Вот и мудрость пришла |
30.04.2019 00:00 |
Наука это объяснить не может Они давно узнали друг друга, но оба не подавали виду – неловко было. С тех пор как умер отец, Эмин бывал здесь, на кладбище, каждую неделю. Уже полгода прошло, но не унималась боль, никак не унималась. Наоборот, окатив волной юношеских воспоминаний и необъяснимого чувства незавершённости чего-то очень важного, боль с новой силой впивалась в сердце. Почему он здесь, этот человек? Почему именно сейчас? – Ну, здравствуй, Эмин, – пожилой мужчина всё же подошёл сам, опустился на скамейку рядом с Эмином, отложив в сторону лопату, которой только что вскапывал землю вокруг недавно посаженных декоративных кустов, и принялся растирать левое колено. Старик кивнул в сторону богатого чёрного надгробия отца Эмина и, участливо выразив соболезнование, хотел было протянуть руку для приветствия, но не отважился. – Ты на него похож. Вижу, фамилия его и лицом один в один. Я вас, пострелов, всех помню. Неуместны тут эти слова, но я рад за тебя. Похоже, удалась жизнь? – Вы извините, Мадарик Акуанович, я не решался, думал, обознался, – Эмин протянул ладонь для рукопожатия. – Сколько лет прошло, сколько зим. Эмин смотрел на заросшее седой щетиной лицо своего бывшего учителя географии, вглядывался в угасшие, а когда-то искрившиеся топазами голубые глаза, тщетно надеясь уловить в них хоть какую-нибудь кроху удовлетворённости. Понял: глупо искать то, чего невозможно увидеть в глазах старика, прибиравшего кладбищенские участки. – «Материк Океанович»! – хлопнул себя по коленям старый учитель и заулыбался. – Помнишь? Такое у меня было прозвище. Ах вы, черти! – Вы знали? – Конечно! И физичка знала, и историчка, и другие – все мы знали свои прозвища. Ничего удивительного, всегда так было. – Я помню, у вас роман был с физичкой. Мы так и не поняли, почему вы не поженились, она красивая была. И добрая. – Да-а, – задумчиво произнёс бывший учитель и снова погрустнел. – Такая глупость с моей стороны… Не поверишь, причин и не было, это я, дурак, учудил. Она меня в гости пригласила, наготовила всякого, старалась, бедняжка. Я цветы ей вручил, хотел ручку поцеловать, пальчики её наманикюренные к губам поднёс – а от них луком пахло. Я виду не подал, но в голове что-то щёлкнуло, оттолкнуло меня из-за такой ерунды. Ушёл тогда очень скоро, под каким-то нелепым предлогом, даже не поел ничего. Эстет-идиот, горе луковое! Видел её недавно во сне. Будто пожар, всё вокруг горит, тут она из огня выходит, чумазая, вся в копоти, какую-то книжку прижимает к груди. Протягивает мне: вот, говорит, все-все книги сгорели, только эту спасла! Я беру книжку из её рук – «Сказки народов мира». Открываю где-то посередине, читаю первую попавшуюся строчку: «А высоко-высоко в горах жил одинокий охотник по имени…» К чему бы? – Не узнать вас, Мадарик Акуанович, – улыбнулся Эмин. Ему вспомнились живые уроки влюблённого в свою профессию учителя географии, возившего ребят за город, чтобы продемонстрировать наглядно холмы, уснувшие грязевые вулканы, затвердевшие плато, бывшие когда-то морским дном. С каким азартом, вдохновением, блеском в глазах рассказывал обо всём этом учитель! – Неужели и вы повелись на это? Наш любимый географ, слуга науки, оптимист – верит в сны, приметы и всякое такое? – Какое «такое»? – Ну, как сказать-то… Антинаучное, что ли. – Ошибаешься. Я по-прежнему верю исключительно в науку, просто есть многие вещи, которые она пока объяснить не может. Или не хочет. Склонен думать, что именно не хочет. Смотри-ка, божьи коровки проснулись! – старик осторожно снял с рукава букашку, кроваво-красной капелькой сверкнувшую на потёртой ткани. Букашка проползла через ладонь на тыльную сторону, взобралась на кончик указательного пальца, раскинула надкрылки, выпростала слипшиеся чёрные крылышки и улетела. Мужчина проводил её взглядом. – Учёность и мудрость не одно и то же. А физичка… Физичка за соседа своего, фальшивого немца, в девяностых замуж вышла и в Германию уехала на ПМЖ. – Почему «за фальшивого»? – Михаил Михайлович его звали, фамилия Эрде. Я его земляка знавал, тот рассказывал, что предка «немца» звали Роман Дрюкин. Бондарем астраханским был, на бочках своих клеймо выжигал с инициалами «Р.Д.». А потом трансформировался в Эрде. Так и пошло в документах, позже и сыновья сыновей стали немцами в пятой графе записываться. А то, что предок в войну был за Урал сослан, даже пригодилось. За Мирославу я, конечно, рад, мыкалась бы сейчас тут со мной. Уж лучше коротать безбедную старость с фальшивым немцем, чем с неудачником рутулом. Кстати, знаешь, что такое рутул? – Ваша фамилия. – Фамилия. Конечно. Рутулы – хотя правильнее рутульцы – горцы, очень малочисленная народность. «Там высоко-высоко в горах, где жил одинокий охотник…» Мне такую фамилию в детском доме дали, я ведь подкидыш. Нас в детдоме тринадцать мальчиков было, и у всех фамилия Рутул. Директор рутулом был, суровый такой дядька, но душой за ребятишек очень болел. После войны нас, бастардят, много народилось… Ты извини, заболтался, редко с кем поговорить приходится. Народ-то здешний, – старик обвёл взглядом надгробия, – к разговорам не расположен. Живому человеку собеседник нужен, а старому одиночество хуже смерти. – Иногда и среди людей бываешь одинок. Как мне отца не хватает! Снуют вокруг тебя туда-сюда, туда-сюда, а всё равно одиноко. Застрял в суете, как вермишель в дуршлаге: дыр много, а не выбраться. – Здорово сказал! – старый учитель улыбнулся. – Вот и к тебе мудрость пришла. Эмин подумал и спросил: – Могу я вам чем-нибудь помочь, Мадарик Акуанович? Старик смутился. – Ты деньги имеешь в виду? Нет, спасибо, мне хватает. Что старому одинокому человеку нужно? Я, уходя, даже дверь на ключ не запираю. Замок давно сломался. В доме, кроме книг, карт да старого глобуса, ничего и нет. Да мне и не надо. Правда, от телевизора не отказался бы, мой уже и в ремонт не берут, смеются. – Адрес дайте, я сегодня вечером завезу. Или пришлю. – Адрес тот же, в Третьем микрорайоне живу. Забыл? Вы же меня навещать приходили, когда ногу сломал. – Могу не найти сразу. Диктуйте, – Эмин достал из нагрудного кармана ручку и блокнот, протянул старику визитку. – Здесь мои координаты. Они распрощались. Эмин отправился на серьёзную деловую встречу – планировать будущее. Старый учитель вернулся расчищать от сорняков кладбищенские участки. Для него будущее давным-давно стало прошлым, с которым они оба сегодня удивительным образом ненадолго встретились. Гюльшан ТОФИК-гызы, Баку Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru Опубликовано в №17, апрель 2019 года |