Помню случай из юности. Я устроился на завод сборщиком радиоаппаратуры, поселился в общежитии. Завод числился за военным ведомством – «почтовый ящик». Толком я там ещё никого не знал и в свой первый выходной в полном одиночестве отправился отдохнуть в городской парк.

Аллеи, выложенные бетонными плитами, источали невыносимый жар, с газонов пахло прогретой травой. Июльский день располагал к безделью и лени. Я сел на скамейку в тенёчке под липами. Монотонно гудели пчёлы.

И тут я увидел её. Она выглядела так элегантно, словно сошла со страниц модного журнала: лёгкая белая шляпа с широкими полями, белоснежный пиджак с блестящими чёрными отворотами и перламутровыми пуговками, белые перчатки до локтей, в руках крошечная сумочка с золотистым ободком. Для моих ровесниц в то время верхом мечты были выкройки из журналов «Работница» и «Крестьянка». А тут такое…

Она не спеша и, как мне показалось, бездумно прогуливалась по дорожкам парка. Под белой юбкой в тёмный горошек чётко вырисовывались упругие бёдра.

Незнакомка села на скамейку напротив. Теперь я мог более детально рассмотреть её: бледное лицо с острыми скулами, тёмные внимательные глаза, пушистые ресницы, сочные губы.

Мне было чуть за восемнадцать – осенью ждал повестку в армию, – а женщине не менее тридцати. Что там говорить, я был молодой, совсем ещё зелёный, но оказался просто оглушён её красотой.

«Как, должно быть, счастлив её муж», – подумалось мне.

С завистью я представил, как по утрам, перед тем как уйти на работу, муж целует её, нежно заглядывает в слегка припухлые со сна глаза, и никак они не могут расстаться. Он прижимает её ладонь к своей груди и с тихой улыбкой произносит: «До вечера, милая». Потом поочерёдно целует двоих малышей в светлые тёплые макушки – я был уверен, что во всех счастливых семьях обязательно рождаются мальчик и девочка, – осторожно прикрывает дверь и уходит, спокойный и уверенный, чувствуя за собой уют семейного гнезда.

Едва заметное дуновение ветерка тронуло её золотистый завиток: с виска он переместился на бархатистую кожу щеки. Изящным движением женщина убрала локон с лица.

Она, должно быть, почувствовала мой откровенный взгляд и удивлённо приподняла брови. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Лёгкий румянец тронул её лицо. Она смущённо улыбнулась и сделала неуловимое движение, словно собиралась подняться со скамейки.

Ещё мгновение, и она бы ушла, упорхнула, словно экзотическая бабочка. И тогда я решился на безумный поступок: глядя в небо, будто в ожидании скорого дождя, хотя не было ни облачка, – принялся торопливо читать стихи. Голос у меня дрожал от волнения:
– Липа в ночной полумгле
Светит густой позолотой,
Дышит – как будто в дупле
Скрыты горячие соты…

Когда я опустил глаза, она всё так же продолжала сидеть на краю скамейки. То, что она не ушла, оставляло мне призрачную надежду непонятно на что. Согласитесь, не так уж часто встречаются люди, способные читать стихи первому встречному. А ещё через минуту я почувствовал себя неловко под её пристальным взглядом и уже сам собирался уйти от позора, как женщина неожиданно улыбнулась и удобнее расположилась на скамейке. Не знаю, о чём она подумала в тот момент, но я расценил это как приглашение и с постыдной поспешностью пересел к ней. Вблизи глаза незнакомки оказались совершенно синими.

– Если не ошибаюсь, Твардовский? – сказала она. – Хороший поэт.

Я с авторитетным видом согласился.

Целую минуту мы сидели молча. Над нашими головами в густой листве продолжали гудеть пчёлы.

– Хотите, я вас мороженым угощу? – неожиданно предложил я. На большее фантазии не хватило. Правда, было желание нарвать с клумбы цветов. Но этого я делать не стал, чтобы не показаться дикарём.
– Ну что вы, – смутилась женщина. Но тотчас в её глазах мелькнули озорные искорки, она коротко встряхнула волосами: – А впрочем, угостите.

Окрылённый её словами, я сорвался с места, у мороженщицы за углом купил мороженое в вафельных стаканчиках. Оно было липким и тёплым.

– Меня давно никто не угощал мороженым, – грустно пожаловалась женщина. – Как-то всё не до этого было.
– Могу ещё взять, – встрепенулся я.

Женщина сдержанно улыбнулась.

– Спасибо, это я так, к слову.

Тень от дерева медленно уползла за наши спины. Солнце стало слепить глаза. После сладкого захотелось пить.

– Жарко, – сказал я.
– Жарко, – эхом отозвалась женщина.
– Пойдёмте что-нибудь попьём, – предложил я.
– Пойдёмте, – легко согласилась она.

Мило беседуя, словно старые знакомые, мы не спеша пошли по аллее. Приятно было осознавать, что рядом со мной идёт красивая, статная женщина и встречные мужчины оборачиваются нам вслед. Я даже немного ревновал к ним свою незнакомку.

У киоска мы попили шипящей жёлтой фанты. Я хотел было ещё купить пепси-колы, но женщина отказалась, очевидно, заботясь о моём тощем кошельке.

– Не надо, – попросила она. – Оставьте ухаживания для молоденьких девочек. Я уже стара для этого.
– Что вы! – горячо возразил я. – Вы прекрасны! – и смутился, словно провинившийся мальчишка.

Женщина печально улыбнулась.

– Это вам так кажется, – сказала она, сделав ударение на слове «вам».

Затем в порыве благодарности обняла меня горячей рукой, дружески толкнула плечом.

– А не пойти ли нам покататься на лодочках?

У аттракциона народу было негусто, мы заняли место в лодке.

– Ну, давайте же! – подзадорила она. – Смелее, смелее!

Мы начали поочерёдно раскачивать лодочку, упираясь ногами в деревянный пол. Через некоторое время, поддавшись нашим усилиям, лодочка стала взлетать высоко над землёй. Женщина, словно озорная школьница, пронзительно визжала от удовольствия.

– Ой, мамочка! Ой, умру!

Подол модной юбки, подхваченный воздушным потоком, задирался, обнажая её смуглые стройные ноги. Женщина громко хохотала, отчаянно взмахивала руками, рискуя свалиться с верхотуры.

Глядя на её вызывающе шумное поведение, я даже поймал себя на гаденькой мыслишке – пригласить женщину к себе в общежитие. Но наше странное знакомство не продолжилось в этом фантастическом направлении, как я втайне надеялся.

– С вами легко, мой друг, – грустно улыбнулась незнакомка, когда мы уже стояли внизу. – Но мне пора в садик за дочкой… Извини.

Она звучно чмокнула меня в щёку и стремительно направилась к выходу из парка, весело помахивая сумочкой.

Озадаченный её внезапным уходом, я долго глядел вслед удалявшейся стройной фигурке. Её летящая походка кружила мне голову. И разве мог я тогда подумать, провожая её влюблёнными глазами, что в тот день от неё ушёл муж. К другой женщине. Это я уже потом узнал, когда мы с ней повстречались снова. Хотел бы сказать: «Но это уже другая история», – только не было никакой истории – просто ещё раз случайно встретились.

Сколько с того солнечного дня воды утекло, а вот как сейчас помню: она уходит по дорожке, а вокруг её головы сияет солнечный свет, словно нимб. Богиня! А он оставил её. В восемнадцать лет я представить себе не мог, что так бывает.