Осень, набрякшие облака, старенький автобус дребезжит всеми железками по польской дороге. Зябко в этой стальной колымаге. Одно удивляет, как она до сих пор не рассыпалась? Впереди на сиденье парочка, они потянули из фляги спирта и спят как убитые.

«Почему в Польше такие узкие дороги? К чему приведёт эта перестройка? И что сейчас дома делают Степан и Вовка?» – прыгали мысли в голове Алсу.

Степан – это муж Алсу, худощавый и нескладный, точь-в-точь «дядя Стёпа – милиционер». И тоже, кстати, работает в милиции. А Вовка – сын-второклассник, непоседа и выдумщик. За ним глаз да глаз нужен. Алсу, как и многим в их городке, зарплату платили раз в полгода, теперь вот мотается в Польшу с товаром. Разве это женское дело?

Вчера заходил брат Степана, поругался с Алсу: почему латышский язык не учит? А зачем ей? Да уже и не запоминается. Где ни жили, везде на русском разговаривали. Сама она татарка, муж – русский, живут в Латвии, у них и Вовка там родился. Вот куда ехать в распадающейся империи, если семья – сплошной интернационал?

Замуж выходила за офицера, сначала жили в Татарстане, потом в Ростове, Сибири, Караганде, а теперь в Латвии. Куда податься бывшему военному? Пошёл работать в милицию. Ведь полжизни при оружии. В последнее время установил дома сейф и стал приходить с пистолетом. Говорит, время неспокойное. Написал заявление, что в целях обеспечения безопасности семьи будет брать оружие с собой. И откуда эти бандиты появились? Заводы и те захватывают.

Автобус трясло, качало, швыряло, пошёл дождь, и за окном всё превратилось в сплошной серый занавес. Она прикрыла глаза, задремала. Поверхностный сон был сладким, снились маки. Залитая солнцем степь и маки, маки… Их колыхнул ветерок, и поле стало похоже на живой красный флаг. По полю шли Степан с Вовкой, и вдруг сын упал.

Звук выстрела заставил встрепенуться.
– Вовка! – проснувшись, вскрикнула Алсу и спохватилась: Вовка остался дома, а она в дороге – значит, рэкет. Внутри похолодело – уже стреляют.
Осмотрелась – народ посапывает. Показалось? Но звук был такой явный, точно выстрел из пистолета. Повернулась к соседке, спросила:
– Стреляли?

Та удивлённо подняла брови и отрицательно покачала головой. Накатила необъяснимая тревога. Алсу ясно слышала выстрел, жена военного не могла его ни с чем спутать.

«Вовка! – ёкнуло сердце. – Что-то случилось с сыном». Она уже не думала о рэкете, думала только о доме. «Спаси и сохрани, – женщина тихонько перекрестилась и оглянулась, не смотрит ли кто. – Только бы дома всё было хорошо». Алсу охватил животный страх, шестым чувством уловила неотвратимую опасность.

Мальчишка ещё тот верхолаз. В прошлом году прыгнул с зонтиком с гаража, как с парашютом, и – сломанная нога. Весь в ссадинах и царапинах, будто не в городе, а в джунглях живёт. Глаз да глаз за ним нужен. «Ничего, он же с отцом», – успокаивала себя женщина, но тревога рвала сердце. Она больше не уснула, вглядывалась в окно, в пелену дождя и, едва шевеля губами, молилась. О сыне, муже, доме… Время от времени успокаивала себя: просто показалось. Но предчувствие беды не уходило.

Приехали на рынок, на клеёнках разложили товар, хорошо, что дождь перестал, народ начал подходить. На следующий день торговали до обеда, потом закупились и поехали обратно. На этот раз в дороге всё обошлось – рэкетиры не появились, и на границе не задержали. Но душу грызло беспокойство, скорее бы домой.

Перешагнув порог квартиры, Алсу вздохнула с облегчением. Степан и Вовка встречали, как обычно. Она бросилась обнимать сына, а тот округлил глаза:
– Мам, ты чего?

И сразу полез в сумку за кока-колой. Она смахнула слезу, пошла в душ, потом на кухню – перекусить с дороги чего-нибудь горяченького. И только после этого стала разбирать сумки: это – на балкон, то – в шкаф.

Разобрав сумки, легла спать, а утром на работу. И лишь на следующий вечер, когда доставала из шкафа рубашку мужа, увидела, что дверца замазана пластилином. Принялась отковыривать – оказалось отверстие от пули. Даже внутри похолодело. Что здесь случилось, кто стрелял?
Позвала мужа.

– Откуда? Где твой пистолет? – спросила резко.

Муж внимательно осмотрел отверстие, открыл шкаф. В задней стенке оказалось такое же отверстие. Он достал из сейфа свой пистолет, посмотрел обойму – одного патрона не хватало. Осенило: в субботу выходил в магазин – видимо, сейф не запер. В квартире оставался Вовка с двумя одноклассниками. Но они были в Вовкиной комнате.

Побежали во двор за Вовкой. Тот отпирался: не знаю, не трогал – но глаза выдавали. Врёт, боится признаться. Степан был ошарашен, сын никогда не трогал сейф в спальне.

– Я только на час вышел в магазин, – оправдывался он. – Ушёл – ребята играли, пришёл – уже ушли. Всё было нормально.

С Вовкой разговаривали долго, и только когда пообещали, что «ничего за это не будет», просто необходимо знать, куда делся патрон, «это папе нужно для отчёта», парень сознался. Когда отец ушёл в магазин, Вовка не утерпел и похвастался перед друзьями пистолетом.

Каждому мальчику хотелось подержать оружие, и Вовка разрешил, показал, как взводится затвор. Папа всегда разряжал пистолет, потому что «он не должен быть заряжен без необходимости». Всем было интересно. Игорь для смеха навёл ствол на Вовку и со словом «пуф-ф!» нажал на спусковой крючок.

В этот момент Вовка услышал, что его позвала мама, и повернул голову. Но мамы не было – ему просто показалось. На его счастье и на счастье Игоря. Пуля пролетела, чуть задев край Вовкиного уха, прошила дверцу и заднюю стенку шкафа.

– Она в стене, я попытался её достать, не получилось, – Вовка виновато поглядывал на мать. – Ребята испугались и сразу ушли. Я потом ухо йодом прижёг, а дыру в шкафу пластилином залепил, чтобы незаметно было.
– Ты во сколько в магазин ходил? – спросила Алсу мужа.
– Сразу после обеда, примерно в два, – побледневшими губами промямлил Степан. Он ошалело смотрел на поцарапанное ухо сына, осознавая, что могло случиться.

Алсу опустилась на диван и закрыла лицо руками. Она поняла, чей выстрел услышала в автобусе, – материнское сердце почуяло опасность. Но чей крик услышал Вовка?

С тех пор Степан не приносит домой оружие, хотя сейф так и остался стоять, намертво прикреплённый к стене.