Из деревни позвонили близкие родственники жены, пригласили нас приехать за осенним урожаем. В этом году он выдался на славу: картошка, капуста, морковь, свёкла, лук – всего много.

В выходной мы накупили гостинцев и отправились за 120 километров за дарами природы. Заодно и родственников навестить. К сожалению, в последние годы жизнь складывается так, что совсем не остаётся времени просто собраться да пообщаться, как бывало раньше.

Денёк выдался добрый – солнечный, тёплый, ласковый. Бабье лето! Пока ехали по трассе, которая серой лентой тянулась среди хвойных лесов, это было не особенно заметно. Лишь мелькнёт изредка в глубине рябина, и опять за окном однообразная зелень, слегка подёрнутая увяданием. Зато когда свернули на просёлочную дорогу, в лесополосе буйство красок проявилось в полной мере. В городе разве такую красоту увидишь!

У дома нас встретил чернявый пёсик по кличке Жук. Он принялся радостно лаять и прыгать, выказывая всем видом, что признал своих. Пришлось поделиться с ним колбасой, и довольный Жук тотчас скрылся в конуре, благодарно помахивая хвостом.

Из калитки выбежала пятилетняя внучка хозяев. Глазастая Маринка первая из родственников увидела нашу машину и бросилась навстречу.
– Гости приехали! – звонким голосом оповестила она деда с бабкой.

Я подхватил Маринку на руки, воскликнул:
– Выросла-то как! Настоящая невеста! – и подкинул её вверх.
– Ой, боюсь, боюсь! – притворно заверещала Маринка.

В этот момент, почувствовав болезненный укол в голень, я в недоумении взглянул вниз. Молодой петушок, распушив крылья, готовился к очередной атаке на мою ногу.

– Кыш, окаянный! – с огорода спешила бабушка Таня, заполошно размахивая руками. – Вот я тебя!

Поскольку на мне были шорты, из ранки тонкой струйкой потекла кровь.

Маринка проворно сползла на землю и сердито топнула ногой.

– Прошка, на место!

Петушок неохотно, как-то бочком, отошёл, косясь на меня одним глазом и при этом что-то грозно квохча.

– Люди в гости приехали, – принялась отчитывать его Маринка, – а ты на них драться кидаешься. Горе ты моё луковое!

Она деловито сорвала красненький листик с вишнёвого деревца, послюнила и заботливо приложила к ранке.

– Это чтобы заражения не было, – пояснила она нам с женой. А петушку назидательно сказала: – Они давно не виделись, соскучились друг по дружке, не будем им мешать. Давай лучше с тобой играть в догонялки, – и, сорвавшись с места, с визгом понеслась по улице, сверкая жёлтыми подошвами сандалий. – Догоняй, Прошка!

Презрительно взглянув в мою сторону, петушок послушно побежал следом за ней, неловко переставляя голенастые ноги, время от времени помогая себе крыльями, чтобы не отстать.

– Тань, – спросил я, поражённый увиденным, – это сейчас что было?
– И не говори, – живо отозвалась подошедшая Маринкина бабушка. – У нас тут история будет почище, чем в кино. «Санта-Барбара» отдыхает.

Когда на просторной веранде угощались и вели неспешные беседы, Татьяна поведала удивительную историю.

– Курица у нас в начале июля пропала. Ну, думаем, может быть, лиса унесла или собаки разодрали. Погоревали, да делать нечего, свыклись с потерей. А в августе смотрим, она вернулась, и не одна, а с цыплятками. И ведь вывела их где-то, паршивка, сейчас домов заброшенных в деревне полно. Четыре цыплака, дохленькие, в чём только душа держалась. Махнули на них рукой, выживут – так тому и быть, а ежели нет – ну и бог с ними. Специально заниматься с цыплятками времени нет. И без них дел хватает. Три цыплака быстро околели по разным причинам. А четвёртый задержался, видно, живучий оказался.

Только однажды и его черёд настал. Попал он в загон к поросятам, а там деревянная бадья стоит, в которой я им корм намешиваю. Вот и утонул, страдалец, в этой жиже. Взяла я лопату и понесла его прикопать в огороде, чтобы собаки не сожрали. А Маринка увидела, уж больно сердобольная она у нас, отняла и давай делать ему искусственное дыхание. В клюв дует, за ноги трясёт, крылья ворошит, на грудку жмёт, того гляди раздавит. И что вы думаете? Гляжу, а он глаза открыл.

Положили мы его в коробку, ваты туда напихали. И стала Маринка его выхаживать, из пипетки поить, яйцами варёными кормить. Чего только с ним не делала. Он, бедный, и очухался. Пожил немного в доме, окреп, и мы вынесли его в курятник. А он там давай бегать, квохтать, всех курей беспокоить. Успокоился, только когда опять в дом занесли. Во как привык, паршивец! Так в доме и прижился, теперь бегает за внучкой неотступно, как собачонка. Вечером на спинку Маринкиной кровати сядет, будто на насест, и зорко поглядывает, вроде как охраняет её покой. А сегодня, Михайло, он к тебе свою молодую хозяйку приревновал, потому и налетел как угорелый. Вот и скажи, что у курей нет мозгов.

– У курей, может быть, их и нет, – пошутил дедушка Коля, – а вот у петухов, как мы видим, они даже в избытке.

Пришла с улицы Маринка. На плече у неё, удобно устроившись, дремал петушок.

– Свой ветеринар растёт, – похвалила бабушка, умилённо глядя на внучку. – Теперь с дедом ни в чём горя знать не будем. Любую скотину вылечит.
– Не бойся, бабуль! – радостно заявила польщённая Маринка. – Я и вас с дедулей вылечу.
– Об чём я и толкую, – засмеялась бабушка.