Жорик празднует победу
20.01.2019 16:40
Я на коротких лапах не успеваю, а этим дылдам плевать на мои страдания

ЖорикЗдравствуйте, «Моя Семья»! Спасибо, что публикуете мои письма. Вот ещё одно – о том, как нам и нашим собакам живётся в деревне.

Десять лет назад наше сельцо умирало. Летом ещё куда ни шло – дачники, дети. А зимой – тишина. На улице одно оконце дяди Васи светилось огоньком.

А потом случилось что-то с людьми. Смотрим – один домишко купили, в другой вернулись внуки хозяев, покинувших наш мир, третий облагораживают вышедшие на пенсию дачники, собираются жить тут круглогодично. Пустовавшие поля уже почти завоевал борщевик – ан нет! Смотришь из окна, а там лошадки. А на другом пастбище – овцы. Поговаривают, что скоро и коров подвезут. Строятся конюшни, овчарни. Красуется даже гостиница для заморённых суетой горожан.

Помню, поначалу зимой просыпалась от тишины. Даже уши закладывало. А сейчас не поваляешься. С утра деревенька гудит как улей. Там строители под крышу подводят новую конюшню, на другом конце деревни трактор снег чистит. Жизнь!

Раньше зимой идёшь по деревне с собакой – ни души. Таксе снег по пузо. У обоих язык на плече, ползём по сугробам. Так вымотаемся с Жориком, что аж плюёмся. Ему, бедолаге, даже лапу не задрать. Приползём домой – и печку топить: выстудилась изба, пока гуляли. Муж дрова охапками палит, а всё равно холодно. Печурка больше для лета подходила. Так, уставшие и продрогшие, и уезжали в город.

А теперь – красота. Дорога чистится, а в доме – Ташкент. Новая печка просто зверь. На улице тридцать градусов мороза, а дома столько же – жары. Стоит, красавица, сложенная из ярко-красного кирпича. Дышит добрым теплом. Королева, хранительница дома…

А как мы полюбили зимние прогулки! Отмахаешь километров семь, за разговорами и не заметишь, не скучно. Природа вокруг потрясающая. Идёшь себе важно, здороваешься со встречными. Вот гуляют три подружки, молодые пенсионерки. В руках у них палки для скандинавской ходьбы. Проносятся  ребята на «Буранах». Дядя Вася тащит на саночках канистры с водой.

Прибавилось в деревне и собачников. У нас даже график прогулок установлен. В четыре гуляют Соловьёвы – у них хаски. В пять – мы, Лебедевы, с Жоркой и шарпеем Мишкой. В шесть – Некрасовы с таксой Мариком. В семь – Березовские с алабаями.

У нас появились друзья. Например, милейший сосед Сергей – высокий, худой, в очках. Интеллигент, цвет, так сказать, нашего села. По случаю зимы отрастил себе бороду. Вот он на поводке тащит здоровенную рыжую лайку Халика. Или Халик тащит Сергея – ибо сильный и молодой. Добрый, ещё не утративший щенячьего задора. С разбегу бросается к Мишке. Целует серьёзную шарпейскую морду, лезет обниматься и играть. Миша слегка обалдевает от Халиковых нежностей, но в бутылку не лезет, юнца не обижает, знаки внимания принимает с явным удовольствием.

Чего не скажешь о Жорке. Ему такие игры не по душе. А кому, скажите на милость, понравится болтаться в ногах у рыжего дылды? Причём этот здоровый дуралей играет с тобой, как с лягушкой. Лапами в снегу извозит, обслюнявит всего, лает в ухо… Но если хозяева отпустят с поводка, то Миша с этим болваном несутся по сугробам, как кони. А ты на своих коротеньких лапках за ними не успеваешь и лаешь в отчаянии. И этим двоим плевать на твои страдания. В общем, не прогулка получается, а ерунда какая-то.

И Жорик начал хитрить. Как только увидит Сергея на поводке у Халика, так сразу кидается в лай. Мишка по своему простодушию тут же, не разобравшись, врубает Жоркиного охранника. Рычит, лайку близко не подпускает. И вообще делает вид, что с Халиком незнаком и субординацию никто не отменял. Грустный Сергей уводит грустного Халика. Жорик празднует победу.

А муж привык к этим совместным мужским прогулкам с Сергеем. Две большие серьёзные собаки заняты друг другом. Двое взрослых серьёзных мужчин ведут интересные беседы. И никто не лезет к ним с упрёками, глупостями, вздохами. Никто не путается под ногами и не встревает в разговор. А теперь Жорик установил свои порядки. И поэтому у мужа тоже грустное лицо. Даже жалко его.

И теперь иногда я наслаждаюсь хрустальными зимними пейзажами в компании одного Жорки, а мужчины гуляют отдельно. Они имеют право на свободу, разве я не понимаю, разве я не женщина?

С мороза так хорошо вернуться в тёплую избу! Заваришь крепкий чаёк, бросишь туда сушёной малинки, отрежешь ломоть своего домашнего хлеба, намажешь душистым, впитавшим в себя летние ароматы клубничным вареньем… А если на столе дымится в миске картофель, политый подсолнечным маслом, а рядышком, под сметанкой, уютно устроились маленькие груздочки с лучком, да на грубой доске нарезано прозрачное, в мясных прожилках, ароматное сало… Ноги сами несут в подвальчик, где притаилась бутылка с клюквенной наливкой. Никакие устрицы с омарами и пармезаны не идут с этим ни в какое сравнение.

Тихо бормочет телевизор. Показывают старые, любимые чёрно-белые фильмы. Старомодный торшер над столом мягко освещает наш семейный ужин. У стола, задрав морду, дежурит избалованный мужем Жорка.

Вечером, когда все засыпают без сновидений, только он, Жорка, знай прыгает по кушеткам и креслам, как Маша в «Трёх медведях». Везде за ночь покемарить успевает. И у печки, и на полу, и у сына на подушке, и у меня на голове, и в ногах у мужа, и на подоконнике, и на кухне… Другое дело – щенок Масик. Тот кувырнётся на кухоньке у порожка, вытянет лапки и лежит, как лохматый придверный коврик. И так – до утра. Единственный, кому не нравится жить зимой в избе, – это Мишка. Он мирно похрапывает на своём кресле в сенцах – не любит жары.

Тишина в доме. Тишина в деревне. Мороз поскрипывает снегом. Звёзды мерцают в фиолетовом небе. И кажется, что нет за окнами никого, ни души… А завтра новый день, и, даст бог, всё у нас будет хорошо.

Из письма Анны Витальевны
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №3, январь 2019 года