В прошлом году на шествии Бессмертного полка разговорился со знакомой, прихожанкой нашего храма. Елизавета – мама двоих ребят, сверстников моих внучек Алисы и Полины. Мальчики несли в руках портреты прадедов, один из которых – лётчик-истребитель. Он воевал два последних года войны и благополучно вернулся домой. Поговорили, вспомнили дедушек и бабушек и наших с матушкой пап и мам.

Прихожанка поведала мне историю из жизни дедушки, того самого героического лётчика.

– Дедушка мало что рассказывал о войне, – рассказывала Лиза.– Так, вспомнит что-нибудь, скажет пару слов и снова замолчит. И лишь когда немного перебирал в День Победы, хватался за голову и начинал причитать, каяться, иногда со слезами: «Лошади, лошади! Они ведь лучше, чем люди! Лучше, я знаю. Лиза, я лошадей убивал, понимаешь, лошадей!» И плакал.

– Дед, расскажи, что у тебя случилось? – набралась я однажды смелости. – Почему ты вспоминаешь лошадей? Поделись, тебе легче станет.

И дед рассказал об эпизоде далёкой уже войны.

– Однажды, году в сорок четвёртом, вылетели мы с ведомым на свободную охоту, – вспоминал дедушка. – И обнаружили большую колонну, следовавшую собственным маршрутом. Похоже, противник. В колонне – танки, много автомобилей с личным составом, пешая пехота и гружёные повозки. Спустились пониже, проверили – точно немцы.

Командую ведомому: «Бей по хвосту!» А сам подлетел к голове колонны и поджёг шедший спереди танк и ещё несколько машин с солдатами. Классический пример воздушной атаки по автоколонне – бьёшь спереди и сзади. Противник останавливается, начинается паника, и затем уже следует методичный расстрел беспомощного, хаотично снующего врага. Перед тем как обрушиться на немецкую колонну, мы вызвали штурмовиков на помощь. Вскоре те появились, и от гитлеровцев остались лишь одни воспоминания.

Результаты атаки оказались впечатляющими. Мы уничтожили до полка немецкой пехоты – а это под тысячу штыков. И заодно сожгли целый танковый батальон. Кроме ордена я получил ещё и личную благодарность от лица Верховного главнокомандующего. Радостно, конечно, и почётно. Вот только одна страшная картина врезалась мне в память навсегда.

Когда я спустился ниже и врезал по немчуре, то разглядел лошадей. Много повозок с лошадьми. Кони испугались и бросились в разные стороны. А я стреляю и вижу, как падают убитые мною лошади. Прости меня, Господи! Невинная Божья тварь умирает, я всё вижу, но ничем не могу им помочь. Мне же двуногих зверей убивать надо! А они здесь же, рядом.

Много с тех пор воды утекло, а те несчастные кони всё бегут и бегут по дорогам моей военной юности. А потом натыкаются на выпущенные мои снаряды, падают и умирают в конвульсиях. Ты бы знала, внучка, как это страшно – убивать лошадей!