Мы с товарищем отправились в Африку на мотоциклах. Африканский этап маршрута начинался в Египте. Оттуда мы должны были ехать в Судан и дальше до ЮАР. Но граница Египта и Судана была закрыта из-за нападавших на туристов боевиков организации «Эль-Ихван эль-Муслимин» («Братья-мусульмане»). Часть дорог на юге Египта тоже оказалась закрыта. Проехать можно было лишь в сопровождении полицейского конвоя. А в Судан предстояло попасть на пароме, идущем по озеру Насер. Ходил он один раз в неделю.

На выезде из Луксора я задержался, заправляясь бензином, и мой напарник Алексей Помор уехал вперёд. Он успел проскочить через блокпост и не остановился, услышав грозные крики полицейских. Но меня успели задержать, перегородив дорогу. Ехать в Асуан без конвоя было запрещено, а ночью конвои не формировали, нужно ждать до утра.

– Но ведь утром уходит единственный паром в Судан! – кричал я. Но полицейские не реагировали.

Значит, Алексей будет ждать меня в Асуане, а я не приеду. И тут одно из двух – или он уедет в Судан один, а я на неделю застряну в Египте. Или мы оба пропустим паром и проведём семь дней в порту. Оба варианта плохие.

Я вернулся в Луксор, надеясь получить в офисе туристической полиции разрешение на ночной проезд, но чиновники с шишками на лбах были равнодушны. Вот эти шишки меня особенно раздражали. Египетские мусульмане во время молитвы изо всех сил бьются лбами об пол, чтобы все видели их праведность. Что при этом происходит с содержимым головы, неизвестно, но вряд ли нечто хорошее.

Тогда я решил проскочить пост на скорости. Но там были установлены защитные бочки и бетонные плиты. Полицейские заметили, что я не собираюсь останавливаться, подняли крик и передёрнули затворы автоматов. Пришлось остановиться. А то ещё застрелят «ради моей безопасности».

Отправился на поиск объездной дороги.

– Эй, мистер, я знаю такой путь. Поехали со мной, – позвал один из водителей.

Некоторое время мы ехали кривыми просёлочными дорожками, но почему-то приехали снова в Луксор.

– Ты же сказал, что знаешь дорогу! – возмутился я.
– Да-да. Но я поеду по ней завтра. Иншалла.

Я снова вернулся к посту и на смеси арабского и английского начал опрашивать местных жителей, не знают ли они, как объехать полицейский пост.

– Есть один путь вдоль реки. Но дорога плохая и света нет, – ответили мне.

Другого варианта не было, и я поехал. Объездной путь – две колеи в траве. Они действительно шли по берегу над ирригационным каналом. Колеи заросли травой. Чем дальше я ехал, тем трава становилась выше, цеплялась за ноги и наматывалась на колёса.

В свете фар становилось непонятно, куда именно я еду, смогу ли проехать дальше. Решил остановиться и пройти вперёд пешком, чтобы проверить дорогу. Попытался нащупать ногой опору, но сапог провалился в пустоту. Мотоцикл тоже стал заваливаться на бок. Удержать 250 килограммов без точки опоры невозможно. Я упал, покатился по склону и свалился в холодный канал.

Было неглубоко, примерно по грудь, я угодил в густой и вязкий ил. Успел посмотреть наверх. Будто в замедленной съёмке мой мотоцикл с кофрами и сумками летел вниз. Перевернулся – я услышал треск отламывавшегося лобового стекла – и упал прямо на меня. Мы погрузились под воду.

Я лежал на спине на дне реки Нил. Металлическая махина придавила меня сверху. Неужели конец?

В последний момент я успел подтянуть под себя ноги. Упираясь спиной в речное дно, изо всех сил толкнул тяжёлый мотоцикл ногами. Он не поддавался.

Воздуха не было. Если не справлюсь сейчас, то через несколько секунд начну захлёбываться. Я упёрся сильнее – вот, вроде поддался. Когда кислорода почти не осталось, мне удалось сбросить мотоцикл с себя, и я вырвался на поверхность.

Стоило упасть как-нибудь иначе – я бы не выжил. Будь воды в канале меньше, упавший мотоцикл раздавил бы меня. Будь воды больше, не успел бы выбраться – захлебнулся.

Я вынырнул и снова смог дышать. Мотоцикл тонул. Вода пузырилась, кофры с аппаратурой погружались под воду.

Бросился к сумке, надеясь спасти фотоаппарат. Спрятанная в чехол камера ещё не успела намокнуть. Выключил зажигание, схватил камеру и полез вверх по отвесному склону, цепляясь за ветки и траву. Защитный костюм намок, в сапогах хлюпала вода, лезть было тяжело.

Когда выбрался на дорогу, сверху открылась печальная картина. Звёздное небо, заросли травы. Подо мной река, на дне которой лежит мотоцикл и светится под водой. Хотя я вынул ключи, электронику замкнуло. «Сузуки» умирал на моих глазах. По реке плавали мотоперчатки и прочие нужные мелочи, которые мне уже не суждено было увидеть.

Путешествие по Африке только началось, а я уже всё испортил. Мне стало страшно. Я прыгнул в реку. Бросился отцеплять сумки и кофры. Набравшие воды, они были так тяжелы, что я еле мог поднять их. Цепляясь за колючие ветки, обдирая кожу на руках, полз наверх, стиснув зубы и таща за собой очередной кофр. А потом снова скатывался в холодную воду.

Наконец вещи наверху, но мотоцикл оставался в иле под водой. Вытащить его в одиночку невозможно. Меня трясло от холода и шока. Нужно было идти в деревню за помощью.

Добравшись до первого двора, я был готов рухнуть на пороге от усталости. В доме ещё не спали, во дворе сидели люди.

– Мушкеле! Мушкеле! Мотосайкл проблем! – закричал я.

Быстро собралась группа спасения – человек пятнадцать. Вооружившись верёвками, мы отправились к реке. Мотоцикл уже не светился под водой, поскольку аккумулятор разрядился. Но всё же мы нашли его. Зацепили и вытащили на берег.
Потом вернулись в деревню, занесли вещи в дом.

– Ты совсем промок. Вот, возьми, – и Кайри, хозяин дома, протянул мне арабскую галябию, похожую на длинную ночную рубашку. Налил чай и угостил куском торта. А потом мы начали раскрывать сумки одну за другой и развешивать вещи сушиться.
Ноутбук промок и перестал работать. Жёсткий диск со всеми фотографиями и видео испортился. Часы перестали ходить. Диктофон можно было выбросить. Как ни странно, телефон ещё работал. Но кто-то из гостей дома взял его посмотреть и не вернул.

Мокрые вещи и документы я развесил на верёвках во дворе. Все марки и визы в паспорте отклеились, но я прилепил их обратно.

Кайри принёс электрический фен и помог сушить мои слипшиеся в комок деньги. Соседи с интересом наблюдали. Я не очень внимательно следил за разложенными по дому вещами, мне было не до того. А на следующий день обнаружил, что часть вещей и денег исчезла. Хуже было то, что утопленный мотоцикл перестал заводиться. Он молча смотрел на меня набравшими воды фарами, будто глазами, набухшими от слёз.

Кайри и его друг, водитель-дальнобойщик Махмуд, попытались оживить мотоцикл, но это было непросто. Масляный фильтр оказался пробит в нескольких местах, лобовое стекло выломано, переключатель передач треснул, двигатель и топливный бак наглотались грязной воды.

Египтяне пригласили механика из соседней деревни. Тот сокрушённо покачал головой и забрал мотоцикл с собой. Пятеро деревенских парней помогали его катить.

– Ну, что там, как? – периодически спрашивал я Кайри, отвлекаясь от стирки и ремонта своих вещей. Но тот успокаивающе махал рукой: всё будет хорошо, иншалла.

Вечером мы поехали в соседнюю деревню, чтобы проверить мотоцикл. «Японец», разобранный по винтикам, лежал посреди просёлочной дороги. Мимо ездили крестьяне на велосипедах и бродили коровы. Над мотором колдовали несколько механиков с инструментами, от вида которых содрогнулся бы колхозный трактор.

– Ерунда, – сказал один из механиков. – У нас всё время мотоциклы в реку падают. Вон смотри, этот тоже падал, и ничего – починили.

Возле сарая стоял мопед, с виду не стоивший и руля от моего «Сузуки».

Как ни странно, народная медицина помогла. Мотоцикл собрали и завели. Стекло приклеили скотчем, в переключатель передач ввинтили болт. Высушили топливный бак, заменили масло, масляный фильтр и предохранители.

Конечно, электроника сгорела. Спидометр и индикатор топлива не работали. Но мотоцикл мог ехать, значит, оставалась надежда на продолжение путешествия.

На следующий день я собрался в путь. Махмуд научил меня крепить вещи дальнобойщицким способом, при помощи верёвок с петлями, поскольку резиновые жгуты я разрезал, спасая вещи. Кайри вручил сувенир на память – увесистую статуэтку египетского божества с кошачьей мордой. Можно было просить у божества удачи в пути или отмахиваться им от грабителей.

Не желая связываться с полицейскими, я вернулся в Луксор и дождался конвоя. Встал в колонну с десятком микроавтобусов. Колонна напоминала поезд с вагонами. Но каждый вагон периодически высовывался из состава и пытался обогнать предыдущий. Эта возня на дороге выглядела глупо, ведь еле плетущийся полицейский «паровоз» в начале колонны обгонять было запрещено.

Как только мы проехали знакомый пост, я рванул вперёд. Полицейский пикап сердито загудел вслед, но сделать ничего не мог. Я понёсся по трассе, больше меня никто не беспокоил.