В последние дни перед Новым годом я решила подарить себе небольшие каникулы – сбежать от домашних на море, в Адлер, побывать на разных экскурсиях и в безмятежном покое осмыслить прожитый год. Но, как говорится, хочешь насмешить Бога – расскажи Ему о своих планах.

Мечты о покое разбились вдребезги сразу, как только я села в самолёт, – соседние кресла заняла шумная парочка, засыпав меня своими сумками и пакетами, которые они пытались утрамбовать в верхний отсек для ручной клади. Девушка устроилась у иллюминатора, молодой человек посередине, я приютилась с краю.

Когда самолёт разгонялся по взлётке, молодой человек запаниковал:
– Таблетки! Где мои таблетки? Скорее, розовую, белую и зелёненькую!
– Котя, мы же решили, что ты справишься без таблеток, – разволновалась девушка. – Ты выдержишь, я в тебя верю!
– Тося, не в этот раз! Я не могу так сразу! Умоляю, таблетки!

Тося суетливо полезла в карман кардигана, выудила какую-то склянку и сыпанула в ладонь Коти разноцветную горсть таблеток. Он отобрал что-то на свой вкус, забросил в рот, залпом глотнул воды из бутылки, откинул голову на спинку кресла, закрыл глаза и пробормотал блаженно:
– Ну, посмотрим, какое кино нам покажут сегодня…

Я с тревогой покосилась на Тосю, она поняла мой взгляд и хихикнула:
– Нет, вы не подумайте. У него акрофобия, боязнь высоты. Я дала ему снотворное и антидепрессанты, чтобы сны позитивные были. Ему знаете какие сны снятся – настоящие фильмы: то про войну, или что он Бэтмен и летает над миром, спасая человечество, иногда он во сне превращается в целую команду подводников или в сказочное чудище! Ну, вы ещё сами увидите.

– Как же это я их увижу? – нервно усмехнулась я. – Сны – мероприятие индивидуальное, а не коллективный показ.
– А он их во сне комментирует, заслушаетесь! – обнадёжила меня Тося. – А я вашу реакцию поснимаю, у меня блог в «Инстаграме», и я должна отчитываться перед подписчиками.
– Не надо, пожалуйста, снимать мою реакцию, – взмолилась я, – у меня от вас уже глаз дёргается!

Тося не обманула. Буквально через десять минут сладко сопевший Котя вдруг принялся похохатывать и тихонечко вскрикивать: «Попрошу моим жабо пыль не протирать, вызовите ко мне принца Чарльза!.. Тазик наденьте себе на голову, а мы пойдём пешком. Морковку на ёлку не вешать, я вам тут не Дед Мороз!»

– Смешно, правда? – оживилась Тося, снимая Котю на смартфон. – Это ему комедия снится.
– Замысловатый какой-то юмор, – проворчала я и открыла модный самолётный журнал.

Вдруг Котя поскучнел и сказал: «Ну вот, на самом интересном месте… Кипячение или отбеливание? Надоели! Пока там пауза – я в туалет».

Он сонно поднялся с кресла, неэлегантно перелез через меня и, как сомнамбула, двинулся в конец салона. Я посмотрела на Тосю вопросительно. Тося пояснила:
– Не любит, когда сон прерывают подгузниками и стиральными порошками.
– Так ему ещё и реклама снится? – поразилась я.
– В таком мире живём, – развела руками Тося. – Они уже и в сны к нам залезают, это называется нейролингвистическое программирование, нам на группе психолог объясняла.
– А простите, на какую группу вы ходите? – спросила осторожно.
– Это практика по избавлению от разных фобий, там мы с Котей и познакомились. Психолог посоветовала отправиться в путешествие и посмотреть в глаза своим страхам. А я веду репортажи в «Инстаграме» для нашей группы.
– Так у вас тоже фобия?
– Ещё какая. У меня никтофобия, боязнь темноты, – охотно кивнула Тося и снова навела на меня смартфон. – А теперь расскажите нам, чего боитесь вы?
– Таких, как вы! – я накрыла лицо журналом.

Полёт оказался не самым серьёзным испытанием, гораздо хуже то, что Котя с Тосей поселились в нашем отеле. Когда мы выгружались из автобуса, на нас обрушился южный декабрьский ливень. Не у всех прибывших были под рукой зонты, но все туристы вели себя объяснимо: кто-то чертыхался, кто-то хихикал весело, кто-то мрачно и сосредоточенно тащил свой чемодан в главный корпус.

А вот с Тосей приключилась настоящая истерика, она отбивалась от дождя руками и голосила:
– Нет! Боже мой, только не это! Котя, сделай что-нибудь скорее, накрой меня чем-нибудь! Это катастрофа, мне нельзя мокнуть!
– У неё что, ещё и на воду фобия? – ужаснулась я.
– Да нет, – Котя порывисто сорвал с себя куртку. – Просто у неё причёска, а ей ещё вести репортаж о заселении в номер.

Котя замотал курткой голову подруги, отчего Тося ещё отчаяннее заорала из своего убежища:
– Ты с ума сошёл? Теперь темно! Мне страшно, я ничего не вижу!

Котя проделал в куртке окошко и потащил Тосю с чемоданом в главный корпус.

Вечером все собрались на информационной встрече в холле, где местные гиды агитировали новоприбывших отправиться на экскурсии. Притащились и Тося с Котей, сухие, причёсанные и весёлые. Тося, как обычно, смотрела на мир через объектив своей камеры.

Гид заразительно описывал всевозможные туры по олимпийским объектам Сочи, зазывал в Скайпарк полетать на троллее над пропастью, покататься на лыжах в горном курорте Роза Хутор, побродить между сталактитами в Новоафонской пещере. Многие отдыхающие побежали записываться, и я была в их числе.

Напрасно я надеялась, что эти двое со своими фобиями не полезут ни в пещеры, ни в горы. Тося с Котей жадно хватали все экскурсии подряд, как шопоголики на распродаже в «чёрную пятницу». А на следующий день я совершенно убедилась, что у Тоси нет гидрофобии, а даже наоборот, какая-то патологическая тяга к воде.

Когда все сонно брели на завтрак в ресторан, я заметила у мостика через пруд нашу парочку. Котя терпеливо ждал, пока Тося снимет репортаж с каждой уточкой на берегу, с каждой чайкой на воде, но когда Тося в операторском азарте ринулась снимать в пруду здоровенных рыбин, он даже ухватить её за капюшон не успел, как она, поскользнувшись, уже оказалась среди водоплавающих, героически держа над головою свою камеру…

Завтраки в ресторане были удручающими, и обедать я решила за территорией отеля, в какой-нибудь кафешке на набережной.

Зимнее море обрушивалось на галечный берег огромными волнами, картина была величественная, но штормовой ветер не располагал к долгим прогулкам, и я укрылась в кафе.

Когда уже доедала второе и собиралась перейти к компоту, в кафешку ввалились Котя с Тосей. На Тосю оказалось страшно смотреть, она по-прежнему была мокрая с головы до ног. Чавкая меховыми сапожками и оставляя на полу лужи, она проследовала к моему столику, жалко улыбаясь.

– Боже мой, Тося! – ахнула я. – Вы что, так и ходите мокрая с самого завтрака?
– Нет, я тогда переоделась, – проскулила Тося, сбрасывая с себя куртку, пропитанную водой. – Это всё море виновато.
– Зачем же вы в одежде в море полезли, да ещё в декабре?
– Меня волной накрыло, – Тося сняла под столом сапожки и носки, опустила голые ступни на кафельный пол. – Ой, какое счастье, у них здесь пол с подогревом… Я, понимаете, хотела поздороваться с морем…
– И снять репортаж, – догадалась я.

– Да. И вот я приближаюсь к прибою, говорю: здравствуй, милое море… А оно меня ка-ак волною шарахнет!

Перед ужином я прошлась по Олимпийскому парку, где к зимней Олимпиаде выстроены уникальные спортивные комплексы и высоченная стела «Жар-птица» с чашей олимпийского огня.

Вернувшись в отель, в холле у лифта столкнулась с крайне мокрыми Тосей и Котей.

– Да что же с вами опять такое? – мне было уже даже не смешно. – Дождя вечером вроде не было, где вы на этот раз умудрились?
– Мы были в Олимпийском парке с танцующими фонтанами, – проклацал зубами замёрзший Котя. – Делали селфи на их фоне, но вдруг налетел сильный ветер, и все эти струи…
– Ребята, с вашим везением вам нужно гулять в аквалангах, – посочувствовала я. – Постарайтесь хотя бы на ужине не опрокинуть на себя компот.

Я уже хорошо понимала, с кем судьба связала меня в эти предновогодние дни, и когда наш экскурсионный автобус подъехал к Скайпарку, была не на шутку взволнована.

В живописном Ахштырском ущелье Большого Сочи, на высоте 207 метров, над горной рекой Мзымта, протянулся один из самых длинных подвесных мостов в мире. С одной его стороны – заснеженные вершины Кавказских гор, с другой, далеко внизу, – побережье Чёрного моря.

Посередине моста располагается бочкообразная станция для сумасшедших развлечений экстремалов – прыжки на специальных ремнях и креплениях прямо в пропасть, вниз головой, с высоты 200 метров. Тут же были качели над ущельем для менее отважных людей. И ещё «мегатролл», несущий вас по тросу от одной стороны ущелья к другой со скоростью 120 километров в час.

Наша группа в возбуждении столпилась возле гида, который, подзуживая нас, сообщил, что не всякий турист отваживается прогуляться и до середины подвесного моста.

Я с тревогой поглядывала на Котю – тот был белее снежных гор. Не то что пройти по мосту – даже смотреть на его убегающую вдаль перспективу был не в силах.

– Котенька, ты сможешь, – начала уговаривать его Тося, – мы только ради этого сюда и приехали! Прогуляйся по мостику, там красиво. Ты избавишься от своих страхов, получишь новые навыки.
– На кой чёрт мне такие навыки? – вяло мямлил Котя. – Я программист, а не мойщик окон на небоскрёбах…
– Котя! – неожиданно строго сказала Тося. – Ты помнишь, что я обещала подумать над твоим предложением, если ты решишься? Мне нужен отважный муж, защитник будущей семьи, а не тютя!

Вдруг все с удивлением заметили, что навстречу нашей группе по мосту крадётся нечто объёмное и живое.

– Зверь, что ль, какой? Медведь?! – запаниковала мамаша двоих малышей.
– Да не, мужик вроде… – пригляделся парень с дредами. – На четвереньках ползёт.
– Какой же это мужик! – фыркнула дама в модном спортивном костюме. – Бедная его жена, как она живёт с таким?
– Да, бывает всякое, человек познаётся в горах, – философски изрёк наш гид.
– Ты хочешь, чтобы и я так же? – с горечью кивнул на ползущего Котя.
– Нет. Я хочу, чтобы ты, как хомо эректус – человек прямоходящий! – твёрдо сказала Тося.
– Все эректусы на обезьян похожи и вымерли давно, – защищался Котя, – а я хомо сапиенс и жить хочу долго.
– Вот и живи… Но тогда без меня! – отрезала Тося и решительно направилась одна по мосту.
– Котечка, вы не переживайте так. Правда, зачем себя насиловать? – бережно погладила его по шапке старушка из нашей группы. – Я тоже не пойду, посидим с вами на лавочке здесь по-стариковски, подождём, когда наши вернутся, а потом все вместе поедем на медовую пасеку к пчёлкам, на местные монастыри полюбуемся…

Я покачала головой и отправилась вслед за группой.

Кое-кто из наших уже отважился покататься на качелях над пропастью, мы с Тосей пронеслись на троллее, и она засняла на камеру наш с ней дикий визг. Теперь, немного запыхавшиеся от прогулок по бесконечным ступенькам моста, мы сгрудились на бочкообразной станции и наблюдали, как пристёгивали креплениями отважного парня с дредами – он готовился к прыжку с моста вниз головой.

– Значит, когда долетишь и уже повиснешь, дёргай за этот красный ремень, – объяснял парню с дредами инструктор. – Это нужно, чтобы ты отстегнулся и перевернулся головой вверх. Готов? Три, два, один – пошёл!

Все испуганно вскрикнули, и парень полетел вниз с рёвом сорвавшегося в пропасть мамонта. Тося включила камеру, стала снимать восторженную реакцию окружающих, вдруг ойкнула и отпрянула от очередного зрителя – в объектив её камеры попало мрачно-зелёное лицо Коти.

– Котечка, ты здесь? Ты сам дошёл? – обрадовалась Тося.

Котя демонически ухмыльнулся.

– Еле его дотащила, – шепнула мне на ухо та самая старушка из нашей группы. – Как сопротивлялся, всю кофту мне растянул! Но я решила, что надо, иначе он потеряет эту девочку с её ужасным телефоном…

Тося попыталась обнять Котю.

– Хочешь, я тебя поцелую? Ты заслужил!

Но Котя холодно её отстранил.

– Мне не надо подачек. Я не дрессированная собачка! – он протянул инструктору билет и шагнул к креслу для крепления перед полётом.
– Котя, ты спятил?! – закричала Тося и бросилась за ним.
– Так вы в тандеме хотите лететь? – деловито спросил инструктор.
– Нет, не хотим! Мы вообще не хотим! Ему нельзя! – пробивалась к самоубийце Тося. – У него акрофобия!
– Девушка, успокойтесь, – усмехнулся инструктор. – Мы здесь все фобии за минуту лечим. Он вернётся к вам совсем другим человеком.
– Но я не хочу другого! Мне этот нужен! – почти дралась Тося.
– Тося, возьми себя в руки, или я передумаю, – осадил её Котя. – Передумаю делать тебе предложение. Мне нужна спокойная и понимающая жена, а не истеричка. Запускайте меня!

Тося уткнулась лицом в мою грудь, не будучи в силах смотреть, и тихонько всхлипывала.

Впрочем, твёрдость быстро покинула Котю, он дрожал, судорожно вцепившись в ремни, лоб его покрылся испариной, глаза были безумны.

– Три, два, один… пошёл! – скомандовал бесчувственный инструктор, и Котя упал в пропасть вниз головой.

В полёте Котя издал крик раненого ягнёнка, и это был последний звук, который мы от него услышали. Дальше Котя повис над горной рекой. Все ждали, когда он дёрнет красный ремень и перевернётся головой вверх, но Котя этого почему-то не делал.

– Всё, он в обмороке! – охнула Тося.
– Тогда бы он разжал руки, – рассуждал инструктор. – Смотрите, как в ремни вцепился.
– А если он сжал их в предсмертной судороге? – предположила дама в модном спортивном костюме.
– Что вы несёте! – прикрикнула на неё Тося. – Может быть, он заснул от стресса? Во сне он летать не боится.
– Но он же не летучая мышь, чтобы спать вниз головой, – хмыкнул парень в дредах.
– Поднимать, что ли, вверх ногами? Сколько он ещё так болтаться будет? – сам себя спросил инструктор и стал подтягивать канат с Котей.

Когда вслед за кроссовками Коти, а потом вслед за его туловищем на мосту появилось лицо, все с облегчением выдохнули – Котя был жив, глаза открыты, взгляд хоть и странный, но осмысленный. Его наконец затащили на мост, поставили на ноги, и инструктор осторожно спросил:
– Ну, как вам полёт?

Котя молчал.

– Вы хорошо себя чувствуете? – насторожился инструктор. – Может быть, вызвать врача?

Котя молчал.

– Отдайте его мне! – бросилась к любимому Тося. – Мы сами разберёмся. Котя, это я, ты меня узнаёшь?

Котя пристально смотрел на Тосю и молчал.

– Это шок, – установила диагноз дама в модном спортивном костюме. – Не поить и не кормить, речевой и глотательный аппараты в ступоре. Оставьте его в покое на какое-то время.

На следующий день наша пытливая группа отправилась на экскурсионном автобусе в Абхазию, к Новоафонской пещере. Котя и Тося поехали с нами. Котя по-прежнему пребывал в безмолвии, всю дорогу Тося нежно гладила его руку и тихо вздыхала.

Когда мы выгрузились у пещер, наш «великий немой» стал заботливо цеплять на голову возлюбленной налобный фонарик.

– Ребята, вы, конечно, отважные, – вздохнула я, – но зачем такой риск? А если в темноте подземелья с Тосей случится приступ этой её никтофобии?
– Не волнуйтесь, – дрожащим голосом утешала меня Тося, – я боюсь только полного мрака, а с подсветкой ничего, продержусь. Перед поездкой даже прошла несколько тренингов – специально пила перед сном и затем неоднократно ходила ночью в туалет, не зажигая света. А фонарик – это так, для подстраховки…

Тот, кто бывал в Новоафонской пещере, знает, какое это захватывающее путешествие.

Сначала вы садитесь в вагончики мини-метро, которые увозят вас с поверхности Абхазской земли в самые недра Иверской горы. Буквально через пару минут вы приезжаете на маленькую, уютно оформленную подсвеченными витражами станцию, проходите по узкому каменному коридору и тут же попадаете в настоящее подземное царство.

Но ещё в каменном коридоре бедная Тося крепко зажмурилась от страха, а Котя старательно вёл её вслепую, как собака-поводырь.

– Тося, ну в самом деле, чего вы заранее боитесь? – уговаривала я её по дороге.
– А вдруг там совсем темно? – попискивала она.
– Так при закрытых глазах ещё темнее, – недоумевала я.
– Нет, эта темнота – моя личная темнота, а там темнота чужая и мне не знакомая.

Мы вышли в первый карстовый чертог и были поражены увиденным.

– Тося, откройте глазки, смотрите, там ёлка! – восхитилась я.

И действительно, в самом центре огромной пещеры, на вершине каменного холма стояла наряженная новогодняя ёлка, переливаясь иллюминацией. Откуда-то из динамиков зазвучала весёлая песенка: «Кабы не было зимы в городах и сёлах!..» Даже пара маленьких детей из нашей группы приободрилась.

Тося распахнула глаза и восторженно ахнула. Ёлка, безусловно, была прекрасна, но только по её сторонам царила темнота гигантской пещеры.

Экскурсовод влекла нас всё дальше, и Тося шла на ёлку, как мотылёк на свет фонаря. Ёлка была для Тоси путеводным маяком в океане черноты. «Только не смотреть по сторонам!» – бормотала она себе под нос.

Вот мы миновали ёлку, вышли в следующую подземную залу, и началось настоящее волшебство: на нас обрушился органный концерт Иоганна Себастьяна Баха, заполнивший собой всё каменное пространство пещеры. Впереди мистическим розовым, красным, оранжевым светились столбы сталагмитов, в разломе под нами холодным опаловым огнём горело подземное озеро, мы словно шли по поверхности какой-то иной планеты.

Экскурсовод вещала нечто таинственное, указывая на разные фантастические объекты, которые подсвечивались скрытыми лампами, но зыбкое освещение пещеры то и дело перечёркивали какие-то нервические полосы света, как прожекторы в ночном небе при воздушном налёте.

Экскурсовод не сразу обнаружила источник этих лучей, а когда сообразила, объявила в микрофон строго:
– Девушка, немедленно выключите налобный фонарик и отдайте его мне, здесь запрещено дополнительное освещение, оно разрушает ценные породы!

– Всё, я погибла! – трагически всхлипнула Тося, выключила фонарик и протянула его экскурсоводше.

Впереди нас ждал узкий и длинный металлический мост на высоченных сваях через глубокую пропасть. Все выжидающе уставились на бедного Котю – перед ним было новое испытание высотой.

Котя собрался с духом и первым двинулся к страшному мосту. Заворожённые Котиной храбростью, все мы осторожно пошли за ним, как за Нильсом с его волшебной дудочкой. «Котечка, идите, не бойтесь, – шептала наша старушка, – мы с вами, мы в вас верим!»

Когда все благополучно миновали мост, переместившись к новой группе фантастических сталагмитов, героического Котю наградили бурными аплодисментами. Котя улыбался счастливо и даже кланялся на все стороны, как цирковой артист.

Я поискала глазами Тосю, чтобы разделить с ней общую радость, – и не нашла её среди участников экскурсионной группы.

Позади нас всё было погружено в кромешный мрак, на пройденных отрезках пути полностью выключалась подсветка, и где-то там, во мраке, осталась наша Тося.

Когда Котя откланялся и осознал наконец потерю любимой, он растолкал свою восторженную публику и бросился к мосту с криками: «Тося! Тосечка, ты где?!» – после чего скрылся в темноте.

– Надо же, голос прорезался, – умилённо всхлипнула старушка.
– Безобразие! – сердито объявила в микрофон экскурсоводша. – Такой неорганизованной группы у меня ещё не было! Придётся менять маршрут и всем возвращаться назад, искать этих ваших неврастеников!

Мы обнаружили парочку в самом начале пройденного пути, у подземной новогодней ёлки. Вообразите, эти бесстыдники, возмутители спокойствия, стояли и сладко целовались. Все мы были страшно возмущены их наглостью, кто-то из группы гневно крикнул: «С наступающим Новым годом, товарищи!» – остальные дружно поддержали: «Горько!»

В автобусе по дороге в отель все наши возбуждённо пересматривали отснятые на телефоны подземные пейзажи. И если прочие туристы радостно демонстрировали друг другу свои едва угадываемые в плохом освещении силуэты на фоне сталактитов и сталагмитов, натёчных образований в виде медуз и оленей, потрясающей красоты подземного водопада, – то Тося с гордостью предъявляла Коте снимки темноты, черноты и кромешного мрака.

– Самые роскошные селфи в моей коллекции.
– Ты не забыла, что я сделал тебе предложение и ты ответила «да»? – напомнил ей Котя. – Но свадьба должна быть экстремальной, по-другому я уже не могу. Нужно придумать что-нибудь пугающее, такое, чтобы все завопили.
– Котечка, может быть, пока остановимся на этих достижениях? – замурлыкала Тося. – Просто поедем на отдых в Турцию и возьмём с собой родителей, как нормальные люди?

– Взять с собой твою маму? – взвыл Котя. – Я, конечно, отважный парень, но это меня так пугает, что сейчас завоплю!