Мне было семь лет. Позади первое в жизни Рождество: вместо Деда Мороза – Младенец Христос и волхвы. Первая Пасха: крестный ход, свечи, красные яички, простой и родной мотив «Хрис-тос вос-кре-се из ме-ертвых…».

Жизнь на новом месте, рассказы отца об удивительных вещах – чудесах, святых, ангелах – наполняли меня чувством, будто мы живём в сказке. И собственными глазами я тоже многое видел: храмы восстанавливаются, люди прибывают, площадь перед собором мостят. А потом услышал ещё одну новость: колокольня ожила! Гуляя во дворе, я услышал новый звук. Колоколов, судя по голосам, было всего два, но звонили они бодро и радостно.

Взволнованный, я вбежал в дом.
– Мама, там колокольня звонит! Можно, я пойду посмотреть?
– Погоди, сейчас все вместе пойдём, – загадочно сообщила мама.

Это был тот самый день – 31 июля, когда случилось главное событие в истории возрождавшегося Свято-Троицкого монастыря. В Дивеево ехал крестный ход на колёсах с мощами преподобного Серафима, которые сопровождали патриарх Алексий II, архиереи, священники и многочисленные миряне.

Народ заполнил всю площадь между Троицким собором и колокольней. Люди со свечами стояли вдоль прохода, устланного травой и цветами, с волнением заглядывая в арку колокольни: не идут ли? Мы встали по правую сторону прохода и тоже зажгли свечи.

Вот толпа заволновалась, раздались голоса:
– Идут! Идут!

А у меня, как назло, потухла свечка. Как же батюшку Серафима встречать без огонька? Стал оборачиваться, искал, у кого бы зажечь. В этот момент из-под арки колокольни показалась золочёная рака с мощами преподобного, словно плывущая над головами на руках архиереев. И тут я глянул на свою свечу и увидел, что она горит!

«Будто Благодатный огонь на Пасху, о котором рассказывал папа», – мелькнуло в голове. А хор возле собора вдруг грянул знакомое: «Хрис-тос вос-кре-се из ме-ертвых…» Это стало моим первым прикосновением к чуду.

Лихие девяностые парадоксально совпали с эпохой возрождения в России церковной жизни. Это было романтическое время для православия. Криминал долгое время оставался за церковной оградой, и мама, проходя со службы мимо ночного ларька, у которого вечерами тусовалась пьяная молодёжь, крепко сжимала мою руку и читала вполголоса молитву «Да воскреснет Бог». А у нас внутри той ограды цвёл духовный рай и царили времена апостольские. Некоторые люди, уверовав, бросали прежнюю жизнь и переезжали в святые места из городов, полагаясь во всём на Бога. И Бог не оставлял, отвечая на человеческую веру Своей помощью, зачастую просто невероятной. Но тогда мы воспринимали это почти как должное.

Вскоре по приезде отец купил мотоцикл – оранжевый «Иж-Юпитер» с коляской. Но опыта обращения с техникой у него ещё не было. Как-то папа поехал в соседнюю деревню по хозяйственной надобности к одной сестре. И тут случилась незадача – пробил шину. Кое-как докатил до домика знакомой, поднял мотоцикл домкратом, начал снимать заднее колесо. Но не тут-то было. Тогда отец поднял машину повыше. В какой-то момент неосторожно дёрнул за обод, и 250-килограммовый «ижак» рухнул с домкрата, ударив с размаху крылом по отцовской руке.

В глазах у папы потемнело. Кое-как освободив неподвижную кисть, он зашёл в дом. Хозяйка, увидев побелевшее лицо отца и повреждённую руку, всплеснула руками, усадила гостя на диванчик и бросилась к иконному уголку.
– У меня тут маслице есть из лампадки от мощей батюшки Серафима, – говорит. – Давай помажу.

Помазав руку папы маслицем, женщина встала у икон и начала молиться. Отец прилёг – сильно кружилась голова. В какой-то момент почувствовал, что всю руку колет внутри как иголками, а потом на минуту забылся. Когда же он открыл глаза, боль куда-то ушла. В руке чувствовалась сила, пальцы двигались.

Отец вышел к мотоциклу и тут же понял свою ошибку. Этой же рукой открутил сидение и снял колесо через верх. А о травме несколько недель напоминал только рубец на тыльной стороне ладони, покрывшийся какой-то необыкновенно твёрдой корочкой.

Маленькие чудеса, замаскированные под обычные совпадения, в дивеевской жизни случаются регулярно. Жили мы тогда небогато, питались просто, много работали, но не скажу, что когда-либо голодали или бедствовали. Сколько раз случалось, что мама, привыкшая жить рациональными мерками, сетовала:
– Масло закончилось, даже картошку на ужин пожарить не на чем. А зарплата только через неделю.

Отец всегда отвечал что-нибудь вроде:
– Мать, успокойся. Всё, что нам потребно, Господь подаст.

И ни разу не ошибался. Как-то сами собой в урочный час появлялись в доме и продукты, и одежда, и деньги. «Ищите прежде всего Царствия Божьего, а остальное приложится», – читали мы в Евангелии. Но маме такая блаженная беспечность давалась трудно.

Однажды отец увидел первые помидоры, принесённые с огорода. Хотел было угоститься, но мама не дала:
– Оставь на воскресенье. Гости придут, салат сделаем.

Едва ли не в тот же момент открылась дверь, и один знакомый принёс нам целое ведро спелых помидоров. Отец ничего не сказал, только посмотрел на маму: мол, убедилась? Та развела руками.

Очень много чудесных историй происходит с путешествующими. В детстве мне не раз приходилось слышать рассказы о том, что паломники неожиданно покупали билеты, когда их не достать, или встречали попутчика, довозившего прямо до места назначения. Бывали и в нашей семье «дорожные» истории.

Наш рыжий «Иж» уже не удовлетворял семейные потребности, и отец перешёл на технику посерьёзней – купил «Москвич» 1972 года выпуска. Автомобиль новее был тогда не по карману. «Москвич» постоянно ломался, и отец много времени проводил в гараже.

Однажды мы собрались в гости к друзьям в Городец. Хотя перед поездкой папа проверял «Москвич», машина, кое-как доехав до Нижнего, заглохла посреди широкого проспекта. Пока отец пытался её завести, посадил старенький аккумулятор. Вдобавок спустило колесо.

Как тут не предаться отчаянию? Семья с тремя детьми оказалась в неисправной машине посреди большого города, где нет знакомых. Денег тоже в обрез. Отец выставил аварийный знак и открыл капот, как вдруг сзади кто-то похлопал по плечу. Папа обернулся и ахнул. Перед ним стоял знакомый молдаванин из Дивеева, а позади «Москвича» виднелся его грузовик. В руках мужчина держал трос.
– Показывай, куда цеплять!

Машину отбуксировали в ремонт, и всё закончилось благополучно.

Мы почему-то думаем, что Бог где-то на небе, за облаками, а Он, оказывается, настолько близко, что даже громко звать не надо. Лет семь назад я увлёкся стариной, историей края и всяческими археологическими изысканиями. В то время в нашем селе чистили русло реки и для этого слили водоём. Меня тянуло исследовать осушенное дно с металлодетектором: а вдруг попадётся что-нибудь интересное? Но всё никак не удавалось выбраться к реке, потому что не пускали двое маленьких детей и куча забот.

Но однажды я всё-таки вырвался на реку – правда, без прибора и с детьми. Трёхлетнюю дочь вёл за руку, а годовалый сын сидел на плечах. Мы шли по обезвоженному дну, и я мечтал: «Вот было бы здорово найти какую-нибудь старинную монетку, – и мелькнуло ещё: – Просить у Бога о такой ерунде, конечно, глупо и дерзко». Не успел подумать, как разглядел в песке что-то круглое. С замиранием сердца нагнулся и поднял крупную медную монету! Две копейки 1800 года с вензелем Павла Первого. Состояние монеты было таким, будто двести лет она пролежала не на дне реки, а в музее.

В тот момент у меня на глазах выступили слёзы.

О недавнем небольшом чуде рассказала мама. Оно произошло на Благовещение Пресвятой Богородицы.

Есть старинная русская традиция, связанная с этим праздником, о которой писал ещё Пушкин: «В чужбине свято наблюдаю родной обычай старины: на волю птичку выпускаю при светлом празднике весны». Русские морозы суровы, поэтому люди иногда ловили птичек и забирали их домой, чтобы сохранить в самое неблагоприятное время – в конце зимы и начале весны. А выпускали их на праздник, 7 апреля. Считалось, что с этого дня весна уже вступает в силу и птичкам ничто не угрожает.

Эту традицию восстановили в храме, куда ходит мама. Обычно на Благовещение на мамин приход приезжает одна прихожанка, занимающаяся разведением птиц. Она привозит пташек, а после службы дети из воскресной школы выпускают их на волю. Это доставляет всем много радости.

В нынешнем году из-за коронавируса храм закрыли, воскресная школа не работала, а девушка-птицевод сидела в самоизоляции. Вечером накануне праздника мама выглядела очень расстроенной. А когда утром зашла на кухню, там летал воробей! Как он туда попал? Видимо, через вентиляцию, хотя раньше такого никогда не случалось.

Мама открыла окно, и пленник выпорхнул на волю. И так стало радостно! Наверное, и Пушкин чувствовал нечто подобное. Ведь не просто так родились строки: «Я стал доступен утешенью: за что на Бога мне роптать, когда хоть одному творенью могу свободу даровать!»