Жена Василия – дородная женщина с пышной причёской, яркими губами и вечно сексуальным, по её мнению, прищуром глаз. Полностью она их открывала, когда спрашивала, где деньги, почему поздно пришёл, да ещё, пожалуй, когда, проснувшись, не успевала вжиться в роль.

Василий работал авиатехником на аэродроме. После окончания школы мечтал поступить в лётное училище, но по конкурсу не прошёл, и его взяли в техническое.

Однако мечту о полётах Василий не оставил и с завистью смотрел на чистеньких, при галстуках, бортмехаников вертолётов. Многие при нём пришли и работали техниками, но потом переучились. Представления писались и на Василия, но как только дело касалось переучивания, командование перекладывало его бумаги в самый нижний ящик.

Невезуха началась давно. Однажды, только получив первый раз представление, Василий после ресторана в окружении молодых техников, размахивая руками, описывал прелести лётно-технической работы. Неподалёку остановилась милицейская машина, из раскрывшейся дверцы крикнули:
– Василий, садись, отвезём домой!

Скорее всего, они недовыполнили дневной план по наполняемости койко-мест в вытрезвителе и крикнули имя наобум: в большой компании вполне мог оказаться и Вася.

– Вот видите, – сказал Василий молодым коллегам, – и милиция нас знает! Сейчас домой поеду с комфортом.

А около вытрезвителя Василий оказал молчаливое сопротивление, упираясь ногами в дверные косяки.

После всех медицинских процедур он оказался в просторной комнате с кроватями, стоявшими впритык. Бухнулся на первую свободную койку рядом с храпящим стариком и, уже проваливаясь в сон, ощутил доселе не испытанное чувство: горячая шершавая ладонь гладила его ягодицу. Василий быстро обернулся и в свете дежурной лампы увидел лицо старика, то ли спавшего, то ли притворявшегося.

Обозвав соседа последними словами, Василий перелёг на пол, к батарее. Возбуждённый мозг не находил покоя и чутко реагировал на каждое всхрапывание, всхлипывание и бормотание. Под утро, когда пришёл глубокий сон, Василий вскочил от уже знакомого ощущения. Он пнул сидевшего рядом на корточках старика и с криком побежал к железной двери:
– Уберите от меня этого маньяка!

Дверь открылась, и Василий, матерясь, прямо в трусах побежал к выходу. Входная дверь была закрыта, и после нескольких уколов Василия, уже вялого и обмякшего, вернули на койку.

Следующий день на работе ему поставили как прогул, а когда пришла бумага из милиции, естественно, отменили переучивание на бортмеханика.

Быстро летит время, и вот уже новое представление, подписанное профкомом, лежит на столе у командира отряда.

Василий оформил небольшой отпуск, и они с напарником поплыли на тоню (участок реки, где рыбу ловят сетями). Рыбаки имели «точные» сведения, что инспекции два-три дня не будет. Красная рыбка всегда нужна, и на реке к вечеру выстроилась очередь: одна «бригада» проплыла, заходит следующая.

Василий с напарником плыл восьмым. И вот на исходе светлой северной ночи Вася заметил с реки, что остальные рыбаки прыгают в лодки и несутся вниз по течению, что-то крича и показывая в обратную сторону. На лбу рыбака выступила холодная испарина. Быстроходный катер инспекции!
– Бросай сеть, уходим! – крикнул Василий напарнику.

Тот на другом конце сети запустил свой двигатель и на малом газе двинулся вниз, ожидая Василия. Мотор не запускался. «И угораздило же меня перед рыбалкой заменить обычное зажигание электронным!» – срывая до крови руки о шнур пускача, думал Василий. Мотор, дымя маслом, завёлся, но поздно. Две скоростные лодки отделились от катера, сигнальная ракета, рикошетируя от воды, плюхнулась рядом. Высаженные на берег инспекторы нашли пару лососей, брошенных кем-то из удиравших.

Лодку и сети отобрали, а о переучивании пришлось забыть ещё как минимум на год.

Наконец звёзды встали благоприятно, и вот Василий идёт к вертолёту, уже переученный, в белой рубашке, с торчащей из нагрудного кармана форменного пиджака авторучкой.

А через полтора года смекалистого бортмеханика послали на курсы английского языка. «Зачем? Почему?» – раздумывал Василий, но поехал, ведь в авиации спрашивать не принято.

После курсов, уже дома, он всякий раз удивлял жену и дочь, когда, сидя за обеденным столом, вдруг говорил:
– Гив ми уан помидор.
Или, отправляясь курить на веранду:
– Ай эм смоукинг.

Вскоре в отряд пришёл приказ, чтобы подготовили два экипажа для перелёта в Анголу. Теперь-то Василий понял, зачем их обучали на курсах всем этим футам и дюймам.

Жена со слезами проводила его до аэропорта. Вытирая покрасневшие и на этот раз широко раскрытые глаза, она давала последние наставления:
– Ты уж, Василий, долларами-то там не раскидывайся, привези хоть что-нибудь для дома, для семьи. Маленький у нас растёт. Хоть детскую коляску ему привези, а то вон у Зинки немецкая, плетёная. А мне – дублёнку какую-никакую…

Недалеко от ангольской столицы Луанды, где базировался сводный отряд, было всё как надо: уютные комнатки в щитовых домиках с кондиционерами, душ, столовая. Рядом располагался отряд немецких лётчиков. Иногда прилетали пассажирские самолёты, и из них, одетые совершенно одинаково – в светлую цивильную одежду, выходили кубинцы с военной выправкой. В Анголе явно намечалась заварушка.

Однажды при полёте над плато их вертолёт прошила пулемётная очередь. Зашипела пробитая гидравлическая система, приятно запахло спиртоглицериновой жидкостью, а вертолёт стал вялым и непослушным. На дублирующей системе долетели до базы.

Ремонтировать пробитый вертолёт можно только в заводских условиях, а потому «безлошадный» экипаж третий день маялся без дела. Утром уезжали на пляж, а вечером коротали время в местном баре.

На этот раз рядом со столиком, где сидели пилоты, расположился немецкий экипаж. Командир и второй пилот, допив своё пиво, ушли. Василий допивал через трубочку коктейль и разглядывал окружающих: «Вон русский парень. Но он что-то неразговорчивый и всё один. Говорит, что в ОТК работает, но почему-то не пьёт даже пива, хотя каждый день допоздна сидит тут. Наверное, жена тоже велела доллары беречь. А с немцами о чём поговоришь? Поди, английский хуже меня знают».

– Сибир… Сибир, – донеслось из-за соседнего столика знакомое слово.

«Гляди-ка, немчура про Сибирь что-то разговорилась, а что они о ней знают? Посмотрел бы я, как они там найдут аэродром при видимости ноль!.. А что? Пойду, поговорю немного».

– Гуд дэй, хотя нет, ивнинг… Гив ми уан сигарет, – выкладывает Василий почти весь свой английский запас слов.

Немец удивлённо показывает пальцем на неглубокий карман шорт Василия, откуда торчит пачка «Кэмела».
– Да это я так, чтобы в разговор вклиниться, – говорит Василий и уже запросто подсаживается к немцам.
– Ай эм пайлот. Летаем мы тут, а в тот дэй та-та-та! – показал Василий, как стреляют из пулемёта.
– О, йес, йес, – закивали немцы, поняв, о чём речь.

Инженер ОТК пересел поближе и, потягивая сок, внимательно моргал на телевизор. Один из немцев понимал и говорил по-русски. Завязалась беседа.

– Да что вы о Сибири-то знаете? Я сам почти оттуда. Комаров и мошки летом так много, что бросишь платок – висит! – слегка привирал Василий, а немец переводил товарищам.
– Сейчас-то у нас тоже цивилизейшн, – продолжал Василий, – аэродром военные отгрохали рядом, здоровые дуры стоят. Не пускают близко, грибы и морошку собирать негде стало.
– Йа, йа, морощка, – кивали немцы, повторяя понравившееся слово.
Инженер ОТК подошёл и тронул Василия за плечо:
– Пойдём, покурим.
– Мне и тут хорошо. Садись лучше с нами.

Инженер более настойчиво повторил и, взяв за локоть, потащил его к выходу.

«Бить, что ли, хочет?» – думал Василий, сопротивляясь, а когда вышли на улицу, вырвался и превентивно вкатил в лоб наглому инженеришке. Подбежавшие лётчики растащили их, и Василий, оглядываясь и матерясь за испорченный вечер, пошёл баиньки.

Утром его пригласил командир отряда. Василий не удивился, увидев в кабинете вчерашнего инженера.

«Заложил всё-таки, – зло думал он. – Теперь выговор за драку влепят».

– Ну что, находка для шпионов? Всё рассказал немцам об обороне родного города? – вопрошал командир, хмуря брови.

«Инженер» с кровоподтёком под глазом подошёл, достал красное удостоверение КГБ…

Василия одного, без экипажа, отправили рейсовым самолётом в Москву, а после беседы в министерстве – домой. Почти вся заработанная валюта ушла на перелёт.

В Москве, вспомнив наказы жены, Василий купил ей плетёную соломенную шляпку и бусы из радужного стекла. Вскоре пришёл приказ, где было написано, что он может работать, но только на земле.

«Зато теперь куча свободного времени, – думал Василий, потягивая на кухне портвейн «Кавказ». – Работа-то сменная. Только вот жена что-то не идёт долго. Наверное, обиделась, что я ей только соломенную шляпку привёз да стеклянные бусы».