У нас в Казахстане на въезде в село Алтайское Акмолинской области установлена стела. На ней указано не только название населённого пункта. Это поселение в 1933 году основали депортированные в Казахстан кубанские казаки. И называлось оно коротко: «Точка 35». Среди сосланных был отец моего мужа, в то время пятилетний мальчик.

В прошлом году муж вышел на пенсию и решил исполнить давнее желание – побывать на родине отца, в станице Ленинградская (бывшая Уманская) Краснодарского края. Он помнит по рассказам бабушки, матери отца, что жили они на Красной улице и что выселили их из станицы Уманской в 1933-м.

Конечно, мы волновались. Перед поездкой посмотрели в интернете фотографии станицы, поискали информацию о ней. В сети упоминается о массовой высылке казаков в 1933 году, но подробности не приводятся. Мы решили, что в музее все сведения должны быть обязательно.

В аэропорту Краснодара молодой пограничник поинтересовался, какова цель посещения Российской Федерации. По привычке ответили – туризм.

И вот мы в станице. Красивые скверы, чистые улицы, цветущие розы. Запах родины волновал. Мы представляли, как красиво здесь весной, когда цветут каштаны.

Единственным желанием мужа было пройтись по Красной улице. По рассказам деда, раньше на ней жило много людей с такой же фамилией, как у него, – и родственников, и однофамильцев.

Вышли мы на эту улицу – красивая, длинная. Муж говорит:
– Сейчас будет поворот, а там улица, вся в деревьях, она мне снилась.

И точно всё так, как он сказал. Мы переглянулись: видимо, генетическая память всё-таки существует. Ведь муж родился в Казахстане, прожил там всю жизнь, а здесь никогда не бывал и не мог этого видеть.

Мы не знали, в каком доме жили его дед с бабкой, поэтому фотографировались на фоне всех старых домов. Из одного выскочила перепуганная женщина, спросила, зачем фотографируем. Объяснили – не поверила. В том доме находилась какая-то организация, забор некрашеный, ремонта давно не было.

На базаре сидела старенькая бабушка, пыталась продать саженцы персиков. Не помню, почему я разговорились с ней. Мы сказали, что приехали из Казахстана, спросили, не помнит ли фамилию деда. А она стала говорить о своём – что братьев матери выслали в 1933 году в Казахстан и с тех пор о них ничего неизвестно.

После очень вкусного обеда в маленьком кафе «Теремок» решили посетить музей. Честно говоря, муж был против, говорил, что там нет ничего о 1933 годе, но я его уговорила. Заплатили небольшие деньги, нам включили свет, и мы стали гулять по залам.

Само здание историческое – в начале XX века там располагалась управа станицы Уманской. Высокие потолки создавали ощущение, что в помещении много света. Как и в любом краеведческом музее – зверушки, птички, затем зал, посвящённый казакам, их быт, утварь, папахи. Ничего нового муж не увидел, подобное имелось в доме у его бабушки Елены Павловны. По его рассказам, она была грамотной, училась в пансионе для девочек, внуков держала в строгости.

Мы искали хоть какое-нибудь упоминание о событиях 1933 года. В начале XX века, в 1913 году, здесь жило почти 24 тысячи казаков. В зале, посвящённом Великой Отечественной, есть поимённый список станичников-партизан – 128 человек. Очень много экспонатов и материалов относится к человеку, который почти тридцать лет руководил местным совхозом. Ему и памятник стоит в центре станицы. Но нет даже упоминания о 1200 семьях, высланных за одни сутки, с маленькими детьми, зимой, в казахстанскую степь, на голое место.

Увы, настроение было испорчено. Сложилось впечатление, что ничего подобного и не происходило. Стыдно признать? В чём провинился перед советской властью отец мужа, маленький пятилетний мальчик, когда успел стать врагом народа? Почему людей лишили дома, крова, родины в конце концов? Время такое было? Удобный предлог спрятать голову в песок, как страусам.

Никого не виним. Слава богу, нам ничего не надо, всё есть – хорошее образование, любимая работа, достойная пенсия. И всё-таки кто виноват?