За час до Нового года  к нам приехали друзья. Она – в наряде Снегурочки, он – одетый Дедом Морозом, с вызывающе торчащей бородой.

– С нами ещё Серый Волк! – улыбнулась Снегурочка, и из-за её спины высунулась огромная морда немецкой овчарки.

Съели обязательный салат, послушали речь президента. В тот Новый год он старался выговаривать слова особенно тщательно, хоть читай по губам. Но слова мы не слушали, просто таков рецепт Нового года: салат, шампанское, ёлка, президент, куранты, приключения. Если чего-то не хватает, вкус не тот.

С боем курантов закричали, выпили шипучки, Дед Мороз воздержался, ему ещё за руль. Слушать Киркорова с Басковым не стали – ну перебор же! – сегодня у нас была другая музыка.

– Поехали-поехали! – оживился Дед Мороз.

Мы спустились во двор, втиснулись в машину. Серый Волк прыгнул на заднее сиденье и положил зубастую пасть мне на колени. Во дворе уже собрались люди, что-то горланили и запускали в небо мощные китайские петарды. Дед достал диск и вставил в проигрыватель.

– Это ваш, из Абхазии.

Осенью ребята гостили в нашем сухумском доме. Мы с женой некоторое время жили в Абхазии, пока не вернулись в Петербург. На память подарили друзьям сборник с отвязной кавказской музыкой, почти неприличной и потому особенно прекрасной. В миру Дед Мороз был сдержанным системным администратором. Но сегодня праздник – гуляем.

– А-а-а-уффф! – заорали динамики. – Да-да-да-да-да, это Кавказ! – машина взвизгнула резиной.

Весь двор обернулся. Дед Мороз и Снегурочка помахали из окна цветными рукавицами. Жизнь удалась, подумал я, раз водителем у нас Дед Мороз. И Снегурочка отличная, и Волк.

– А я молод и красив, предо мной открыт весь мир! Если ты со мной, родная, если я тобой люби-и-им! – надрывался певец.
– Да, я молод и красив! – басил Дед Мороз.
– Пред тобой открыт весь мир! – подпевала Снегурочка.

Волк капал слюной, за окном проносились петербургские фонари.

Давно я не встречал Новый год в родном Петербурге. В последний раз так весело – двадцать лет назад. Тогда я учился на первом курсе института, и у меня была пара друзей из ПТУ. Теперь эти училища называются лицеями. Тьфу! Ну какие лицеи? Пушкины с Дельвигами там изучают строение сливного бачка?

А тогда слово «путяга» звучало гордо и немного пугающе. Друзья были суровые технари и выпить могли много. Одного назову Механик, а второй будет – ну, пусть Усач. Президента мы слушали и тогда. Был он нам под стать: мордатый, говорил с трудом, а мы с трудом его понимали. Ждали курантов, закусывали. Алкоголя на тот Новый год принесли с избытком, первые две бутылки выпили под салат и колбасную нарезку.

– Допьём сейчас или возьмём с собой? – спросил Усач, раскачиваясь с третьей в руках.
– Возьмём! – рубанул Механик. – Встретим Деда Мороза, угостим.

Мы вывалились на улицу и заскользили на обледеневшем асфальте, держась друг за друга. Жили мы в центре, до Невского рукой подать.

– С Новым годом! – крикнули нам прохожие.
– С Новым годом! – заревели мы в ответ.

Было весело кричать незнакомым людям, поздравлять их, обниматься. Когда ещё возможно такое, как не в Новый год?

– Пацаны, смотрите, Дед Мороз! – Механик показал на маячившую на углу фигуру в красной шубе. – Лови его!

Дед Мороз испуганно обернулся и сделал несколько шагов назад. Но мы его окружили.

– Дед, давай выпьем!
– Ребята, не надо, – упирался Дед Мороз.
– Тебе что, жалко? За Новый год. Давай! – настаивали мы, придерживая его за рукава и воротник, чтобы не упал.
– Ну, если за Новый год… Чуть-чуть только, – Дед с трудом отхлебнул ледяной водки из пластикового стакана. Кажется, его сегодня уже пытались напоить. Ночь только началась, и такими темпами к утру он рисковал уснуть в сугробе. Мы тоже выпили.
– Дед, пошли с нами на Дворцовую!
– Я не могу. Оставьте меня. Пожалуйста… – отнекивался Дед Мороз.
– Ладно, пусть идёт, – потянул нас Усач.

Мы отпустили шубу и двинулись дальше. Я обернулся. Дед стоял, устало навалившись плечом на водосточную трубу. К нему уже подходила другая весёлая компания.

Вокруг звенела музыка. На сколоченных к празднику подиумах кто-то плясал, доски скрипели. Ручейки людей, вытекая из прилегающих улиц, на Нев­ском соединялись в тёмную бурлившую реку, катившуюся в сторону главной площади города. Кое-кто, правда, уже тёк обратно. Или просто тёк, упёршись руками в стену.

Мы прошли через арку Главного штаба и оказались на Дворцовой. Время было бедное, но ёлка выглядела богато – огромная, с шарами и блёстками. Вокруг неё кружился хоровод. Несколько кругов вращались в разные стороны. Мы схватили случайно попавшихся девушек, побежали, то теряя мягкие руки в шерстяных перчатках, то находя снова, то валясь на скользкий снег. Кричали, поздравляли друг друга.

Набегавшись, решили выбраться из толпы. Но тут случилась заминка. Худого Усача кто-то толкнул. Он обернулся, его ругнули, а потом ни за что добавили кулаком, повалив на брусчатку. Это была компания наглых молодых парней, человек пять. Механик рассвирепел и врезался в них. Его схватили, начали пихать.

Я бросился на помощь, оттолкнул одного, зацепил другого – потолще, сделал подсечку, как учили на тренировке, и бросил на землю, упав на него сверху. Начал мутузить изо всех сил. Не по лицу – праздник всё-таки, не калечить же человека, бил в грудь по толстому пуховику.  Это почти медитация – левой держишь, правой лупишь, ни о чём не думаешь. Бил, пока меня не начали оттаскивать.

Передо мной стоял запыхавшийся Усач. Рядом отряхивался Механик.

– Пошли скорее, пока милиция всех не замела.

На площади образовалась небольшая свалка. Кого-то валяли в снегу, за кем-то гнались. Кто из дравшихся наш противник – я уже не понимал. Кажется, они рассеялись по площади.

Мы поскорее вышли обратно на Невский, а потом нырнули в ближайший сквер. Остановились у скамейки. Механик сунул руку за пазуху и достал бутылку.

– Надо же, не разбилась.

Мы выпили последние капли.

– А ты нормально так толстому въехал, – заметил Усач.
– Тренируюсь, – расхвастался я. – Нас там учат всякому. Хотите, скамейку в кувырке перепрыгну? Смотрите.

Я неуклюже разбежался в тяжёлом пальто и кувыркнулся через скамейку, больно ударившись спиной об асфальт.

– Да-а-а, – уважительно кивнули кореша. Но прыгать не стали. Я полежал немного, потом с трудом встал. Хорошая штука – Новый год. Веселье, приключения.

Спина болела две недели.

– Эй, на Дворцовую поедем? – ткнула меня в бок жена. Я чуть не задремал в тёплой машине.
– До утра-а мы гуляем, до утра-а мы кайфуем! Нам не по-оздно, не рано, не уйдё-ём с ресторана! – бубнили динамики.
– Да ну, что на Дворцовой делать? Там только пьяные гопники, – сказала Снегурочка. – Поедем к знакомым йогам.

И мы поехали к йогам.