СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Мелочи жизни Вам придётся тяжело в Москве
Вам придётся тяжело в Москве
23.01.2019 00:00
Вам придётся– Привет. Ты не спишь? Ты там? Ты думаешь, что я думаю, что я разговариваю с автоответчиком? Или ты думаешь, что я могу подумать, что тебя нет дома? Ау? Думай скорее, у меня на счету мало денежных средств. Я надеюсь, что ты в этот момент что-нибудь думаешь, а не просто сопишь мне в ухо.

А я не соплю! Я ору. Я ору на весь Петербург, что слышу её, но у меня сломался телефон.

– Хорошо, можешь продолжать производить молчание, но не делай это за мою абонентскую плату. Когда я становилась абонентом, я не знала, что мне придётся покупать молчание за денежные знаки. Если бы я знала, что молчание может что-то стоить, я бы сама его продавала, а на вырученные средства покупала бы что-нибудь полезное. Я могу надеяться на понимание?

А я дую в трубку, трясу её, стучу о спинку кресла. Кричу: «Алло! Алло! Дарья!» Но звук остаётся в Петербурге и упорно не хочет отправляться в Москву.

– Ты или кретин, или это не ты. Потому можешь молчать сколько хочешь, либо сколько не хочешь. Меня это нисколько не трогает. Меня вообще уже ничего не трогает. У тебя есть право хранить молчание, право использовать молчание в своих интересах, либо в интересах третьих лиц, но у тебя нет права копить молчание в себе. Это моё молчание, я не хочу, чтобы оно становилось средством накопления. Либо ты мне сам звонишь, либо прекращаешь молчать, либо идёшь к чёрту, либо уже там. Мне всё равно. Кретин!

Вот так – «кретин». Но это она не всерьёз. Всерьёз было, когда мы познакомились.

– Как вас зовут?
– Денис, – я удивляюсь вопросу.
– Садитесь, – девушка смотрит на меня в упор. – Я Дарья, вы Денис, и сейчас ночь с четверга на пятницу. Я довезу вас до точки назначения за цену в два раза меньшую, чем просят вон те таксисты, – она указывает на группу саранчи у выхода с Ленинградского вокзала. – Мне надо заправиться, а денег я не захватила.
– Спасибо, я на метро.
– Садитесь. Может быть, у вас там, в городе на Неве, принято отвечать отказом на приглашение девушки, у нас это не так. Я не намерена оставлять на улицах питерского парня, который может заплатить мне за бензин. Чем вы вообще занимаетесь?
– Геологией.
– Нет. Вы занимаетесь напрасным спором. Если ваша геология так же малоубедительна, как ваше мнимое нежелание сесть ко мне в автомобиль, то неудивительно, что все заказывают геологию в Москве.
– С чего вы взяли, что её заказывают в Москве?
– Потому что все знают, что Москва – это лучший город на земле и здесь делают лучшую в мире геологию. Ещё здесь живу я. И я выкинула пять минут своей важной жизни на уговоры. Куда вам?

Я смеюсь, говорю, что мне на проспект Вернадского, и покорно влезаю в машину. Девушка газует, и мы рвём по Садовому кольцу. Меня давно никто не называл «парнем», а тем более «питерским парнем». Слышится в этом что-то приятное. Грохочет «Радиохэд», яблочно пахнет отдушка, светятся красные огоньки «пропеллера».

– Курите «Кэптен Блэк»?
– Редко. Для меня очень крепко, – это я вру. Я вообще не курю.
– Мне нравится, когда в моей машине мужчины курят «Кэптен Блэк».

Дарья шарит под рулевой колодкой, достаёт пачку сигарет и протягивает мне.

Она очень уверена в себе, эта рыжая девочка в дорогом автомобиле. Она уверена так, как уверены только юные москвички, у которых есть родители, братья и сёстры, друзья и перспектива хорошей работы.

– Дарья, я геолог, а вы? – ловлю себя на идиотской интонации поселкового жиголо.
– Я еду в машине с незнакомым парнем из Питера и вспоминаю, где тут есть заправка. В Москве машины время от времени заправляют горючим, чтобы поддерживать топливно-энергетический комплекс государства. У государства вообще много всяких комплексов. Из них у нас даже делают комплексные числа, чтобы печатать их на деньгах. Мнимая часть выдаётся в форме официальной зарплаты, а комплексная часть запаивается в пластик и складывается в банке. У вас есть счёт в банке?
– Нет. Но есть сберкнижка. Это не одно и то же?

Она игнорирует мой вопрос.

– У меня есть счёт в банке, сотовый телефон, ноутбук и баварский автомобиль. Меня зовут Дарья, и я не люблю, когда мне создают проблемы. Вы не создаёте проблемы?

Я опять глупо смеюсь.

– Буду думать, что ответить.
– Отвечайте мне что-нибудь, только не называйте меня на «вы». Мне меньше лет, и я девушка.
– Разве девушку нельзя называть на «вы»?
– Только если вы мой босс. Но вы не мой босс. Во всех других случаях это меня старит и заставляет снижать скорость. А в Москве не принято ездить ночью меньше ста двадцати. Это просто неприлично и не вписывается в московский стиль жизни.
Я улавливаю в её голосе иронию, но не понимаю – то ли она обращена ко мне, то ли на себя, то ли на Москву и её обитателей. Мне достаточно трудно отвечать ей сразу.
– А босс называет вас на «вы»?
– Нет, босс говорит мне «ты» и «Дарья».
– И вы, прости, ты ему позволяешь?
– Он босс, и это я у него должна спрашивать позволения. Но поскольку я у него не спрашивала, то он называет меня так по умолчанию. То есть он умалчивает о том, о чём знает он и не знаю я. А вот вы постоянно задаёте мне вопросы. Жаль, что вас не научили разговаривать без вопросов. Вам придётся тяжело в Москве. Мы не любим, когда приезжие нас о чём-либо спрашивают, если только они не спрашивают, как быстрее отсюда добраться до вокзала. Если вам будет совсем тяжело без вопросов, то старайтесь заменять знаки вопроса знаками восклицания. Это помогает. Мне это особенно помогает, когда приходит счёт за телефон. А потом это помогает моему сотовому оператору, который совсем не умеет отвечать на вопросы, но умеет удовлетворять претензии.

Мы останавливаемся на заправке у берега Яузы. Девушка глушит двигатель и поворачивается ко мне.

– Сейчас вы будете учиться пользоваться бензоколонкой в Москве.
– Я умею пользоваться бензоколонкой в любом городе.
– Отлично! Тогда сделайте так, чтобы об этом узнал мой «БМВ».

Я вставляю пистолет в бак и иду к окошку. От Яузы несёт сыростью и сточными водами. Запах горючего кажется более уместным, нежели запах воды, от которого зябко и щекотно в носу. В моём кошельке несколько тысяч пятисотенными купюрами. Я сую две из них в окошко и прошу залить «до полного». Мне приятно угощать Дарью бензином.

«Славная девушка», – думаю я. Меня забавляет её манера говорить парадоксами. Она играет словами, будто словарь являлся третьим участником разговора. И это трогательное не то хвастовство, не то самоирония. Москвичка…

Я представляю Дарью, стоящую в пробке на перекрёстке Большого проспекта Васильевского острова и Десятой линии. Похоже, мой город и она – противопоказаны друг другу. Вряд ли такая органично впишется в чертёжную синьку Петербурга, как вписывается она в буддистский глянец столицы.

Закручиваю крышку бензобака, сую пистолет на место и тянусь к ручке дверцы. Тут у меня звонит телефон. Я ищу его по всем карманам, достаю, он выпадает из рук, падает на асфальт, аккумулятор отдельно, телефон отдельно.

– У нас в Москве не принято разговаривать по телефону, если рядом находится дама.

Она укоризненно смотрит на меня из-под пушистой чёлки.

– Уверяю, это больше никогда не повторится, тем паче что телефон сломался.
– Технологическая подоплёка вашей лояльности меня не должна интересовать. Прошу следовать за мной.
– В каком смысле?
– В таком, что я буду вести автомобиль, а вы будете всячески пытаться держаться рядом со мной, управляя передним пассажирским креслом. На тот случай, если вы отстанете, я даю вам визитную карточку, с которой вам надлежит обратиться к первому попавшемуся милиционеру, предварительно достав паспорт и вложив в него пятьсот рублей между страницей с регистрацией и страницей с семейным положением.

Девушка протягивает мне визитку, на которой написано «Дарья. Чёрный BMW. По пустякам не звонить». Номер её телефона, как и моего, состоит из сплошных вариаций на тему парности и чётности. Мне нравится, когда мой номер рифмуется с номером приятного мне человека. Это создаёт ощущение неслучайности. Возможно, что где-то там, в пахнущей пластиком начинке телефонных станций, они уже составляют нечто гармоничное, предназначенное для прочтения только электрических, импульсных сущностей.

Дарья давит на акселератор.    Мы мчимся по освещённым улицам, перестраиваясь из ряда в ряд, рыская и тропя след едущим сзади. Жёсткий дорожный слалом, не оставляющий надежды смотреть куда-либо, кроме как на дорогу. Скорость какая-то неправильная, как и само движение. Я держусь рукой за торпедо и чувствую, что ещё немного – и меня стошнит. Неожиданно мы сворачиваем в тёмный проулок, проезжаем мимо рядов спящих авто и катимся под горку навстречу яркому шлагбауму подземного гаража. Кажется, я сюда и ехал. Вылезаю, меня пошатывает.

– Извини. Я так больше не буду. Но ты хорошо держался. Чем ты, говоришь, занимаешься? Археологией? Может, поженимся?

А теперь вдруг «кретин». Это она не всерьёз.

Даниэль ОРЛОВ,
г. Кронштадт, Санкт-Петербург
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №3, январь 2019 года