С Катей мы познакомились год назад, в феврале. Сидели рядом в метро, она читала «Капитанскую дочку», и я, засмотревшись на её аккуратные пальчики и на губки, по-детски проговаривавшие текст, спросил, в каком классе она учится.

– У меня дочка в восьмом, им сочинение на завтра задали – вот, пытаюсь освежить в памяти, – с улыбкой принимая комплимент, ответила женщина. – Кстати, я Катя. А вас как зовут?

Она так легко помогла мне с ней познакомиться, не пыталась казаться сложнее, чем была, не притворялась и не кокетничала. Ясно дала понять, что воспитывает дочь одна и совсем не против романтического поворота в своей размеренной жизни.

Катя довольно быстро познакомила меня с дочкой Дашей. Девочка показалась мне приятной, вежливой, воспитанной и немного зажатой. Она тихо посидела с нами за столом и, сославшись на уроки, ушла в свою комнату. Потом мы неоднократно ходили вместе то в парк, то в кино, я старался баловать её подарками, и мы подружились. Однако, когда примерно через полгода встреч мы с Катей решили съехаться, начался настоящий кошмар.

Я хотел забрать Катю и Дашу к себе – они снимали квартиру, а у меня своя, – но девочка категорически заявила:
– Я никуда не поеду!
– Но малыш, – расстроенно развела руками Катя, – дядя Володя живёт в хорошем районе, там прекрасная школа, ты заведёшь новых друзей.
– Ты себе одного уже завела, – грубо рявкнула Даша, резко встав из-за стола. – И никакой я тебе не «малыш»!

Мне очень хотелось поставить на место маленькую нахалку, но я понимал: ребёнок не мой, права вмешиваться не имею. По крайней мере, пока.

Положив свою ладонь на мою, Катя вздохнула:
– Ничего, она привыкнет.

Под дочкины капризы она не прогибалась, выслушивала все её претензии, подолгу беседовала с девочкой по вечерам, но ничего не помогало.

Через месяц мы переехали. Я выделил Даше отдельную комнату в своей двушке, врезал замок, чтобы девочка чувствовала себя в безопасности, поставил туда новую мебель. Увы. Чем дальше, тем больше Даша меня ненавидела, в её присутствии я не мог даже просто обнять любимую женщину.

– Для этой гадости есть кровать, – смерив меня презрительным взглядом, заявляла девчонка.
– Даша! – вспыхивала Катя. – Немедленно прекрати!
– Это ты прекрати. Ненавижу тебя! – огрызалась Даша и убегала в свою комнату.

Ад продолжался с месяц. Я ни разу не нагрубил девчонке. Чем омерзительнее вела себя Даша, тем теплее становились наши с Катей отношения. У нас был общий враг – Дашино упрямство, и мы вместе держали оборону.

В тот день, когда Даша заявила, что я её «трогал», нервы Кати не выдержали – она долго кричала на дочь, а потом закрылась на балконе и закурила. До этого я ни разу не видел её курящей.

– Володя, я так больше не могу, – тихо сказала она, проревевшись.
– Мы что-нибудь придумаем, дети растут, меняются… Нам нельзя расставаться.

Катя долго молчала. Мы сидели рядом, я гладил её замёрзшие руки и не знал, что делать. Наконец она встала, вытерла слёзы с раскрасневшихся щёк, подошла к двери Дашиной комнаты и тоном, не допускавшим возражений, сказала:
– Завтра я отвезу тебя к бабушке. Собирайся.

Я обомлел. Во мне боролись противоречивые чувства. С одной стороны, я был счастлив, что Катя выбрала меня и наше с ней общее будущее, а также возможных совместных детей. С другой, прекрасно понимал, что мать никогда не оставит дочь, а значит, это всего лишь временная мера.

Так и случилось. Даша и Катя созванивались каждый день, девочка плакала, говорила, что скучает без мамы, у неё нет аппетита и желания жить. Бабушка всё это подтверждала.

Моя любимая держалась две недели, а потом махнула за Дашей прямо в середине рабочего дня, когда дочь сообщила ей, что выпила бабушкино снотворное и звонит попрощаться. Приехав, Катя нашла Дашу мирно спавшей на диване, рядом действительно лежала упаковка снотворного.

– Бабушка принимает по одной таблетке, а я съела целых две, – проснувшись, объяснила Катя. – И думала, что усну и не проснусь. Мамочка, как хорошо, что ты приехала, я так по тебе скучала!

Мне было жаль Катю. Такая проницательная, добрая и умная женщина в упор не видела, что ею нагло манипулируют.

– Ты понимаешь, что это прямой шантаж? – заглядывал я Кате в глаза, пытаясь привести любимую в чувство, когда около полуночи Даша наконец уснула в своей комнате. – Твоя дочь не дура, две таблетки она выпила и на тот свет собралась!

Но Катя, как-то резко постаревшая, смотрела сквозь меня и курила одну сигарету за другой, пока я не отобрал у неё пачку. Заниматься любовью оказалась наотрез – нас могла услышать Даша. Бедная девочка упорно отказывалась принимать тот факт, что у её мамы есть личная жизнь. Словом, к роли приёмного отца я оказался не готов и страшно злился на себя за то, что начинаю ненавидеть маленькую вредину.

На следующее утро мы с Катей разъехались по офисам, а Даша в школу не пошла – мама разрешила ей выспаться и отдохнуть после перенесённого стресса. Около одиннадцати мне позвонила соседка и, не выбирая выражений, сообщила, что я её заливаю. Отпросившись, я поспешил домой, с ужасом подсчитывая, в какую сумму обойдётся ремонт.

Даши дома не было, из открытого крана на кухне хлестала вода, а сливное отверстие блокировала губка для посуды. По полу в коридоре плавали тапочки.

Я позвонил Даше и, в очередной раз сдержав гнев, спросил, где она.

– Далеко, а что? – резко ответила та.
– А то, что ты сейчас же едешь домой, – рявкнул я. – Немедленно!
– Ага, щас, – хмыкнула Даша. – Что случилось-то?
– Хорош притворяться! – психанул я. – Ты соседей залила. Дуй домой, вся квартира в воде!

Даша попыталась что-то вяло возразить, но я уже нажал «отбой». И десяти минут не прошло, как девочка вернулась. Я молча сунул ей в руки тряпку, и мы уже вдвоём продолжили собирать воду с пола. Тут явилась соседка, я ушёл её успокаивать, и Даша осталась разбираться с потопом одна.

Когда я вернулся, она успела вытереть почти всё.

– Извините, я не нарочно, – пискнула девочка.
– Даша, давно хотел тебе сказать, я хочу жениться на твоей маме, – вдруг вырвалось у меня. – Я очень её люблю и сделаю всё, чтобы она была счастлива. Нравится тебе это или нет.

Секундой позже Даша разревелась так отчаянно, что я почувствовал себя последним подонком, отнимающим у девочки мать. Подошёл к креслу, в котором калачиком свернулась рёва-корова, и на секунду засомневался, могу ли погладить её по белобрысой макушке. Даша же внезапно вцепилась тонкими пальчиками в мой свитер, спрятала в нём мокрое лицо и продолжала мелко вздрагивать.

И тут меня бросило в жар: я всё понял. Девочка ревновала не маму, а меня! Она росла без отца и так жаждала мужского внимания, что легко перепутала детскую любовь с романтической. Я гладил Дашу по голове и мысленно просил её об одном: «Только молчи!» Но разве девочка-подросток, которую переполняют чувства, может молчать?

– Я люблю вас! – призналась Даша моему свитеру, от которого не смела оторвать заплаканное лицо.

Я понятия не имел, что нормальный взрослый мужик должен делать в этой ситуации. Как не травмировать девочку, которой не хватает отцовской заботы?

– Значит так. Будешь звать меня папой, – сказал я первое, что пришло в голову. – А я тебя буду ото всех защищать. Поняла?

Даша разревелась ещё горше, но мне почему-то показалось, что самое страшное позади. Девочке требовался папа, и я готов был им стать.

Кате об этом разговоре я говорить не стал. Кажется, Даша была благодарна, что я её не «сдал». Несколько дней она меня избегала, но, видя, что не собираюсь возвращаться к щекотливой теме, постепенно успокоилась.

Я же с того дня начал относиться к ней с особенным трепетом. Если покупал цветы Кате, приносил букет и для Даши, выбирая шоколад, учитывал вкусы обеих.

Через пару месяцев мы с Катей определились с датой свадьбы. Даша вроде бы за нас порадовалась, однако потом снова сникла: ходила хмурая, вялая. Так продолжалось недели две, я боялся, что это новый виток её влюблённости, и с ужасом ждал, когда бабахнет.

Однажды вечером, когда Даша была у подруги, Катя ни с того ни с сего выдала:
– Дашка влюбилась.

Я подавился чаем. Катя заботливо похлопала меня по спине и продолжила:
– И главное, в кого – в физрука, представляешь? Второй раз уже влюбляется в учителя, ну что за бред. Я в тринадцать лет в куклы играла!
– И она тебе всё рассказывает? – осторожно спросил я.
– Нет, конечно, – фыркнула Катя. – Физрук звонил, я в школу ходила. Она же ему в любви призналась, понимаешь? Тоже мне Татьяна Ларина.
– Отчаянная мне досталась дочь, – улыбнулся я.