Это произошло в девяностые. Я жила с родителями в длинном деревянном доме, поделённом на несколько однотипных квартир. Каждые две квартиры объединяло широкое крыльцо. Нашим соседом по крыльцу оказался Николай. Было в нём что-то неуловимо ребяческое, несерьёзное, поэтому соседи, даже дети, звали его по-простому Колькой. Он ничем не отличался от других жителей нашего двора, где-то работал, выпивал, но в целом – тихий и безобидный мужик.

Однажды осенним вечером за стенкой раздались странные для той квартиры звуки – стук падавших предметов и крик. Батя пошёл посмотреть, что случилось.

Часом ранее Колька с каким-то мужиком заявились пьяные и, шатаясь и переругиваясь, пошли в квартиру «догоняться». Произошла драка. Уступая в весе противнику, тщедушный Колька схватил топор и саданул им обидчика по голове. Эту картину и застал батя, когда вошёл к соседу. Очень, надо сказать, вовремя вошёл. Отобрал топор, от греха запер входную дверь Колькиной квартиры на навесной замок, пострадавшего мужика выволок на крыльцо, послал кого-то из соседей в деповское общежитие – там находился ближайший телефон – вызвать «скорую».

Медики приехали быстро. Рана оказалась неглубокой, но вызвала у фельдшера определённые вопросы. Объяснение, что двор проходной и пьяный явился к нам уже с разбитой головой, его вполне устроило, поскольку мужик был в неадекватном состоянии. Размазывая кровь по лицу, он матерился и рвался драться с запертой дверью. За дверью стояла тишина. Травму зафиксировали как бытовую, мужика увезли в хирургию зашивать.

Но так просто для Кольки эта история не закончилась. Почему-то судьба именно в тот день решила разбудить в нём зверя. А против судьбы, как известно, не попрёшь.

Колькина жена Лидия, с которой он давно не жил совместно, но и не спешил разводиться, за некоторое время до этого с удивлением выяснила, что её муж женился, причём официально. Она, конечно, знала, что Николай живёт с какой-то молодухой, ну и что такого? Сама не святая – и у неё случались приступы пылкой любви. Но чтобы официально, с загсом и гостями? Такого удара Лидия не ожидала. Заявилась к супругу и среди бела дня устроила шумную ссору. И вот тогда все соседи узнали, что наш тихушник Колька – двоежёнец.

Всё оказалось просто. При обмене паспорта Кольке не поставили на нужной странице штамп о семейном положении, и он наивно решил, что это автоматически делает его холостым. Когда пришло время, Колька, как честный мужчина, сделал новой подруге предложение. И поставил штамп на ту самую страничку. И был счастлив.

Счастье рухнуло с появлением первой супруги. Младшая жена тут же собрала вещички и ушла к маме, а Колька начал потихоньку спиваться.

Кто знает, чем могла закончиться эта история, если бы не мексиканская мыльная опера «Богатые тоже плачут», каждая серия которой шумно обсуждалась в семьях и дворах. Переняв приёмы шантажа у хитрой и изворотливой Эстер, Лида, первая Колькина жена, смекнула, что из сложившейся ситуации может извлечь для себя пользу. И принялась регулярно наведываться к супругу. Вопрос ставила ребром: нет денег – нет развода, а для убедительности приводила с собой верзилу-сожителя.

И надо же было такому случиться, что именно тем самым вечером, спустя пару часов после отъезда «скорой», в хмельную Лидину голову пришла мысль поторопить Николая с решением означенной проблемы.

Сгущались сумерки. Моя мама вернулась с дневной смены, и мы пошли ужинать на летнюю кухню. Заодно батя снял замок с двери соседа и проверил, как он там. Колька спал. Во дворе было тихо, подмораживало. Соседи разошлись по квартирам, в уютное тепло. Поужинав, поговорив о новостях уже почти прошедшего дня, мы вернулись в дом и стали готовиться ко сну.
За стеной раздался резкий крик, топот, грохот. Опять?..

– Закройтесь и из дома ни ногой, – сказал батя и вышел за дверь.

Сосед Колька проснулся от яркого света и звука знакомого голоса. Поднялся на кровати и увидел жену с её приятелем. «Бить будут», – промелькнуло в голове. Как же он устал, сил больше нет. Колька схватил со стола нож и несколько раз ударил шантажистку в живот. Лидия замолчала на полуслове, она даже не пыталась бежать или сопротивляться. Просто не поняла, что произошло. Потом, с запозданием, закричала от резкой боли. Колька повернулся к её спутнику. Тот отреагировал неожиданно – вместо того чтобы защищать подругу, со всей молодецкой дури рванул, не разбирая дороги, из квартиры, со двора и далее вдоль забора. Колька побежал следом.

Батя вышел как раз в тот момент, когда Лидия тихо, будто боясь оступиться, спускалась с крыльца. Сил ей хватило на несколько шагов, она опустилась на траву рядом с дорожкой. Так потом и лежала на боку, подогнув ноги к животу, и протяжно стонала.

На шум вышло несколько жильцов из соседних квартир. Послали гонца вызвать «скорую», прикрыли пострадавшую одеялом. Двигать до приезда врачей боялись, чтобы не сделать хуже.

Батя перехватил запыхавшегося Кольку у калитки. Выбил нож из руки и убедил спокойно сесть на крыльцо. Оставлять соседа в таком состоянии одного уже было небезопасно для окружающих.

Вернулся гонец с плохой вестью – второй раз по тому же адресу, да ещё на ножевое, «скорая» отказалась выезжать без сопровождения милиции.

Пока ждали милицию, Колька с батей сидели на широких ступеньках крыльца и тихо разговаривали. Сосед, уверенный в своей правоте, рассказывал предысторию случившегося – и о злополучном штампе в паспорте, и о шантаже. Он сожалел не о содеянном, а о том, что не смог догнать Лидкиного сожителя.

Первым приехал наряд милиции, и Кольку увели в квартиру. Потом долго осматривали место происшествия, до глубокой ночи опрашивали соседей.

Фельдшер ждал, чтобы разрешили забирать потерпевшую. Время уходило. Когда Лидию увозили, она уже не стонала, а тряслась мелкой дрожью то ли от холода, то ли от потери крови.

Два последующих дня прошли в ожидании. Говорили, что, несмотря на тяжёлое состояние, Лида находилась в сознании и, возможно, всё обойдётся. В этой глупейшей ситуации всем было почему-то жалко Кольку. Соседи не понимали, как такое вообще возможно. Буйных во дворе хватает, но чтобы так?.. Вот уж от кого не ждали.

Все закончилось на третий день – Лида умерла. А Колька, вместо того чтобы покаяться, словно упивался чувством собственной значимости. Взахлёб рассказывал на допросах, как уже давно думал расправиться с шантажисткой, и радовался, что ему это удалось. По сути, сам себе выпросил максимальный срок наказания.

Язык – он ведь без костей. Долго ещё в округе обсуждали и взаимоотношения участников этой трагедии, и персонажей мексиканской мыльной оперы.

Мы давно переехали. Но на меня эта история повлияла неожиданно – всё моё существо отторгает мыльные оперы, и заграничные, и отечественные. Физически, до тошноты. Но это у меня. А вообще страшно подумать, как современные сериалы, особенно криминальные, влияют на психику зрителей. С экрана подскажут и идею, и способ её реализации. Так что человек уже подготовлен, если вдруг выползет из глубин подсознания давняя обида.