В школе я не доучился. Ушёл в приборостроительный техникум и два года провёл там. Думал, научусь собирать компьютеры и один соберу себе. Это всё, чего мне, 17-летнему парню, хотелось тогда, в начале девяностых.

Попав в техникум, я с разочарованием понял, что собирать компьютеры меня не научат. Или научат, но такие – размером с дом, на шесть тысяч ламп. В «Принца Персии» не поиграешь.

Зато, в отличие от школы, здесь платили стипендию. Первая стипендия обернулась катастрофой. Темпераментные сокурсники пропили её, не дожидаясь окончания учебного дня. Прятались в проходах между партами, выскакивали и пугали преподавательницу. Мой приятель Василий во дворе полез по водосточной трубе. Но труба не выдержала и отвалилась вместе с полноватым Василием.

Вообще-то Василий был хорошим парнем. Сломал трубу не со зла, а ради друзей – надо же было их чем-нибудь развлечь. Он любил сделать нечто этакое, на публику. Однажды мы шли с ним по улице, он подобрал забытую дворником метлу и шёл и подметал, пока улица не закончилась.

Мы с ним часто гуляли после уроков. Карманы наших спортивных штанов были пусты, физиономии – самоуверенны.

– Пойдём в Апраксин двор коммерсантов пугать? – предложил Василий.
– Это как? – удивился я.

Василий загадочно улыбнулся. Мы дошли до галереи, в которой скопились торговки, и пошли между арок.

– Смотри, смотри, – ткнул меня кулаком в бок приятель.

Тётки, ещё минуту назад трясшие какими-то тряпками, суетливо начали их убирать, отворачивать лица и прятаться за колоннами.

– Понял, да? – хихикнул Василий. – Это потому, что мы на рэкетиров похожи.

Ну, он-то – пожалуй. Рожа бандитская, ещё не зажила после падения с трубы.

– Ерунда какая-то. Пойдём лучше в кино бесплатно пролезем, – предложил я, – через выход.

Идея показалась разумной.

Мы подошли к кинотеатру, покрутились, но выход был закрыт. Решили идти напролом.

– Здрасьте! У вас найдутся свободные места для безбилетников?
– У нас полный зал, – строго сказала билетёрша с седым клубком на голове.
– Мы с краю, на стульчике. Мы студенты. Знаете, какая у нас стипендия маленькая? Её на один день только хватает, а потом весь месяц ходишь, чужую еду нюхаешь.
– У меня пенсия такая же, – задумчиво сказала женщина. – Ладно, проходите.

В зале почти никого не было. На заднем ряду дремал мужчина, ещё с предыдущего сеанса.

– Хорошо, что хоть вы пришли, уже думали отменять показ, – сказала билетёрша. – Садитесь где хотите, начинаем.

Фильм был об американце, которому всё надоело: дорожные пробки, высокие цены, преступность, наплыв иммигрантов. Он взял ружьё и начал стрелять во всё, что ему не нравилось, но в конце его убила полиция.

– Да-а, паршиво у них в Америке, – задумчиво сказал Василий, когда мы вышли из кинотеатра.
– У нас разве лучше? Вон, тоже ловят кого-то.

Район был оцеплен милицией. Люди в форме стояли вдоль дороги через каждые двадцать метров, на некоторых были бронежилеты.

Неожиданно по дороге пронёсся кортеж чёрных автомобилей и свернул за угол, на Лермонтовский проспект.
– Это кто поехал? – спросил я хмурого милиционера.
– Изццка, – нехотя процедил тот.
– Что, из ЦК? Слышал, Василий? Товарищи из Центрального комитета партии. А по телевизору говорили, что ЦК отменили, наврали, похоже.
– Ицхак поехал, – сплюнул милиционер. – Ицхак Рабин, премьер-министр Израиля.
– А куда поехал-то?
– Куда-куда… Ты шпион, что ли? Это секрет государственный, – рассердился милиционер. – В синагогу он поехал, здесь за углом.
– Пошли в синагогу, посмотрим на премьера, – обрадовался Василий.

Мы свернули за угол и немного прошли вперёд.

Возле синагоги собралась толпа. Охранники, журналисты, какие-то люди в пиджаках. Как ни странно, проход был открыт.

– Вы куда? – покосились охранники на разбитое лицо Василия.
– Шалом, – ответили мы. – В синагогу.
– Не забудьте надеть кипы, – сказали нам и пропустили.

Мы вошли внутрь. Ицхак Рабин, окружённый свитой, общался с людьми в холле синагоги. Он был седой, смотрел чуть исподлобья.

К нам подскочил невысокий мужчина с совиными глазами и похлопал себя по макушке.

– Без кипы нельзя!

Где взять кипу, он не пояснил.

Я заметил, что некоторые входящие клали на голову обычный носовой платок. С некоторой опаской развернул свой платок, к счастью, он оказался чистым, и положил на голову. Василий тоже нашёл какую-то тряпочку.

Мы ввернулись в окружавшую Ицхака Рабина гудящую толпу, стараясь подойти поближе.

– Здравствуйте, товарищ Ицхак, шалом! – крикнул Василий и помахал премьеру рукой.

Ицхак Рабин поднял глаза, чуть улыбнувшись. Его телохранители отнеслись к нам равнодушно. Никто не хватал за руки, не выталкивал из синагоги, мы вышли на улицу сами.

– Надо же, в двух метрах от премьер-министра Израиля стояли! – удивился я. – Как он только не боится?
– А чего ему бояться? У нас здесь не Америка, – хмыкнул Василий и потёр слегка заплывший глаз.

Через два года я услышал в новостях, что в Тель-Авиве на одной из встреч Ицхака Рабина застрелили.