Эту уродливую четырёхэтажную хрущёвку я возненавидела с первого взгляда ещё лет 25 назад, когда впервые увидела её во время прогулки с подружками. Мы были первокурсницами педучилища и города ещё не знали.

Стояла роскошная золотая осень. Нам понравилась одна тихая улочка со стройными клёнами. Мы собирали охапки листьев и восхищались причудами природы. Клёны – самые красивые и романтичные деревья на всём белом свете! Стоял тихий осенний вечерок. Мы, юные девушки, были счастливы: всё впереди, кругом такая красота, и любовь обязательно скоро придёт.

И тут нате вам – серый четырёхэтажный уродец. Формой похожий на кочергу, он неподвижно застыл перед нами, как бы щурясь своими малюсенькими заляпанными окошками. Нелепое нагромождение балконов, набитых хламом, делало этот дом ещё более неряшливым. Во дворе на газонах ни единого цветочка, на запущенных клумбах седая от пыли крапива и борщевик.

На облезлых лавочках сидели плохо одетые старушонки, они наблюдали за нами недобрыми глазами и молчали. Мы притихли, словно попали в фильм ужасов. Казалось, дом оживёт, зашипит, захлопает несмазанными дверями, затянет нас в свои страшные подъезды, и пропадём мы там без вести.

Мы поспешили покинуть странный двор, перебежав на улочку, огибающую дом с парадной стороны. А там – совсем другой мир! Клёны тихо роняют листву, мамочки за ручку водят малышей… Я мысленно порадовалась за жителей страшного дома: ну хотя бы некоторые из них, чьи окна выходят на кленовую рощу, могут полюбоваться этой тихой доброй красотой.

Прошло десять лет. У нашей семьи возникли материальные трудности, остро стоял жилищный вопрос. Мы только-только покинули частную квартиру, хозяйка которой не совсем хорошо понимала, что это вообще такое – сдавать жильё внаём. Она могла запросто зайти в однушку, пока мы были на работе, могла без всякого предупреждения объявить о повышении квартплаты, объясняя это просто: сын строит дом, нужны деньги.

Усиленно «помогать» сыночку хозяйки желания не было. Начали подыскивать новое жильё. Жалко было уезжать из уютной панельки, где мне так нравилась планировка: большая светлая комната с окном во всю стену, просторная кухня с лоджией, на которой стояло удобное кресло. Утром выходного дня можно было с удовольствием расположиться в нём с книжкой и чашечкой кофе.

Я искала нужные объявления среди многослойной расклейки и не находила ничего. А может быть, неосознанно сопротивлялась и специально «не видела» вожделенного листочка «сдам недорого». Между тем ситуация складывалась критическая. У меня работа несладкая, не денежная. А муж, помотавшись по частным шарашкам, только-только устроился водителем в государственное учреждение, где платили хотя и без задержек, но мало. Приближался Новый год, и денег не было даже на скромный подарочек сынишке.

В паршивом настроении я снова искала на доске нужное объявление и вдруг наткнулась на строчки: «Сдаётся квартира без мебели на длительный срок с последующим выкупом. Недорого. Улица Железнодорожников, 82, 2». Ура! Позвонила мужу, и мы вечером полетели смотреть квартиру.

И вот идём по знакомой тихой улочке. Клёны, припорошённые пушистым снегом. Маленький магазинчик. Добротный сталинский дом буквой «Г». Центр города, но как тут тихо и спокойно. Посмотрели на номер дома – 80. А где же наш? Нет, только не это: восемьдесят вторым оказался тот самый серый уродец, с которым я познакомилась в далёком 1993 году! Но ситуация такова, что спесь пришлось оставить до лучших времён.

Заходим в подъезд. Широкая и просторная площадка, семь квартир на этаже. Кто это придумал? Зачем? На лестничной площадке спокойно можно сыграть кавказскую свадьбу на двести человек. Если бы не вопиющая свалка из старой мебели, мусора, разнообразного хлама.

Постучали в массивную железную дверь, нам открыла худенькая миловидная женщина средних лет. На пороге квартиры мой сын разревелся и потребовал увести его отсюда. Была готова разреветься и я.

Малюсенькая захламлённая прихожая. Старые ободранные полы. Убогие заляпанные обои. Мутное, годами не мытое окно, кое-как прикрытое жёлтой от грязи тюлевой занавеской. На железной кровати сидел дедок и курил папиросу. Женщина, его дочь, смущённо оправдывалась:
– Вот… Папа один жил, запустил, конечно, квартиру. Побаливает. Приехала забрать к себе.

Лицо у Галины – так она представилась – было хорошее, доброе, виноватое. И этим она нас подкупила. Мы познакомились, обговорили цену. К нашему приятному удивлению сумма оказалась смехотворно маленькой, чисто символической.

– Вы же тут ремонт будете делать, вам и так расходы. За коммунальные услуги платите, да и ладно.

Галина оформила все документы и увезла отца в Выборг. А нам оставалось засучить рукава и привести в порядок дом, в котором будем жить.

Не буду перечислять все прелести ремонта в убитой квартире, это все и так знают. Выяснилось, что наша однушка в 28 квадратов – самая тёмная в доме. Солнце заглядывало в окна по утрам минут на пятнадцать, в остальное время горел электрический свет. Старые, насквозь прогнившие рамы были закрыты массивными решётками, словно здесь хранились несметные богатства. А ещё мы расхохотались, увидев туалет, смежный с душевой. Ширина санузла – метр, длина – два. При этом какой-то доброхот исхитрился запихнуть в него большую чугунную ванну.

Как вообще здесь можно жить? В каком состоянии пребывал архитектор, задумавший проект жилища? Огромная парадная и семь малюсеньких квартирок с убогими туалетами? А напротив, словно в насмешку, красуется надёжная, крепкая сталинка. Высокие окна отражают солнечный свет. И три этажа добротного дома – одинаковой высоты с нашими четырьмя.

Со всеми неудобствами можно было примириться, кроме одного: соседи. Казалось, несчастная хрущёвка собрала всех маргиналов города.

В первый день нашего житья-бытья в гости забрела маленькая сухонькая бабулька. Она очаровала нас тихим голоском, благообразной внешностью и поблёскивавшими очочками на маленьком носишке. Познакомившись, пообещала напечь картофельных калиток и с достоинством направилась к выходу. А там, как бы невзначай, попросила полтинник «до завтрева», сославшись на больные ноги, неспособные дойти до сберкассы, чтобы снять деньги с книжки. Получив заветную бумажку, вцепилась в неё маленькими лапками и с поклоном удалилась.

Вечером мы её обнаружили в подъезде в очень интересном положении. Бабка валялась на пороге своей запущенной квартирки, ноги дома, а сама на улице. Пьяная вдрызг, она спала, молодецки похрапывая и пуская пузыри.

Слева, в первой квартире, проживал какой-то наркоман-неформал. Окна его берлоги были плотно забиты одеялами. Обитатели тёмной пещеры не давали нам покоя ни днём, ни ночью, ведь они «часов не наблюдали». За картонной стеной постоянно слышались то мистические завывания, то дикий крик, то бессмысленный смех, то эротические стоны обалдевших девиц.

Над нами наслаждался жизнью одинокий мачо и мучилась его несчастная собака. Он врубал на всю катушку «Владимирский централ» и крутил опостылевшую всем песню по десять раз подряд. А собака – боксёр – выла, страдала и цокала по полу нестрижеными когтями.

На третьем этаже целый год справляли медовый месяц молодожёны. Видимо, это были страстные люди с горячим итальянским темпераментом. Иначе как объяснить их бесконечную брань с криком на весь подъезд, буханье по железной двери среди ночи, драки и старинный обычай – выкидывать старые вещи в окно, на головы прохожих. А также бутылки, окурки и прочий мусор.

Последние выжившие в этом вертепе старушки не открывали нам дверь и не желали принимать участия в общем собрании. Но проблему следовало решать.

Были подключены все силы. Мы лишили участкового сна и отдыха. Регулярно вызывали милицию. С трудом, но разыскали и расшевелили всех более-менее боеспособных крепких и порядочных жильцов. Не уставали дежурить на площадке, чтобы выявить тайных поросят, оставлявших мусор прямо в подъезде. Вели душеспасительные беседы, а с некоторыми пришлось разговаривать довольно жёстко.

Не сразу, постепенно, нерадивые жильцы приучались к порядку. Исчезли помойки под окнами и под дверьми квартир. Отбыл в неизвестном направлении наркоман вместе со всем притоном. Мачо женился на хорошей девушке и переехал в другой дом. Правда, вскоре развёлся, потому что много раз я встречала эту девушку – с ребёнком и собакой. Собака имела абсолютно счастливый вид и гордо выхаживала на крепких лапах с подстриженными когтями. А мачо рядом не было никогда.

Молодожёны покинули съёмное жильё – наверное, фестивалят где-нибудь в другом месте. На их бывшую территорию въехала пожилая учительница математики.

Бабулька в очках повеселилась ещё с годик, а потом умерла. В последний путь её провожал весь подъезд. Ну а что? Беззлобная, весёлая была старушка. Царство ей Небесное.

Наша «трущобка» со временем превратилась в тихую хрущёвку. И мы выкупили маленькую однушку у хозяйки Галины за адекватную сумму.

Почувствовав себя полновластными хозяевами, снесли к чёртовой матери ненавистные тюремные решётки с окон, выкинули громоздкую ванну, перекроили-переделали всю квартиру на свой лад. И – полюбили своё жилище горячей любовью.

Потихоньку укрепилась дружба с престарелыми соседками. Они издалека здороваются с нами, делятся своими радостями и горестями и бдительно охраняют нашу однушку, когда уезжаем в деревню. Недавно всей своей бригадой провожали моего сына в армию, утирали платочками покрасневшие глазёнки и махали ручкой вслед.

Да и уродец дом с годами похорошел. Поблёскивает новыми окошками, балконы очистились от хлама, кое-кто выкрасил железные прутья в кипенно-белый цвет, заставил полы горшками с петуньями. Стоит ровненький, серенький, с яркими вкраплениями разноцветных пятен, радует глаз и сам радуется.

А клёны за окнами всё те же. Я обожаю сидеть по утрам в беленькой уютной кухоньке и любоваться осенними всполохами этих удивительных деревьев. Там мало что меняется. Мамочки выгуливают малышей, стайки очаровательных девчонок делают селфи среди багрянца и золота кленовых листьев, влюблённые обнимаются. Обовьют руками ствол и стоят вот так втроём, улыбаются. Счастливые.

Недавно муж предложил купить двухкомнатную квартиру в очень хорошем новом доме. А я вообще не хочу отсюда уезжать, буду всячески сопротивляться.