СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Действующие лица Владимир Фёдоров: Мне сказали: никуда не ходите, вас нигде не примут
Владимир Фёдоров: Мне сказали: никуда не ходите, вас нигде не примут
12.10.2020 18:50
ФёдоровОбщаясь в интернете, Владимир Фёдоров приписывает к своей фамилии прозвище – Черномор. «Людей по фамилии Фёдоров много, а Черномор один, это уже адресно, особенно», – объясняет нам Владимир. Ведь именно ролью карлика-волшебника он прославился, когда снялся в сказке режиссёра Александра Птушко «Руслан и Людмила». Всего он сыграл в более чем 70 фильмах и спектаклях, среди которых работы в таких известных кинокартинах, как «Двенадцать стульев», «Через тернии к звёздам», «Кин-дза-дза!», «Жила-была одна баба» и другие. Хотя изначально он вовсе не мечтал о профессии актёра, и до сих пор Фёдорова больше интересуют физика и техника.

– Владимир, а вам нравится, когда вас узнают?
– Поскольку я карлик, то есть человек, у которого ноги и руки в два раза короче, при нормальном туловище, – естественно, всю жизнь, начиная с раннего детства, на меня обращали внимание. Поэтому в центре внимания я находился всегда, мне это привычно, как мозоль натёртая.

– Был комплекс?
– Нет, у меня не было комплексов. Когда родился, все люди вокруг – соседи, например, – говорили родителям: «Ой, какая трагедия! Как же этот человек будет жить? Какой же из него защитник Родины, он ведь ни на одну лошадь не залезет!» (Владимир Фёдоров родился в 1939 году. – Ред.) Но мне повезло: папа с мамой меня очень любили и даже не замечали этой моей особенности. И я вырос в обстановке колоссальной любви и родительской преданности. Поэтому у меня никогда не было никаких комплексов.

– Но бывает, дети в школе издеваются над другими: кто-то толстый, кто-то худой, кто-то слишком высокий…
– Надо мной не издевались – наверное, боялись. Вот когда я родился, некоторые врачи говорили маме: «Его надо обязательно в инвалидный дом отдать. Такое горе, такое горе!» А родители отдали меня в обычную школу. Когда я сидел за школьной партой, то моя голова находилась на одном уровне с головами одноклассников. И потом, я с детства любил пошутить, и это нравилось большинству окружавших меня людей. Так что в школе меня воспринимали совершенно адекватно.



– А как же девчонки?
– Сначала мы все учились в разных школах: мальчики – в мужской, девочки – в женской. А потом, когда я перешёл в восьмой класс, оказался в смешанной школе. И там сильно влюбился в одну девочку. Она была дочкой главного тренера ЦСКА, по тем временам человека элитарного и в плане достатка, и в плане значимости, известности и так далее. Поначалу был в неё влюблён тайно, а на выпускном вечере признался в чувствах. Но она подняла меня на смех, сказав: «Ты себя в зеркало видел?» Конечно, я с трудом пережил это, на всю жизнь запомнил. Потом ещё был один показательный случай. Представьте себе: выпускной вечер, наша классная руководительница Алла Александровна, педагог по английскому языку, собрала всех в классе, достала школьный журнал и начала разбирать каждого ученика, по алфавиту, от «А» до «Я». Называет фамилию и говорит, например: «Иванов, ты будешь, скорее всего, кинооператором. Петров, а ты, наверное, станешь учителем». И вот дошла очередь до моей фамилии Фёдоров. Она к тому моменту уже устала, долго молчала, как будто отдыхала и набиралась сил, а потом произнесла: «Володенька, тебе я не знаю, что сказать… Инвалидный дом, или чтоб тебе пенсию назначили какую-нибудь». И всё это в присутствии той девочки, которую я любил. Вы можете представить, что я тогда чувствовал? А к тому моменту я вдобавок остался без родителей. Не буду говорить, почему так случилось. И у меня было ещё два младших брата! Я оказался за старшего, своего рода «брат-одиночка». Братья по строению тела обыкновенные, такие же, как и родители. И моя участь вроде бы казалась предрешённой, не очень приятной для меня и окружающих. Рядом находились обеспеченные друзья, дети состоятельных родителей, а вот мы с братьями были предоставлены самим себе.

Фёдоров– Вы ещё в детстве увлекались больше физикой и математикой?
– В школе я учился очень плохо, а гуманитарные предметы вообще довёл до недопустимого состояния. С раннего детства я был радиолюбителем. Не в смысле передачи сообщений азбукой Морзе, а в смысле конструирования и пайки электронных схем. Ещё меня очень интересовала джазовая музыка. Поэтому я ловил и, когда можно было, слушал джазовые передачи. И всё время думал о своих проводах, резисторах, конденсаторах, катушках, трансформаторах и так далее. У меня вся парта была набита вот этим «барахлом». Конечно, это возмущало педагогов, они считали, что я всякой ерундой занимаюсь на уроках. Вот почему я очень-очень плохо учился. Но вскоре у меня появились друзья, которые как-то привязались ко мне, хотя и проявляли это особым способом: «Володь, тебе вообще не надо учиться, ты можешь стать отличным жуликом, потому что пролезешь в любую форточку». И начали меня в это дело втягивать.

– Пробовали?
– Это моя служебная тайна. Но я понял, что для меня это тупик. И тогда подтянулся и засел за учебники, решил поступать не куда-нибудь, не в какой-нибудь пищевой институт и даже не в МАИ. Я поступил в МИФИ! Этот институт – из разряда самых крутых по тем временам. Там готовят физиков-ядерщиков. Причём МИФИ – своего рода элитарный вуз. Туда шли очень сильные ученики со всей страны. И эта элитарность выражалась ещё и в том, что все они были стройные, высокие, хорошо сложённые. И поскольку с деньгами у меня обстояло очень тяжело, учиться пришлось на «отлично». Вот я и учился и получал повышенную стипендию.

– В тридцать два года, если правильно помню, вас пригласил Птушко в свой фильм?
– Это случилось примерно в 1970–72 годах. Я окончил институт на год раньше срока, успел поработать на кафедре №1 в МИФИ, занимался наукой у великого специалиста по нейтронной физике Георгия Георгиевича Дорошенко. Как-то раз он увидел меня сидевшим в научной библиотеке, где в основном занимались преподаватели. Очень удивился, что я, студент, читал иностранные журналы. И пригласил к себе в команду. Дорошенко меня приютил у себя на кафедре, я стал у него заниматься ядерной микроскопией. Делал научные работы. Когда окончил четвёртый курс, все наши только пошли на диплом, а я уже был готов его защищать, поскольку он уже написан. У меня к тому времени были опубликованы двадцать две научные работы. В общем, я никогда не чувствовал себя человеком гуманитарного склада… А однажды ко мне подошла ассистент по актёрам режиссёра Птушко. Это случилось на тусовке, где собирались любители джазовой музыки. На роль Черномора к тому времени уже был утверждён наш великий Ролан Быков. Но Птушко увидел меня, и я ему как-то сразу понравился. Сделали пробы. Утвердили. И я начал работать с ним.



– А что за история, когда вас чуть не арестовали?
– Хотя я и снимался, но работал в закрытом «ящике», в режимных условиях. В то время у каждого из нас имелись какие-то книжки, мы все обменивались самиздатом. И я тоже кому-то передал запрещённую литературу. В результате на меня донесли. 30 сентября 1982 года в квартиру пришли с обыском. Девять человек провели у меня дома двенадцать часов! Ничего особенно не нашли, но, тем не менее, вся моя обстановка, особенно радиотехника, их насторожила. В итоге лучшее, что в этой ситуации мог сделать директор, который меня очень любил, – это уволить по собственному желанию. Таким образом я вылетел на улицу.

Пробовал устраиваться на работу, какие-то анкеты заполнял. Неделя проходила, я появлялся, и мне говорили: «Ой, извините, но ваше место уже занято». И так шесть или семь раз. В последнем месте меня в дверях догнал кто-то из отдела кадров и сказал: «Владимир Анатольевич, извините, пожалуйста, вы можете уже больше никуда не ходить, вас нигде не примут». Две профессии разрешались людям, которые оказались в моём положении: либо истопником, уголь в топку бросать, либо сторожем – бегать, следить, чтобы капусту не воровали. И я никуда не устраивался – понял, что бесполезно. Но, поскольку всю жизнь паял и очень хорошо разбирался в сложной иностранной технике, на меня обрушился шквал заказов. И я стал помогать людям. Подрабатывал, нигде не работая официально. Но ведь тогда существовала уголовная статья за тунеядство, за мной охотились, мне грозила ссылка. Когда приходили милиционеры, я перебирался на балкон к соседям и скрывался у них. А потом меня оставили в покое. Да и в кино часто стали звать.



Был случай, когда меня спас Никита Михалков. При очередном обыске в доме нашли кассету с фильмом «Однажды в Америке». И КГБ дал заключение, что это порнография. К тому же в моей записной книжке обнаружили телефон человека, который подтвердил, что я ему давал этот фильм и что он действительно порнографический. Распространение порнографии пахнет тюрьмой!  Я обратился сначала к нашему дорогому Ролану Быкову, но он таким очень суровым голосом сказал: «Володь, не впутывай меня в свои дела». Тогда же набрал номер Никиты Михалкова. И надо отдать должное, на следующее утро раздался звонок в дверь. Думаю: ну всё, пришли брать! Открываю – стоит девушка, и у неё пакет. Она говорит: «Вот, вам Никита Сергеевич просил передать. Всего доброго». И уходит. Читаю. Он там пишет как бы рецензию на фильм «Однажды в Америке», что это шедевр, получивший «Оскара», и что там великие актёры снимались, и что этот фильм никак не может быть отнесён к порнографическим. И когда меня вызвали на очередной допрос, я показал эту бумагу и подпись Михалкова. Они не поверили, позвонили ему. И вот благодаря Никите Сергеевичу меня отпустили.

Фёдоров– К тому времени у вас уже была семья?
– У меня была прекрасная жена, Аля Невинная. Большая умница! Научный сотрудник. Высокая, стройная, образованная, дочка известного генерала авиации Петра Невинного. У нас родилось двое сыновей. Это очень грустная история. Оба сына погибли. Одного убили в роддоме. У ординатора случился день рождения, и в больнице по этому поводу устроили пьянку. Выпили-закусили и лишь потом вспомнили, что где-то там, в коридоре, рожает женщина. А затем то ли пьяная санитарка уронила ребёнка, то ли недосмотрели. В общем, он умер. А ведь мальчик родился нормальный, крупный, без признаков карликовости. И вот тогда я понял, что у меня может родиться нормальный ребёнок… И снова парень у нас появился. Нормальный, хороший, умный. Но случилась беда: «доблестные» водопроводчики решили ограбить нашу квартиру, проникнув в неё с помощью подобранных ключей. А мой сын Миша в это время спал. Они его спавшего зарезали.

– Как вы познакомились с вашей нынешней супругой Верой?
– Благодаря спектаклю в театре «У Никитских ворот», где у меня была главная роль. Она пришла в театр. После спектакля актёры переоделись и пошли в буфет. И там сидела она. Вера захотела меня сфотографировать, а я у нее спросил: «Девушка, вы замужем?» Она ответила: «Нет». Я говорю: «Выходите за меня». Оставил ей адрес, чтобы прислала фотографии. И где-то через год она написала, что согласна. И вот мы уже двадцать лет вместе. То, что я ещё жив, – заслуга моей Верочки. Она следит, чтобы вовремя принимал лекарства, чтобы не нервничал.

– Владимир, если сегодня позовут на сцену или в кино, согласились бы?
– Вы знаете, я из дома никуда не выхожу. Несмотря на то, что речь моя вполне связная, тем не менее у меня инсульт.

Расспрашивал
Пётр АЛОВ

Опубликовано в №40, октябрь 2020 года