Какое грязное ругательство
31.03.2020 23:17
Она, конечно, красавица, но не имеет педагогических способностей

Какое грязноеНа днях ездила в город по делам и случайно на крыльце супермаркета столкнулась с однокурсницей. Светка сначала растерялась от неожиданности, а потом поволокла меня в кафе. Расспросили друг дружку обо всём, вспомнили всех сокурсников, с которыми поддерживали отношения. На радостях Светка даже заказала какой-то умопомрачительный ликёр, и только когда принесли заказ, мы, две дурынды, вспомнили, что вообще-то обе за рулём. Правда, Светка – высокооплачиваемый адвокат, иногда может себе позволить маленькие женские оплошности.

Постепенно разговор свернул на тему подрастающего поколения, и вдруг уверенная в себе адвокат с железными нервами чуть не разрыдалась. Оказалось, преподаватель немецкого языка невзлюбила её сына просто до какого-то остервенения. Почему так произошло, Светлана пыталась объяснить, но получалось как-то размыто. Например, «француженка» её сыном не нарадуется. В их гимназии два обязательных иностранных языка. Парень идёт на золотую медаль, но «немка» ясно дала понять, что это случится только через её труп.

И вдруг Светка хищно прищурилась и замогильным голосом протрубила:
– А помнишь, как ты всех в группе на немецком лихо обскакала? Мы тебе на полном серьёзе за такое даже тёмную готовили. Даже не представляешь, как нам было обидно.
– Тёмную? – удивилась я. – Неужели?

Конечно, скорее всего, Светка просто пошутила. Но ту историю из студенческой молодости я помню очень хорошо.

В школе я выбрала немецкий только потому, что его учили все члены моей семьи. Конечно, наивный ребёнок думал, что при трудностях в изучении языка родственники помогут.

Первой моей учительницей немецкого языка стала гранд-дама лет семидесяти, но следила она за собой – просто закачаешься! И шикарные платья, и причёска, и макияж – всё идеально. Точно так же идеально она знала и, главное, любила немецкий. Но ещё более ценным было то, что учительница умела легко и просто донести знание материала до детей.

За два года я так полюбила этот жуткий с первого взгляда предмет, что даже дома общалась порой простыми предложениями на немецком. А на третьем году увлекательного сотрудничества с пожилой учительницей она вдруг внезапно тяжело заболела и уволилась. Наш класс отдали новому преподавателю.

Это была очень эффектная и элегантная женщина. Одевалась сногсшибательно, но являлась абсолютной пофигисткой, вечно летавшей в своих облаках. У неё даже на лице проступал изящный пофигизм – это когда преподавателю всё равно, знают ли и любят его предмет.

Другая «немка», к которой наш класс не попал, списалась с какой-то школой в Тюрингии (федеральная земля в ФРГ. – Ред.), подтянула к этому делу учеников. Сначала они просто переписывались с немцами, потом лучшие отправились в Германию и побывали в гостях у немецких друзей, а немцы приезжали к нам, что само по себе удивительно. Маленький закрытый городок на краю Кольского полуострова – у нас и смотреть-то не на что.

А наша красавица, конечно, знала язык, но совершенно не обладала педагогическими способностями, не умела передавать знания, и это очень сильно меня печалило. Говорить ей, что ты абсолютно ничего не поняла, было бесполезно – учительница заново объясняла материал теми же словами, и ты запутывалась ещё больше.

Максимум, на что я была способна к окончанию школы, – переводить не очень сложный текст со словарём. Моя любовь к немецкому языку закончилась ещё раньше. Даже само определение спряжения немецких глаголов – партицип цвай – до сих пор является для меня самым грязным ругательством, настолько оно осталось непостижимым. И вот, как назло, на втором курсе университета всплыло это непреодолимое препятствие – немецкий язык.

У нас была ещё и латынь, но с ней отношения как-то сразу сложились. А немецкий…

Мы пришли на первую лекцию. Преподавательница раздала листы с текстом и велела читать вслух по очереди, чтобы проверить нашу дикцию и определить, кто больше, а кто меньше плавает в теме. Начали по очереди читать.

Это довольно скучный процесс, потому-то остальные студенты занимались чем угодно. Тогда смартфонов ещё и в помине не было, поэтому народ развлекал себя разговорами – вполголоса, конечно. Однако гул в аудитории стоял довольно сильный. Мы с подружкой сидели на «камчатке», и до нас очередь дошла в самом конце.

И вот я читаю. Где-то на десятом предложении мой слух улавливает, что читаю почему-то в абсолютной тишине. Медленно поднимаю голову и вижу, что все смотрят на меня. А преподаватель застыла с открытым ртом. Я в ужасе замерла. Кто его знает, хороший это знак или нет?

И вдруг препод задала странный вопрос:
– Девушка, откуда у вас чистейшее берлинское произношение?

Опаньки. У меня сердечко чуть не выпрыгнуло из груди.

– Как в школе научили, так и произношу, – ответила я совершенно невозмутимо.

И только тогда до меня наконец дошло, что же так «царапало» мой слух во время читки текстов остальными однокурсниками. Абсолютно все, до единого, произносили немецкие местоимения, как и полагалось согласно классическому произношению: «ихь», «михь», «дихь»… И только одна я выводила: «ищ», «мищ», «дищ».

Преподаватель мечтательно улыбнулась.

– Очень хорошо, – кивнула она. – На семинары вы можете больше не ходить, а прийти только на экзамен.

Тогда поняла одно: студенческое счастье зачастую валяется под ногами – даже не знаешь, где именно оно тебя встретит. На экзамене мне достался настолько простой текст, что я перевела его с ходу даже без словаря и покинула аудиторию, довольная и счастливая.

После однокурсники с круглыми и красными от ужаса глазами жаловались, что пересдавать пришлось каждому и в лучшем случае это удавалось сделать только с третьего раза. Знакомые студенты иняза искренне сочувствовали: ведь оказалось, что нам досталась самая зверская «немка» со всей кафедры. Мои бедные ребята искренне думали, будто я всё специально разыграла, чтобы легко сдать экзамен. Никто тогда не поверил, что всё произошедшее со мной – чистая случайность.

Истинную причину этого казуса я узнала только спустя пару лет. Судьба свела меня с бывшей студенткой кафедры иностранных языков, она-то меня и просветила, что эта профессорша когда-то училась в Берлине и там у неё случилась большая неземная любовь. Видимо, мне просто повезло попасть в яблочко своим жутким «дищ».

Позже в интернете я прочитала, что этот диалект считается «грязным», так говорят только на востоке Германии и выходцы из Азии и Африки. Но для меня он оказался счастливым.

А вот мою одноклассницу в другом университете преподаватель буквально била указкой по спине, если случайно у неё вылезал этот «ищ». Другой знакомой было сказано, что если она не избавится от такого же кошмарного диалекта за три месяца, то не получит диплом, хотя она училась в технологическом университете на кафедре автомобилестроения.

Из письма Марины
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №12, март 2020 года