Это случилось в первой половине восьмидесятых, в самый пик застоя. Такое тогда происходило довольно часто.

Началось с того, что я назвал своего начальника плохим руководителем – в ответ на его обидную реплику в мой адрес. Но это были ещё цветочки. По-настоящему он взъелся на меня после того, как я имел неосторожность пошутить. Напомнил, что один мой товарищ сожительствовал с его женой до того, как шеф на ней женился. Масла в огонь подлило ещё и то, что тот товарищ потом приходил ко мне на работу и они с шефом даже немного поговорили. После этого начальника как подменили. Он стал меня обманывать, терроризировать, оскорблять, унижать, устраивать всяческие провокации.

Великий философ и врач Авиценна говорил: «Если возникает какая-нибудь сложная, запутанная проблема, то причина, объясняющая её, должна быть простой и понятной». И до меня дошло, что так шеф вымещал на мне свою вульгарную ревность. Та моя шутка здорово обидела его, задела за живое, ударила по самолюбию, и он принялся мстить. Осложнить мне жизнь – это была его программа-минимум, а максимум – выжить меня, чтобы вообще ушёл с предприятия.

Правда, когда я только пошутил и потом, во время визита моего товарища, начальник вёл себя внешне спокойно – видимо, играл. Зато после не упускал ни малейшей возможности придраться к моим словам и действиям. Оскорбить, уличить в чём-либо, нагадить в душу, обернуть сказанное мною против меня, выхватить из контекста одно-два слова и изощрённо их смаковать.

Он извращал истину виртуозно, со злостью и ожесточением. Раздувал из мухи слона, многократно повторял оскорбительные фразы в мой адрес, сопровождая их зверским оскалом и демоническим взглядом. На каждое моё слово у него находился гадкий ответ, на каждый мой поступок от него неслась брань, каждое моё действие подпадало под статью несуществующего, им самим придуманного кодекса.

Оскорбления, отборная ложь, демагогия лились из него рекой. Он цеплялся к первой части моей фразы, игнорируя вторую, более важную. Передёргивал, переформулировал сказанное мною в удобном для себя ключе. Лил на меня потоки грязи, несправедливых обвинений. Как из крупнокалиберного пулемёта, в упор расстреливал словесным свинцом. Он издевался надо мной, словно полицай из местных, желающий выслужиться перед фашистами. Иногда мне казалось, что зло, которое на меня обрушил начальник, имело потустороннюю природу. Его словно прорвало, он стал неузнаваемо страшен. Его лицо, раньше такое доброе и улыбающееся, наливалось кровью, превращаясь в морду разъярённого зверя.

За пять минут ссоры можно узнать человека лучше, чем за пять лет дружбы. У шефа на всё был готовый ответ, в его устах белое становилось чёрным, а чёрное белым. Злость – это состояние, в котором язык работает быстрее мозга, здесь не нужен ум, а нужны только хитрость, изворотливость и коварство. Начальник силой подавлял меня, старался подчинить себе. Я ещё только раскрываю рот, как он сразу же начинает давить на меня, орать: мол, знает, что я хочу сказать, хотя, конечно, не знал. У Высоцкого есть строчка: «Все вопросы мы решаем глоткой». Это – о моём шефе. У кого глотка лужёнее, кто кого переорёт, тот и прав. Нечестная игра.

Он часто задавал мне каверзные вопросы, на которые я не был готов ответить немедленно, такая провокация. Специально заранее обдумывал, о чём меня спросить, чтобы я растерялся. Не каждый специалист с большим опытом справится. Да он и сам зачастую не знал ответов, а потом обвинял меня в некомпетентности – я же не нашёлся, что сказать!

Я долго думал, почему шеф оказался таким жестоким и зловредным человеком? Во-первых, потому что он детдомовский, вырос без родительского тепла, и почти у всех детдомовцев существуют определённые отклонения в психике. Во-вторых, он маленького роста, а все невысокие люди, как правило, злые. Комплекс Наполеона – известная вещь, маленькая блоха больнее кусает. В-третьих, он инвалид, парализована рука. Когда человек становится инвалидом, его психика резко меняется. Из-за своей физической неполноценности инвалиды воспринимают окружающий мир слишком остро, на всё реагируют очень болезненно.

Всё это понятно и объяснимо, но я-то в чём виноват? Я всего лишь пошутил.