В 2001 году я отправился автостопом в Австралию. Это сейчас мир полон путешественников, и можно без труда найти друзей и попутчиков через интернет. А тогда это путешествие казалось грандиозным, сложным, и за два месяца пути я почувствовал себя одиноко.

Приближался Новый год, и терзавшее меня чувство усилилось. За это время я успел пройти через Монголию, Китай и добрался до Лаоса. Мне хотелось встретить праздник с друзьями или хотя бы просто со случайными русскими. Ещё никогда в жизни я не оставался в Новый год один! Не зная, что делать, пошёл в российское консульство во Вьентьяне, смутно надеясь на чудо, но меня так и не пригласили остаться. Консул подарил бутылку виски. И дал совет:
– Переходи мост, и окажешься в Таиланде. Там людей много, они приветливые, а с бутылкой вискаря быстро найдёшь друзей.

Границу я переходил в хмуром настроении, даже забыл, что в Таиланд нельзя ввозить более литра спиртного. Кроме литрового сувенира от консула, у меня был ещё подарок из Китая – бутылка 65-градусной водки «Великая стена». Спиртным я не увлекался и держал на всякий случай для дезинфекции. Таможенники ничего не сказали, и я попал в новую страну.

В ближайшем городке, а это был Удонтхани, я устроился на ночлег в буддистском храме. Монахи меня накормили, принесли циновку и подушку для сна, но уходить не спешили.

– Скажи, брат, а говорят ли в России на английском языке? А много ли там буддистов? Что ты думаешь о нашем короле Пхумипоне Адульядете?

Я отвечал на вопросы как мог. Но тут один из монахов многозначительно поднял палец:
– Это буддистский монастырь. Я – Будда! – он посмотрел на своих товарищей, и те закивали в знак согласия. Монах показал на них и добавил: – Он – тоже Будда, и он, и вот он. Будда внутри нас.
– Если Будда внутри нас, то тогда я тоже Будда, – предположил я.

Монах посмотрел скептически и сказал:
– Нет, ты не Будда. Ты – Иисус Христос.

Монахи молча встали, вежливо склонили головы и вышли из комнаты.

А на следующий день наступило 31 декабря. Оставаться в монастыре не было смысла. Для тайских буддистов Новый год не праздник. У них он наступает в апреле.

Я пересёк город и вышел на трассу. Пот заливал лицо, а рюкзак казался особенно тяжёлым из-за лежавших в нём бутылок. Я сердился. Ну где я найду друзей? Что мне, подходить к прохожим и спрашивать: не желаете ли бахнуть со мной «Великой стены» по случаю Нового года?

Решил идти до темноты куда глаза глядят, а потом поставить палатку и выпить в одиночестве. Ибо нет друга лучше и преданнее, чем мы сами. И не бросим себя, и утешим, и поможем, если что. И беседовать с самим собой тоже интересно, а уж какие споры случаются, чуть до драки не доходит!

Вдруг передо мной резко затормозил джип, прервав мой внутренний диалог. В машине сидели парень и девушка.

– Эй, ты куда идёшь? – спросил меня парень.
– Сам не знаю. Наверное, в Бангкок, – пожал плечами я.
– Ага. Но до Бангкока далеко. А наша деревня неподалёку. Поехали с нами?

Я согласился.

Парня звали Сутин, он плохо говорил по-английски, а девушка вообще не знала иностранных языков. Но общаться с ними было легко.

– Завтра в доме моих родителей вечеринка, – объяснял Сутин. – Европейский Новый год. Ты европеец, должен знать. Будет музыка, много еды и выпивки. Зачем тебе в Бангкок? У тебя там дела? Оставайся с нами!

Вот чудеса! Не иначе монахи мне праздник наколдовали. То-то махали руками вслед, когда я уходил. Теперь и виски пригодится, и китайская водка.

В деревне мы пообедали чем-то пряным, деревенским. Я ещё не привык к тайской кухне и не мог разобрать, что же такое острое они намешали в рис.

– Девушку оставим здесь, – заявил Сутин и добавил вполголоса, наклонившись ко мне: – В городе другую найдём.

На дребезжащем трёхколёсном тук-туке мы отправились обратно в Удонтхани. Машину тоже пришлось оставить в деревне. Шикарный новый джип принадлежал отцу Сутина. Сам парень обходился мотороллером, а в городе снимал крошечную комнату.

– Заходи! – весело произнёс он, распахивая деревянную дверь. В комнате почти не было мебели. Кровать у стены, несколько циновок, рога и черепа животных на стене. В закутке туалета – дырка в полу и каменный резервуар с водой, в которой плавал металлический черпак, – вот и вся сантехника.

– Держи! Что смотришь? Надевай! – Сутин протянул мне зелёную футболку с надписями на тайском. Это было странно, но я решил, что моя жизнь и так странная, чего уж тут привередничать. Натянул футболку, она оказалась впору. Сутин надел точно такую же. Теперь мы оба были в футболках с надписями, хоть иди рекламные листовки у метро раздавай. Я был не против, но сомневался, что в Удонтхани есть метро.
– Теперь поехали! – скомандовал Сутин, заводя мотороллер.

Через 15 минут мы оказались возле уличного ресторана под навесом. Играла музыка, на деревьях мигали лампочки. Из ресторана вышла строгая пожилая хозяйка. Сутин обратился к ней на тайском, но я догадался, о чём они говорили.

– Это мой друг, иностранец. Он поработает со мной, хорошо? – сказал Сутин.
– Откуда он? Ты хорошо его знаешь? Где вы познакомились? – озабоченно спросила тайка.
– Он из России. Мы познакомились… несколько лет назад… в Паттайе. Отличный парень. Работал в ресторане раньше, в России. А денег ему не нужно, он и так богат, – вдохновенно врал Сутин.

Сутин работал официантом. Он не знал, куда меня деть до вечера, поэтому решил устроить на работу. Что ж, это остроумно.

Хозяйка поохала, но возражать не стала. И я начал работать в ресторане.

Возле барной стойки стояли аквариумы с рыбой и гигантскими креветками. А на ледяной витрине у входа были разложены крабы, осьминоги и ракушки. Лёд таял быстро, и его приходилось подсыпать. Полутораметровый кусок льда, замотанный в тряпку и перехваченный ремнями, привёз старенький таец на мотороллере. Я откалывал лёд и подсыпал на витрину, откалывал и подсыпал.

Мне дали несколько мелких поручений: разложить салфетки, расставить стулья, поправить лампочки. И ещё одно важное дело. Я должен был приносить клиентам счёт. Тайцы удивлялись, когда к ним выходил иностранец, и от неожиданности давали хорошие чаевые, стараясь выглядеть богаче, чем были на самом деле. Все деньги я сдавал начальнице, и чаевые делили между работниками.

Трудовой день закончился поздно. До Нового года оставалась пара часов. Вместе с Сутином и ещё одним официантом по прозвищу Бой мы отправились праздновать в центральный бар города «Мистер Тонг». Когда-то Сутин работал и там. Бар считался модным: здесь собирались местные богачи, иностранцы-экспатрианты и разрешённые в Таиланде трансвеститы. Ночью ожидался наплыв народа, и Сутин собирался помочь хозяину, а нас взял за компанию, обещая кормить и поить бесплатно.

Праздник был в разгаре. Ревела музыка, взрывались петарды. Мы с Боем сели за крайний столик. Бой вообще не говорил по-английски, но слов всё равно не было слышно из-за шума. Поэтому он обращался ко мне по-тайски, а я отвечал по-русски.

Сутин пропал на кухне, но вскоре появился, неся тарелки с едой и открытое пиво.

– Откуда? – удивился я. – Наверное, дорого?
– Ерунда! Включу в счёт вон той компании. Они всё равно напились и ничего не соображают.

Мы с Боем всё съели, и Сутин принёс еще несколько тарелок, а потом ещё.

– Как это называется по-английски? – спросил Сутин, протягивая нам связку вяленых осьминогов.
– Это октопус. Осьминог, – сказал я.

Сутин вновь пропал и появился с бутылкой вина.

– Франция!

Я с сомнением поскрёб этикетку и кивнул Бою.

– Не Франция. Китай.

Не успели мы опустошить эту, Сутин вручил нам ещё бутылку.

– Италия!
– Не Италия. Китай, – многозначительно повторил Бой и откусил голову октопусу.

Китайское вино, притворяясь европейским, кружило голову. Я начал разглядывать соседей. Рядом с нами сидел длинноволосый, похожий на хиппи, таец и жевал пучок травы. Напротив – американец в форме военного лётчика пил пиво, выстроив на столе батарею пустых кружек. Толстый пожилой немец держал за руку высокую тайку средних лет. Наверное, это его жена, подумал я, любовница была бы молодой. Пьяные молодые тайцы, обнявшись, пели национальные песни, пытаясь перекричать гремевшую американскую музыку.

Сутин возник снова, на этот раз ведя за руку девушку.

– Это моя сестра! – сказал он и скрылся. «Сестра» иностранными языками не владела, и разговор не склеился. Разочарованная девушка куда-то пропала. Но неугомонный Сутин привёл ещё несколько «сестёр», не позволяя нам скучать.

Праздник приближался к кульминации. На барную стойку влез хозяин заведения. Смастерив из салфетки подобие трусиков и засунув туда для смеха денежную купюру, он принялся изображать стриптиз. Пара тайцев присоединилась к нему.

Это уже какие-то Содом с Гоморрой, мрачно подумал я, сейчас целоваться начнут. Но в этот момент к бару подъехала симпатичная смуглая девушка на мотоцикле. Видимо, тоже подруга Сутина. Она сразу подошла к нам.
– Здесь становится душно. Поехали на дискотеку?

Я уселся к ней на мотоцикл, и мы поехали.

Девушку звали Рин. Вместе с нами в клуб поехала чуть ли не вся тусовка «Мистера Тонга» в полном составе. Приехали на чьих-то мотоциклах Сутин с Боем. На тук-туке прикатил толстый немец с женой. Потом были танцы, вино.

Я напился до шума в голове, и мне показалось, что незнакомый таец пристаёт к моей девушке. Размахнувшись, я сунул ему в грудь кулаком. Он отскочил. Мои друзья радостно взвыли. В общем, праздник удался.

Наутро я остался один, стоя перед клубом и сжимая в руке бумажку, на которой было написано «Ресторан Комплекс Бир Гарден. Рин». Она тоже работает в ресторане? Это какой-то могущественный профсоюз официантов. Тайное общество рыцарей полотенца и штопора. Кажется, я прошёл посвящение и стал одним из них.

Отправился отсыпаться домой к Сутину, решив, что задержусь в этом городе.

Так начались новый год и моя новая жизнь в Удоне. Днём мы с Сутином работали в нашем уличном ресторане. Чаевых хватало, чтобы не думать о хлебе, к тому же меня кормили. А по вечерам я приходил в бар пятизвёздочного отеля, в котором официанткой работала Рин. В баре меня знали все – от менеджеров до музыкантов. Когда я входил, меня радостно приветствовали и играли в мою честь некое подобие туша. Сидевшие за столиками иностранцы поворачивали головы, чтобы посмотреть – кто это вошёл?

Еду я не заказывал, здесь она была мне не по карману. Зато всегда мог рассчитывать на стакан минералки за счёт заведения. В час ночи ресторан закрывался. Вместе с Рин и её друзьями – официантами, музыкантами, администраторами – мы отправлялись на вечеринку. Садились на мотоциклы и неслись по ночному городу. Настоящая мотобанда. Ночные… э-э-э… октопусы. Я сидел вместе с Рин. Всю ночь мы жарили на костре рыбу, кальмаров, устриц, пили саке и танцевали.

Несколько раз с Сутином и Рин мы ходили в кинотеатр. Смотрели голливудские новинки на тайском языке. Перед просмотром прокручивали рекламный ролик короля Пхумипона Адульядета, правившего Таиландом с 1946 года. Зал почтительно вставал, а на экране под музыку менялись картинки из жизни короля: вот король сидит на горшке, а вот идёт в школу, оканчивает университет, женится, командует парадом войск, принимает в своём дворце президентов разных стран. Картинки мелькали и складывались в пёструю мозаику.

Тайский язык я так и не выучил. Но почему-то понимал. Даже в кино.

– Бильбо Беггинс! Кхун ди раб люксинг кмайкхвам ва кхун це тонг кхимкханг кхимкханг ле кла хай, – грозно кричал с экрана Гэндальф. А вот не надо было злить волшебника.

Кинотеатры шумно анонсировали премьеры, по городу ездили машины с рекламными щитами, и в микрофон всех звали идти в кино. Одна такая машина сопровождала выезд хитом российской эстрады: «В голове ни бум-бум, малолетка. Дура дурой!» Рекламные вопли «дура дурой» доносились с разных концов города и наполняли душу гордостью за Отечество.

Однажды мы с Сутином пришли на рынок. Там торговал его брат, попросивший подменить его на время. Мы встали за прилавок и начали продавать жареные пирожки. Сутин нахваливал товар на тайском, а я на английском и русском, разбавляя это заученными тайскими словами. Публика веселилась, и пирожки расходились бойко. А Сутин подмигивал и подавал таинственные знаки проходившим мимо симпатичным девушкам.

В Удоне было хорошо, но пора было ехать дальше – в Австралию. Путь неблизкий. Через всю Юго-Восточную Азию, потом на попутных судах по индонезийским островам до Восточного Тимора. А дальше как? Ну, как-нибудь разберусь. Я простился с Рин, Сутином и другими ребятами. Когда мы расставались, почти плакали.

Побывав в Австралии, полгода спустя я вернулся в Таиланд. Приехал в Удон и попытался найти Рин. Но мне сказали, что она долго грустила, ни с кем не разговаривала, а потом продала дом и уехала в Австралию, искать меня. Больше я её не встречал.