Трудиться восьмидесятилетняя баба Дуся начинала на рассвете. И всё-то успевала: и по магазинам пробежаться, и хозяйство в идеале содержать, и новости по району собрать, и поделиться ими с товарками у подъезда. Так и жила бы старушка припеваючи, но вот сын… Не успела баба Дуся несколько лет назад похоронить мужа, как в Витьку словно бес вселился: сомнительные женщины, пьянки-гулянки.

– Уж как Дуся переживала, как переживала, я боялась, головой она тронулась, – вспоминает подруга и соседка Таисия Павловна. – То начинает вдруг к войне готовиться, то к похоронам. А так ничего, общительная была, подвижная. Да и Витька у неё работящий был, хотя и пьющий…

В конце марта Виктор в припадке пьяной злости толкнул мать, та ударилась головой и скончалась. Три дня он напивался рядом с телом, затем под покровом ночи вынес в подвал и закопал. Голову же родительницы положил в пакет и выбросил в Каму.

На следующий день «встревоженный» сын явился в полицию:
– Мама пропала! Вышла вчера погулять и не вернулась.

Рассудок 86-летней Нины Александровны помутился после того, как её сбила машина. Старушка начала путать навещавших её родственников, то и дело забывала время. Безошибочно узнавала лишь обожаемого сына – он у неё был один.

После выписки из больницы она вдруг принялась ужасно беспокоиться за Володеньку. Стоило ему хоть немного где-нибудь задержаться, тут же рвалась на поиски. Домашним чуть не силой приходилось её удерживать.

За год до событий она вышла в магазин и неожиданно оказалась в рейсовом автобусе. Хорошо, что там же ехали знакомые – они доставили старушку домой. С того времени домочадцы начали подкладывать ей в карманы записочки с именем, домашним адресом и номером телефона.

Но 22 апреля по роковому стечению обстоятельств записочка в карман не попала – старушка почему-то надела другой плащ.

– Мы с женой вернулись в девять, – рассказывает её сын Володя. – Мамы нет. Дети говорят, засобиралась часа четыре назад. Раза три выходила: посидит на лавочке возле подъезда – и обратно. В последний раз дети словно что-то почувствовали – изо всех сил старались удержать дома, да разве её остановишь?

Беспомощную старушку искали всю ночь. Обзвонили знакомых, родственников, обошли все места, где она бывала, – баба Нина исчезла без следа.

В полиции заявление у Владимира приняли только через три дня. Сын указал все три фамилии, которыми могла назваться старушка, страдающая провалами в памяти: девичью, фамилии первого и второго мужей. Сам обходил и обзванивал морги, больницы, приюты. Даже у экстрасенса побывал.

Тот, выслушав его историю, описал такую картину: дорога, машина, открытый багажник и река. Сбили, мол, и концы в воду. Владимир не верил и продолжал искать. Дважды его вызывали на опознание, но каждый раз это была не она.

А под Новый год позвонил знакомый:
– Там по телику в рубрике «Розыск» твою мать показывали. Её фото, возраст, фамилия.

Через минуту стук в дверь. Соседка:
– Бабу Нину сейчас показывали!

Владимир тут же связался с полицией, но время было позднее, велели прийти утром.

– Да, была такая бабушка, – сообщили Владимиру. – В психиатрической клинике лежит.

Не чуя под собой ног, сын помчался в клинику. Там его поджидал удар, какого не пожелаешь никому.

– Была у нас такая бабушка, – сверив бумаги Владимира со своими, ответил врач. – Только её ещё в ноябре сын забрал.

Но, кроме Владимира, сыновей у бабы Нины нет!

– Я требую, чтобы мне дали адрес этого человека, – произнёс он таким тоном и так посмотрел на врача, что тот не посмел возразить.

Виктора Чудинова тоже вызывали в полицию и тоже показывали фото пожилых женщин. Свою мать он среди них, конечно, не находил. Виктор знал, что полиции известно о его похождениях и пьянстве, поэтому опасался, что если его визиты туда затянутся, он и станет первым подозреваемым. Нужно было искать выход. И он его нашёл – взять в краевой психиатрической клинике более или менее похожую старушку, потерявшую память, готовую вот-вот отдать богу душу, и выдать за свою мать.
Подходящую старушку он присмотрел в первое же посещение: измученную, окончательно обезумевшую от стресса, почти полностью ослепшую и оглохшую, плохо выговаривавшую слова, со следами зелёнки на лице (вероятно, обрабатывали ссадины от падения). Особым знаком стало то, что она назвала свою девичью фамилию – Новикова, такая же была в девичестве и у его матери!

Виктор ушёл, но запомнил старушку. Решил действовать наверняка. Представляясь сыном, он начал названивать в больницу, интересоваться здоровьем бабушки. Заодно убеждался, что никто другой её не хватится.

Поздней осенью в очередном телефонном разговоре врач сообщил, что жить «маме» осталось максимум месяц-два. «Пора», – решил Чудинов и помчался в больницу.

Действительно, здоровье бабы Нины ухудшилось, ей уже было неважно, кого опознать как сына. Ну а уж Виктор-то её «узнал». Вероятно, врачи вздохнули с облегчением, возвращая мать сыну. Им и в голову не могло прийти, что кому-нибудь понадобится чужая старушка.

Виктор привёз бабушку к себе и тут же поведал соседям, что мать нашёл, но она очень плоха, никого не узнаёт и видеть не хочет. Затем Чудинов отправился в полицию и сообщил о радостной находке. Там тоже обрадовались, что всё благополучно закончилось, и быстренько закрыли дело.

– Я отпросился с работы и помчался в пригород к забравшему маму Виктору, – рассказывал Владимир. – В какой-то момент во мне что-то оборвалось: умерла! Внутри словно всё заледенело. Мужчина, открывший дверь, мне сразу не понравился. Испитое, одутловатое лицо, весь как-то затрясся, глаза бегают… «Забирал, – спрашиваю, – бабушку из больницы?» – «Да, забирал. Только она умерла». – «Ты ведь не свою мать забрал!» – возмутился я. Чудинов даже отпираться не стал: «Да, взял похожую». Что значит «похожую»? Либо мать, либо нет. Как можно не узнать свою мать? «Отдавай, – говорю, – все её документы и учти: я этого так не оставлю». Он аж застонал: «Опять…» Было видно, что очень боится полиции.

Владимир опоздал на две недели. Его мама скончалась от воспаления лёгких. Привыкшая к свежему воздуху, она всю болезнь пролежала в провонявшей перегаром квартире.

Чудинов действительно похоронил чужую старушку как свою мать, и никто не заподозрил подвоха.

– Я ведь вторую старушку-то видела только в гробу, когда на кладбище повезли, – вздыхает соседка, тётя Тая. – Там же все на себя не похожи, никому и в голову не могло прийти, что с родной матерью так можно поступить. И все знали, что перед смертью Дуся сильно болела… Да и стол такой хороший накрыл, варнак! Сидели, поминали Дусю, разговоры вели, и он вместе с нами. И девять дён устраивал, стряпанного много было – всё как у людей.

Забрав документы матери, Владимир снова отправился в отдел розыска, только уже не в свой, а в тот, который прежде посещал Виктор. Здесь ему прямо заявили – они не знают, что происходит в других районах. Сидели, мол, на своих трёх метрах и дальше будем сидеть, вам надо – вы и разбирайтесь.

И Владимир выяснил, что в больнице, куда доставили мать спустя три дня после исчезновения, она была принята как неизвестная бомжиха. Может, с этого всё и началось? Хотя спустя несколько дней бабушка вспомнила свою девичью фамилию, она так и осталась для медиков бродяжкой.

Дальше – больше. Бабушка постепенно начала вспоминать какие-то детали биографии, ещё две фамилии, доставшиеся от бывших мужей. Это записали в историю болезни, и всё: заниматься розыском – не дело медиков. Больница находилась в другом районе, там никто такую старушку не терял. Круг замкнулся.

И если бы не самоотверженность Владимира, это кошмарное преступление так и осталось бы нераскрытым.

Тело бабы Нины эксгумировали. Через месяц Виктора и Владимира вызвали для сдачи анализов в бюро экспертиз при городском УВД. А ещё спустя неделю Виктора арестовали.

Если кто-нибудь думает, будто на этом злоключения Владимира закончились, он глубоко заблуждается. Начать с того, что перед его глазами навсегда останется этот образ матери на фото из психиатрической клиники: измученная, со следами травм и зелёнки на лице, с неловко обстриженными волосами, очень и очень несчастная.

Далее, Виктор утверждал, что кормил старушку, мыл, ухаживал за ней, но как можно верить убийце, к тому же алкоголику? Кто знает, в каком ужасе она умирала? Ведь психиатры говорят, что зачастую на пороге смерти к больным старикам возвращается ясное сознание. Экспертизы, доказывающие, что именно его мать была похоронена в могиле другой бабушки, длились месяцами, а ЖКХ, несмотря на заявление о пропаже, исправно начисляло на бабушку коммунальные услуги. Зато Пенсионный фонд выплачивать пенсию мгновенно перестал.

…Незадолго до исчезновения баба Нина была в гостях у своего племянника, там на видеокамеру дала импровизированное интервью о своей жизни. Вот она босоногая девчонка, пасёт коз в деревне. Вот, перебравшись в Пермь, работает служанкой в богатой семье. Вот, скопив денег, учится на повара-кондитера.

На сорок дней племянник вручил запись Владимиру со словами:
– На, дядь Володь, смотри – мать вспоминай.

А что ему ещё остаётся?