Если берёшься за что-нибудь новое, тем более если это становится основным делом жизни, – то, хочешь того или нет, ты должен стать профессионалом. Это легко: если начинаешь путь в двадцать лет, тогда к сорока ты уже знаешь практически всё. А если начинать приходится в сорок? Или, как моему знакомому батюшке, – в 55? Тогда, как ни старайся, твои действия ещё долго будут вызывать улыбку окружающих.

Никогда не забуду, как после рукоположения в сан диакона я, словно слепой котёнок, не мог быстро разобраться в сложных богослужебных хитросплетениях. Видел, как наш молоденький алтарник искренне сочувствовал моим попыткам хотя бы не навредить службе. Однако сделать всё по правилам у меня получалось очень редко. Однажды он подошёл и, умоляюще сложив руки, попросил:
– Батюшка, прошу вас, пожалуйста, учите устав. В вашем возрасте и при наличии образования нельзя выглядеть так смешно.

Легко сказать «учите устав». Конечно, я и раньше принялся бы за изучение этой премудрости, если бы знал, что стану священником. Но для того и существует сорокоуст – обязательная сорокадневная практика начинающих священнослужителей.

Тогда в соборе служил один интересный батюшка. Мне казалось, что все его дела и мысли заняты только одним – как накормить младших детей и выдать замуж старших. Это тяжёлый крест – быть отцом десяти дочерей. Вот почему чередной батюшка мало внимания уделял нашему обучению. Можно сказать, совсем не уделял. Но иногда всё же действия сорокоустников выводили его из состояния задумчивости. Указывая на того или иного «чудотворца», мог вполголоса поинтересоваться: «Вот что он делает?» А если нарушитель пускался во все тяжкие, тогда повышал голос: «Отцы, что же он творит!» Последней стадией беспокойства являлся громкий шёпот: «Ловите его, отцы!»

«Ловите» означало не позволить незадачливому диакону, часто лишённому всякого слуха, выскочить из алтаря и истошным голосом заорать молитвенное возглашение в каком-нибудь совершенно неподходящем месте. Хотя клирос и псаломщики за долгие годы уже привыкли к выходкам обучающихся батюшек. И в подобных ситуациях продолжали вести службу дальше, не обращая на нас внимания.

Возраст в таких делах даёт себя знать. От волнения и постоянного напряжения потеют руки, из рук вылетает кадило. Был случай, когда, совершая каждения в пространстве огромного храма, запутавшись в порядке движения, потерялся диакон. Нужно уже совершать вход с кадилом, а ни диакона, ни кадила нет. Бегали по храму, искали моего пожилого товарища… Ничего, постепенно всему научились.

Зато теперь многие из тех, кто с улыбкой вспоминает свои страдания во время сорокоуста, отрастили солидные бороды, научились служить неспешно и с полным пониманием. Встречаясь друг с другом, мы любим поговорить о наших наставниках и о том, как они нас учили. А учиться приходилось не только последованию службы, но и ещё многому другому.

Например, выходит отец протодиакон из алтаря и на амвоне читает Евангелие. Читает очень хорошо, громко и внятно. Диаконы, принимающие участие в служении с владыкой, – безусловно, профессионалы и мастера своего дела. Каждый из них, в совершенстве овладев службой, способен управлять самыми тонкими, невидимыми струнками человеческой души. Они могут подчинять своим голосам сотни людей, молящихся в храме, заставляя их плакать в пост и радоваться на Пасху. При этом сами, как правило, остаются людьми не тщеславными.

Во время чтения Евангелия мы, сорокоустники, стоим на горнем месте рядом с настоятелем. Тот слушает чтение, потом поворачивается к нам.

– Сейчас отец протодиакон вернётся, а я ему замечу, что ты, мол, батюшка, ошибся. А он мне ответит: «Прости Христа ради, отец настоятель». А я ему скажу: «Бог простит».

Протодиакон заходит в алтарь, ступает под благословение настоятеля, а тот с улыбкой:
– Отец, ты ошибся при чтении Евангелия.

Протодиакон, с поклоном:
– Прости Христа ради, отец настоятель.
– Бог простит, – улыбается старый протоиерей. И уже взглядом в нашу сторону: мол, учитесь, отцы, как надо смиряться.

Будучи на диаконском сорокоусте, во время будничной вечерней службы собираюсь идти с каждением по храму. Мой диакон-наставник говорит:
– Будешь кадить, обрати внимание на человека, стоящего на коленях в левом углу за столпом.

Действительно, в самом дальнем уголочке храма я увидел человека на коленях. Казалось, полностью отдавшись молитве, он ни на кого не обращал внимания.

– Не узнал? – спросил меня учитель. – Это наш бывший губернатор. В своё время приезжал к нам на праздники в сопровождении охраны. Входил в храм, требуя, чтобы его встречал сам владыка. А сейчас находится под следствием. Видишь, как жизнь людей меняет? Сегодня ты в храм въезжаешь на коне, а завтра по этому же храму ползаешь на коленках.

В собор время от времени наезжают высокопоставленные гости. Интересно вживую посмотреть на людей, которых привык видеть только по телевизору. Во время моей практики приезжал к нам один из таких чиновников. Мой товарищ-сорокоустник, пытаясь получше разглядеть именитого гостя, подался вперёд и, запнувшись о ковёр, чуть не упал. Но удержался и воскликнул:
– Вон он! Вон, идёт!

Настоятель, заметив суету молодого священника, строго на него посмотрел. Затем, подняв палец вверх, назидательно заметил:
– Запомни, отец! Никогда и ни при каких обстоятельствах ты не должен умалять своего сана. Ты – священник, и этим сказано всё. Ты поставлен работать с человеком, и тебя не должны волновать ни его положение, ни содержание его кошелька, но только состояние его души. Сегодня человек может занимать высокий пост, а завтра он или выйдет на пенсию, или его заменят. И те, кто раболепствовал и суетился, когда он был в силах, про него забудут, но ты не должен его забыть. Придёт время, и все – и царие, и нищие – всё равно предстанут пред Господом и будут судимы вне зависимости от должности и имения. А ты и здесь, и там навсегда останешься священником, иереем Божиим. В вечности будешь предстоять перед престолом Всевышнего. Гордись, отец, и соответствуй своим поведением сану! Ибо нет на земле выше служения, чем служение священника.

Уверенно стоящий на земле в сияющем золотом облачении, митре со стразами и с указующим в небо пальцем, настоятель кафедрального собора был великолепен.

Как-то раз на один из великих зимних праздников в собор прибыл помолиться очень высокопоставленный чиновник. Заходят такие люди в храм иногда запросто и молятся во время службы, стараясь особо не выделяться. Понятное дело, что в одиночку они не ездят, за их безопасность отвечают сотрудники спецслужб, которые даже во время богослужения продолжают выполнять свои задачи. Но для священников никакого различия, разумеется, нет, присутствуют в храме высокие лица или обычные.

Всякий раз, когда службу возглавляет архиерей, она течёт намного величественней, и атмосфера более напряжённая. Всегда замечаю, что в это время у меня особое состояние. Вроде и молитва та же, и поют те же, но одновременно ощущается особая полнота. И состояние души после службы особое, словно она напиталась, да так, что и тело уже не требует обычной пищи.

Идёт праздничная служба, в соборе множество народу. Владыка в это время молится вне алтаря, недалеко от него стоит высокопоставленное лицо. В тот момент царские врата были закрыты. Когда врата в алтарь закрываются, то в силу их конструктивной особенности всё происходящее внутри не видно и не слышно тем, кто находится в храме. И нужно же было такому случиться, что именно в этот момент в алтаре погас свет!

Много веков стоит на земле древний храм. Давно уже проведено электричество, но ещё никогда в алтаре свет не гас. И именно во время визита столь важного гостя он отключился. Вот что рассказывал служивший в тот вечер мой товарищ-сорокоустник:
– В темноте я отчётливо услышал команду, произнесённую тихим, но твёрдым голосом: «Всем на пол».

Пока я стоял и переваривал смысл этих слов, чьи-то сильные руки помогли моим ногам оторваться от пола, и я мгновенно оказался на ковре лицом вниз. Через минуту свет вновь включился, и я увидел остальных отцов, так же ничком лежавших вокруг престола. Понятно, что охрана действовала в соответствии с инструкцией – мало ли почему погас свет? Кто знает, может, в этом скрывался чей-то злой умысел?

С другой стороны, представь себе картинку: ничего не подозревающий народ во главе с владыкой и вместе с высоким гостем, молится в храме, клирос поёт чудесные праздничные песнопения, а в это время в алтаре вокруг престола залегли с десяток священников со служками и диаконами.

После того как мы поднялись и продолжили молитву в алтаре, я случайно встретился взглядом с настоятелем. Как раз перед службой он, как обычно, обращался к отцам-практикантам с призывом гордиться тем, что они священники, а значит, не должны пасовать перед сильными мира сего, впадая в экзальтацию от присутствия на службе высоких гостей. «Если мы и должны кого бояться, так только Самого Господа Бога, – напоминал настоятель. – Запомните это, отцы!»

Старый протоиерей стоял задумчиво, поглаживая бороду, а потом, как бы в рассуждении с самим с собой, произнёс:
– Да, чудны дела Твои, Господи! Хотя всё верно. Полезно, весьма полезно перед престолом Божиим не только время от времени на коленочках постоять, но хотя бы изредка перед Ним и лицом в землю лечь, пусть даже и на великий праздник. Без смирения нет спасения, и именно нам, священникам, в первую очередь полезно это напомнить. Так что Господь знает, что попускает, слава Ему и благодарение за этот урок!

И, поклонившись, отец настоятель с чувством перекрестился на Распятие.