым мы спешили, тоже сделаны из могильных плит.

Друзья пугали, что сторож запрёт главные ворота изнутри и покинет остров до утра через какой-то потайной выход, где пришвартован его катер. Поэтому, наскоро поприветствовав Иосифа Бродского, мы побежали обратно. Я вечно отставала и теряла ребят из вида, шарахаясь от каждого склепа. Наконец мы достигли ворот, и я заметила небольшое каменное здание, о котором мечтала все последние три часа, – кладбищенский туалет. Ох, и напрасно же я решила туда заскочить!

Когда вышла, меня охватил ужас: тяжёлые дубовые двери, обрамлённые каменным сводом крепостной стены, оказались на засове, висел замок, а вокруг ни души. На мрачные склепы уже опускались сумерки, по могилам заструился зловещий туман.

Сторож исчез – наверное, уже садился в катер. И товарищи позабыли меня, скорее всего, увлёкшись съёмками снаружи. Помощи ждать было неоткуда, по спине побежал противный холодок, и тут от одного из склепов отделилась тёмная фигура в длинном плаще с капюшоном и бесшумно двинулась между могилами.

Я заорала: «Помогите! Спасите! Хэлп ми!» – и стала отчаянно биться в ворота. Фигура в капюшоне обернулась и направилась в мою сторону. Я попыталась вспомнить хоть какую-нибудь молитву, на память приходили только строчки Бродского: «И выезжает на Ордынку такси с больными седоками, и мертвецы стоят в обнимку с особняками…»

Привидение приблизилось ко мне, я пропищала «мама!, и оно ответило мне гневно. Я догадалась, что призрак меня ругает. Когда уже была близка к обмороку, приведение сбросило капюшон и оказалось рассерженным сторожем, который, видимо, напоследок обходил свои владения.

Когда меня выдворили с кладбища, я увидела своих друзей, они азартно гонялись по набережной за жирной чайкой, устроив ей фотосессию.

За эту короткую поездку мы не успели побывать ни на острове Мурано с его знаменитым стеклом, ни на Бурано с его кружевами, по счастью решили не ездить и на остров Чумы (мне вполне хватило кладбища), зато обошли почти всю Венецию вдоль и поперёк. И она не переставала нас удивлять, представая всегда разной, меняя маскарадные маски и костюмы то на дождь с потопом, то на яркое солнце, то на магический ночной туман. Даже снег пошёл в последнее утро.

– Просыпайтесь, вставайте! – трясла я ребят спозаранку. – Смотрите, снег за окном!

Сонные, они вскочили с постелей, высунулись в окно, а потом обернулись ко мне с красноречивыми минами. Я снова выглянула в окно и тут же получила пощёчину какой-то тряпкой. Выгнувшись через подоконник, посмотрела вверх – наша лохматая соседка вытряхивала свои половицы. Заметив меня, приветливо крикнула:
– Буонджорно, синьора!
– Буонджорно, матушка Метелица! – засмеялась я в ответ.