Если говорить о деньгах, то у меня для себя любимого имеются две постоянные новости – хорошая и не очень. И если начать с не очень хорошей, то должен констатировать: я никогда не был и никогда не буду богат. Принимаю это как вполне закономерное явление, потому и не считаю сию истину плохой.

И хорошая новость. С некоторых пор я понял: у меня всегда будет немного, но вполне достаточно денег, чтобы жить в уютной квартире, не голодать, пить любимые напитки, одеваться, путешествовать, не пялиться подолгу в ресторанные меню, выискивая блюда подешевле, выпивать или париться в хорошей бане с друзьями, а главное – заниматься любимым делом и общаться с молодыми и умными женщинами. Именно умными, потому что глупые красотки не по карману даже самому расточительному олигарху.

Маленьким мальчиком я с восторгом смотрел французскую версию «Трёх мушкетёров», где даже от детского внимания не ускользнуло: хорошие, но небогатые ребята в трудный момент всегда получали в поддержку мешочек луидоров от королевы, капитана де Тревиля, герцога Бэкингема, а порой и от самого кардинала. И жизнь героев налаживалась.

Однажды в девяностых бывшая жена чуть не затащила меня в известную финансовую пирамиду.

– Я знаю, вы пришли сюда, чтобы заработать много денег! – радостно завопила хищная девица-менеджер.

Я неуверенно кивнул.

– Владимир! – продолжала хищница, не давая мне опомниться. – Скажите, Владимир, а зачем вам деньги?

Я стушевался – ну не перечислять же ей откровенно наши накопившиеся проблемы?

– Отвечаю вместо вас! – продолжала горланить девица. – На подобные вопросы вы всегда должны отвечать, что в случае удачи хотите заработать ещё больше денег! А для чего? А для того, чтобы потом заработать ещё больше! В сотни, в тысячи раз больше! И так до бесконечности! Вот в чём смысл сегодняшней жизни.

Когда я ответил, что смыслом моей жизни тупое зарабатывание денег не является и в данное предприятие мы вступать не будем, менеджер заорала с явным расчётом меня унизить:
– Да вы же слабовольный человек! Вы не желаете счастья своей семье! Вы упускаете последний шанс! Ваша жена завтра уйдёт от вас и правильно сделает!..

Я ответил, что с волей у меня покуда всё в порядке.

Спустя полгода пирамида с треском рассыпалась. А жена всё равно ушла, и время показало, что к лучшему.

Запомнились «киноролики» из собственной жизни: Лейтенантский отпуск. Ленинград. Августовским утром я иду в гости. В только что открывшемся гастрономе у метро выбираю коньяк, шампанское, огромную коробку конфет и… Кассир не может дать сдачи, разменять сторублёвую купюру.

– Нет ли у вас денег помельче? – спрашивает девушка.

Лезу во внутренний карман тужурки и вынимаю пачку таких же сторублёвок.

– Вы, наверное, год не вылезали из Заполярья, товарищ старший лейтенант, – улыбается кассир. – Придётся погулять часик-полтора, пока в кассе накопятся деньги.

Отвечаю, что лучше зайду за сдачей на обратном пути. Девушка смеётся:
– Вы мне настолько доверяете? Это моя месячная зарплата.

Зависаю в гостях на целый день и к закрытию гастронома являюсь с букетом цветов, забираю сдачу вместе с молоденькой кассиршей…

Десять лет спустя. Лихие девяностые. В обшарпанном петербургском дворе у дверей расчётного пункта толпятся на морозе приезжие офицеры в очереди за отпускными деньгами. На моей ладони шариковой ручкой записан номер 174.

– За кого воевать пойдёшь в будущей гражданской войне? – спрашивает меня пожилой подполковник. – За красных или за белых?.. Я вот убеждённым коммунистом был, а появятся новые Деникин или Колчак – пойду к ним не раздумывая!

Ещё пять лет спустя. Один в севастопольской квартире. Семья в Петербурге. Денег не платят уже полгода, но вчера получил продовольственный паёк. В духовке запекаю рулетики из норвежской скумбрии, фаршированные луком и крымскими мидиями.

Звонок в дверь. На пороге милая девочка-подружка, она только что с тренировки в спортклубе.

– Ух, как же у тебя пахнет! А говорят, денег в городе нет. За такой ужин отдаюсь не раздумывая!

На следующее утро истерические звонки в дверь. Сбивая меня с ног, в прихожую врывается соседка – жена бизнесмена – с кровоточащим целлофановым пакетом в руке.

– Вова! Ты ведь врач! Ты можешь проэкспертировать это мясо? Кажется, мой идиот купил на базаре человечину.

Говорят, свинина по структуре волокон похожа на человечину, но это точно свинина. Соседка не верит. Вместе с её обиженным «идиотом»-мужем жарим отменные стейки, запиваем их водкой и засыпаем на ковролине у меня в гостиной. Вечером соседка убеждается, что мы живы, и забирает остатки мяса. Уходя, её муж-бизнесмен тайком суёт мне 20 долларов – приличные деньги по тем временам… Жалованье не платят шесть месяцев.

Молодым офицером я познакомился с романтичной девушкой по имени Лада, почитательницей Рериха, Блаватской и пламенным адептом эзотерики. Таких как Лада, мы иронически называли космонавтами.

Воспылав самыми чистыми чувствами, девушка стала неистово обращать меня в свою веру. Таскала с собой на эзотерические семинары. Послушав её измождённого гуру, я понял, почему Лада трижды вскрывала вены и дважды прыгала из окна. Под страхом отлучения от свиданий Лада давала мне читать мудрые книги, изобилующие огненными метафорами, символикой света, сердца, царственного цветка лотоса… Герои этих книг были обычными людьми – офицерами, дворянами, разночинцами. И все они по мере просветления начинали свободно ездить по миру, жить во дворцах, встречаться в нужное время и в нужных местах с нужными людьми, вершащими судьбы человечества.

– Позволь! – пытался возразить я. – Твои герои нигде не служат и не работают! На какие шиши они странствуют по свету, живут в дорогих отелях, пьют изысканные вина, носят дорогую одежду?

В ответ Лада говорила мне, что я безнадёжно зашлакован и испорчен социалистическим реализмом.

– Они исполняют своё предназначение, служат Свету и Любви. И за это постоянно получают вознаграждение, неважно откуда и от кого. Деньги можно даже придумать или призвать к себе, да хоть бы и намолить (Лада была буддисткой). Единственное, что категорически неприемлемо, – это служить самим деньгам. В таком случае деньги отвернутся от тебя навсегда. И ещё деньги нельзя копить, их надо всё время тратить, и тогда они потекут к тебе непрерывным ручьём, рекой или даже потоком – это уже зависит от того, каким целям ты служишь.
– Чушь! – отвечал я в таких случаях, оставаясь искренне убеждённым в том, что денежные знаки не могут возникать из ниоткуда. Я приводил Ладе примеры жизни великих писателей, художников, музыкантов, учёных, которые всю жизнь бедствовали и умерли в нищете. Слава пришла к ним посмертно, а деньгами воспользовались совершенно чужие люди.
– Нет, ты безнадёжно зашлакован! – сокрушалась девушка.

– Скажи, если ты такая просветлённая носительница высочайших истин, почему сама бедствуешь и деньги обходят тебя стороной?

Лада ответила, что она не рождена для денег, её предназначение – служить проводником, который вдохновляет и безвозмездно ведёт мужчину к свету и творческим вершинам.

– Я выбрала тебя! Я почувствовала, на что ты способен, а ты, достигнув просветления, решишь сам, как меня вознаградить и стоит ли. Я останусь не в обиде в любом случае, но, слукавив перед самим собой, ты возьмёшь на себя страшную ответственность.

Я не поверил. Подавая определённые литературные надежды, постигая по крупицам искусство передачи читателю человеческих чувств, я мыслил категориями классической советской политической экономии. И в очередной раз в запале процитировал юной подружке Карла Маркса.

«Вещь не может обладать стоимостью, не будучи предметом потребления. Если она (вещь) бесполезна, то и затраченный на неё труд бесполезен, не считается за труд и не образует никакой стоимости».

– Какой ужас! – воскликнула Лада. – Ну как же мне до тебя достучаться?..

До сих пор наш роман был платоническим, но после этого разговора девушка решила принести себя в жертву.

– Завтра я приеду к тебе. Но ты должен настроиться не на простой половой акт… Это будет эзотерический поединок, чувственная дуэль, в которой победитель пожертвует собой, а побеждённый получит милосердие и истинную благодать. Ты должен настроиться на это… И ещё: во время поединка мы не будем говорить. Вообще ничего. Никаких слов. Это будет дуэль чувств и прикосновений.

Мы сидели в кафе по разные стороны маленького столика. Накануне Лада встала и прошла к барной стойке, чтобы выбрать десерт. Мужчины и даже женщины провожали взглядами её великолепную гибкую фигурку.

Когда уходили, меня отозвал в сторону поддатый тип лет сорока в мятой форме украинского таможенника и с ехидцей спросил, сколько я плачу такой «шикарной ляльке»… Не люблю драться, но парочка ударов, поставленных мне в качалке авторитетным приятелем Гошей Зверевым, пришлась как нельзя кстати. Таможенник отлетел в угол, подрыгал ногами и затих. Тут же подоспели его приятели, но вписался отдыхавший в заведении капитан морской пехоты, размазавший по вестибюлю всех четверых.

– Это ужасно! Это ужасно! – восклицала Лада, когда мы шли тёмными дворами к её пятиэтажке. – Ты не должен был этого делать!
– Но он оскорбил тебя, пьяный ублюдок. Он приравнял тебя к проститутке.
– Пойми, проституции как таковой не существует вообще! Есть наглухо зашоренные души, в которые не проникает свет, но стоит только свету проникнуть… Ты всё испортил! Как же мы теперь с тобой встретимся? У тебя сейчас ужасная энергетика. Ты хоть сам это чувствуешь?

Чувствовал я только одно – что слишком слабо врезал таможеннику, очень хотелось добавить…

В подъезде Лада увернулась от прощального поцелуя, но, к моему глубочайшему изумлению, назавтра она ко мне пришла.

Стояло тихое пасмурное субботнее утро. Не веря ни во что, я валялся на неприбранном ложе и любовался ведущей телеканала «Звезда» – сексапильной, знаменитой на всю страну стройняшкой в армейской пилотке и облегающей безупречную фигурку тельняшке. (Позже эта девушка села на наркотики.) Ещё я успел подумать, что фигурка у Лады сочнее и рельефнее. В этот миг и прозвучал дверной звонок мелодией из «Крёстного отца». Ох уж эти девяностые!

Сняв полусапожки, девушка прошла в гостиную, небрежно повела плечами, освобождаясь от курточки.

– Что-нибудь выпьем? – спросил я, приобняв Ладу за талию.
– Разве нам недостаточно чувств? – улыбнулась девушка. – О, как же ты зашлакован!.. Всё! Молчим, молчим, а то окончательно всё похороним.

…Когда она уходила, я растерянно попытался задать глупейшие мужские вопросы – хорошо ли ей было со мной, и кто же всё-таки выиграл эту эзотерическую дуэль? Однако Лада отрицательно покачала золотоволосой головой и приложила палец к губам.

Уже на лестничной площадке девушка неожиданно обернулась и произнесла:
– Самая роковая ошибка всех нас – и женщин, и мужчин, желающих заполучить друг друга, – состоит в том, что на самом деле никто никому не принадлежит.

…Много лет спустя Лада написала мне в интернете, что наш чувственный поединок я не проиграл. На вопрос, почему же мы перестали встречаться, ответила, что она максимально исполнила свою космическую миссию, подарила мне энергию, и, судя по моему творчеству, определённых успехов я достиг. Стать по-настоящему великим мне помешала всё та же «зашлакованность»… Поэтому и денежных знаков мне выделяется небом столько, сколько надо, а не от пуза.

Долгие годы я продолжал жить как бы двумя жизнями. В первой по-прежнему служил, мотался по «горячим» и «холодным» командировкам, получал награды, звания, денежные знаки, писал диссертацию…

В параллельной реальности я продолжал писать. Неровно, порывисто, как неисправный двигатель, умолкая порой на месяцы и даже на годы, без всякой веры в то, что самовыражение станет главным смыслом жизни.

Удивительно, но в периоды, когда это удавалось, ко мне порой самыми фантастическими путями находили дорогу денежные знаки разных стран. А ещё девушки, которые дарили мне тепло вопреки всякой земной логике.

Неоднократно я подходил к черте, за которой, казалось бы, не существует ничего, кроме безнадёжной нищеты. Однако неизменно свершались необъяснимые чудеса. Пролетал транзитом через Петербург афганский друг, бешеный десантник, миллионер Валера, непременно оставляя мне после суток «древнеримского загула» карточку или пухлый конверт. Приходили извещения о публикациях в самых неожиданных странах. Назначали встречи спонтанные меценаты и сотрудники консульств порой не самых дружественных стран. Возникали из ниоткуда инвесторы скромных замыслов и проектов. Читатели со всех уголков планеты выражали желание купить мои книги, поддерживая меня тем самым на плаву, как дельфины поддерживают тонущего ныряльщика или ребёнка. Известная светская львица, летевшая в Москву из Нью-Йорка, вдруг делала промежуточную посадку в Петербурге, чтобы вместе поужинать…

В конце концов, счастливым и чуточку пьяным я входил в казино, чтобы выйти оттуда со стопкой купюр, позволяющих прожить месяц-другой, слетать в весёлой мужской компании на Кубу или задержаться в Крыму ещё на месяц, когда отдых вроде закончился, а возвращаться к балтийским берегам не хотелось.

И всякий раз оживал в сознании образ бездомного гасконца, получающего из рук королевы, а то и кардинала мешочек луидоров…

Бывало и так: оглушённый очередным необъяснимым успехом, я шёл в казино за новой порцией денег и неизменно проигрывал в размерах, прямо пропорциональных народившимся алчным желаниям.

– Мой юный друг! – витийствует старый профессор, учивший меня в своё время хирургии. – А давай-ка мы с тобой порассуждаем о том, как жили раньше и как живём сейчас. Согласись, мы стали жить несравненно лучше – в современных, прекрасно отремонтированных и со вкусом обставленных квартирах, ездить в комфортабельных машинах, летать на отдых в экзотические страны, о которых в Союзе негде было даже прочесть, нашим средствам коммуникации позавидовал бы сам Герберт Уэллс! Мы пьём великолепные напитки, а главное – до глубокой старости нам доступны юные красивые женщины! Ответь же, мой юный друг, как писатель и поздний отец маленькой дочки! Почему же мы недовольны? Почему так часто вспоминаем СССР и наше совковое прошлое? Ну, образование, ну здравоохранение… И всё же, чего нам всем не хватает сегодня, так остро, что мы сожалеем о прошлом?.. Чего?

– Любимый профессор! – подыгрываю я своему старому учителю. – С уходом социализма мир стал многослойным, как тортик наполеон, и не каждый слой имеет доступ к названным вами благам. Однако осмелюсь сказать, чего нам всем так не хватает сегодня – от олигарха до бюджетника, алкоголика и даже до бомжа. График поступления денежных знаков в наши карманы напоминает американские горки или кардиограмму инфарктника. Но всем нам, богатым и бедным, не хватает уверенности в одном и том же – в нашем завтрашнем дне. При социализме у каждого такая уверенность была.

В знак согласия профессор поднял вверх оттопыренный большой палец правой руки.

Оставшийся скотч допили молча.

Уходя из кабинета, я подумал о том, что «славикам» из моей прежней коммуналки при любом раскладе была гарантирована ежедневная бутылка и благотворительная похлёбка из расположенной поблизости больничной кухни… Выходит, чтобы быть уверенным в завтрашнем дне, надо о нём совсем не думать?