На первом свидании Клара показалась мне худущей, бледной девицей с синеватым оттенком кожи, при этом начитанной и умненькой, в общем, настоящей ленинградкой. Интеллектуальная близость позволила не заискивать, не казаться лучше, чем я есть на самом деле.

Мы непринуждённо проболтали в маленьком кафе-мороженом на Нарвском проспекте до самого закрытия заведения, а потом Клара (я уже успел наречь её Худышкой) написала мне на листочке, вырванном из студенческого блокнота, номер домашнего телефона.

Воскресным днём, гуляя по городу, я обнаружил этот листок в кармане брюк и решил позвонить.

– Приезжай в гости, – просто сказала Худышка, как будто мы расстались вчера, а не месяц назад, и назвала адрес.

В ларьке у метро «Проспект Ветеранов» купил три алые гвоздички и коробочку бисквитных пирожных – с деньгами у курсантов всегда были проблемы.

Я шёл по залитому солнцем проспекту и думал, что иду в гости просто так, попить чайку, поговорить об учёбе, о недавно прочитанной книжке – Худышка рекомендовала нашумевший роман Евтушенко «Ягодные места». Посидим часа два-три, не дольше, тем более что сейчас у обоих летняя сессия.

К четвёртому курсу у меня развилась «чуйка» на возможное приключение, гормональные локаторы навострились улавливать тона и оттенки девичьей энергетики. А на этот раз я просто шёл по проспекту с тремя цветками и бисквитной картонкой. Локаторы безмолвствовали.

Без всякой аритмии с тахикардией нажал кнопку дверного звонка в панельной девятиэтажке. Прошло полминуты, потом в глазок заглянули изнутри, и дверь отворилась.
На пороге стояла голая девушка.

Вернее, это мне в полумраке показалось, что голая, но, сфокусировав зрение, я понял, что незнакомка в прозрачном белье.

– Привет, я Люси, – представилась незнакомка и, не давая опомниться, насмешливо продолжила: – Володенька, милый, заходи!

Тут же она развернулась ко мне спиной и прошла в гостиную, демонстрируя крепкую упругую фигурку с перетяжкой осиной талии.

«Крепышка! – восхищённо подумал я. – Крепышка и Худышка».

Суетливо освобождаясь от курсантских ботинок, услышал в гостиной девичий хохот:
– Ну, где же ты там застрял?

Все три створки окна гостиной были распахнуты. Летнее солнце заливало ласковым светом ковёр, лежавший на полу. На ковре валялись, обратив ко мне идеально круглые ягодицы, обложенные учебниками и конспектами Худышка и Крепышка.

Стоять над прелестницами в военной форме было глупо, и я плюхнулся в стоявшее рядом глубокое кресло.

– Тебя не смущает, что мы учим сопромат? – фыркнула Люси. – Может, подскажешь чего?
– Он медик, – ответила за меня Клара. – Медики сопромат не учат.
– А гинекологию? – спросила Крепышка.
– Люська! – возмущённо воскликнула Клара. – Вечно ты всё опошлишь! Ржевский в юбке.

Я ответил, что гинекологию мы будем проходить на пятом курсе, то есть через год.

– А-а-а, – разочарованно протянула Люси. – Так ты ещё совсем ма-аленький!

Девчонки поднялись с ковра и воззрились на меня с иронией. Им явно нравилось, что «курсантик» старался глядеть им в глаза, но взгляд постоянно ускользал вниз и прыгал справа налево и слева направо.

Вспоминая себя снова и снова в этой гостиной, я думал о том, что вряд ли чувствовал себя где-либо глупее, чем в этой компании. Глаза меня действительно не слушались, сорвались с привязи и странствовали по девичьим телам, отмечая бледно-розовые соски хозяйки и ярко-алые – её подружки. Вспомнилось некстати название культового романа «В сельве нет звёзд».

Щёки пылали. Огромным усилием воли я концентрировал свой взгляд и снова направлял в глаза девушкам, но взгляд рассыпался и вновь устремлялся вниз. Профессор биологии, иронично отрицавший божественное начало в человеке, не зря говаривал, что все мы млекопитающие…

– Шампусика хотца-а-а! – мечтательно протянула Люси. – Холодненького, полусладенького-о-о… Вов, ты шампусик принёс? Не-ет? А чего так?
– Прекрати! – оборвала подружку Клара. – Вова принёс пирожные. Будем пить чай.
– А я хочу шампусика-а-а!.. Вов, зайка, метнись, тут рядышком, а мы тем временем дозубрим, доучим. А я тебя за это поцелую. А если только чай, то мы немедленно оденемся. Ведь так, Кларочка?

В прихожей Люси неожиданно обхватила мою шею руками и поцеловала в губы. Невольно я обнял Крепышку за осиную талию… О боже!..

Гастроном на первом этаже дома оказался закрыт на переучёт. Возле метро был ещё один, там я покупал пирожные, туда и мчался сейчас по горячему асфальту, умоляя летнее светило не двигаться по небосклону, а иначе исчезнет солнечное пятно на полу и девчонки оденутся.

За обложкой военного билета таился красненький червонец – остатки военной стипендии. Бутылка «Советского шампанского» стоила три рубля шестьдесят семь копеек. Решил купить две, «локаторы» теперь звенели и стенали, предупреждая о возможном приключении. А до стипендии я как-нибудь доживу, жить на пятьдесят копеек в сутки мне не впервой.

С крыльца гастронома летел, перепрыгивая через три ступеньки подряд. В миг касания асфальта меня грозно окликнули:
– Товарищ курсант!

Гарнизонный патруль! В каких-то пяти метрах! Каким образом я его проглядел? Морской офицер, капитан третьего ранга, и двое курсантов – из Училища имени Можайского.

Бежать поздно и глупо. Я подошёл к офицеру, отдал честь и представился.

– Предъявите увольнительную записку! – потребовал кап-три.

Запинаясь от волнения, я ответил, что у нас с четвёртого курса свободный выход в город. Стоявший рядом курсант «Можайки» подтвердил, что это именно так.

– Почему не приветствуете начальника патруля?
– Но, товарищ капитан третьего ранга… Я ещё не поравнялся с вами, помню, что за пять шагов, я торопился, я бы увидел, честное слово…
– А вы знаете, что будущему офицеру не к лицу носить пакеты и кульки? У вас что, нет портфеля? К тому же вы будущий врач. Что в пакете? А-а-а-а-а! Пьянствовать собираетесь?

Я ответил, что иду к своей невесте на день рождения, а пьянствуют вообще-то водкой.

Кап-три призадумался, курсанты «Можайки» смотрели с явным сочувствием.

– Ладно, – смилостивился капитан третьего ранга. – Иди к своей невесте. Стоп! А почему цветы не купил? Непорядок!

Я обречённо пошёл к киоску и взял ещё три гвоздички…

К финишу летел, как жеребец на ипподроме. Думал о том, что солнечный квадрат на полу гостиной уже стопроцентно сместился, погас и девушки оделись… оделись… оделись!

Дверь мне открыла третья (!) незнакомая девушка. И одетая!

– Входите, Володя, – устало улыбнулась она, и тут я заметил, что девушке лет сорок с хвостиком и она очень похожа на Клару.
– Меня зовут Валентина. Можно Тина. Я мама Клары. Дочка пошла проводить Люси. Надеюсь, скоро вернётся. Почему надеюсь? Влетело им обеим от меня по первое число. Пригласили парня, курсанта, и валяются на полу голые… Загорают, видите ли! Не сомневаюсь, Люськина идея, Люська – девка ушлая. Вы уж простите. Что там у вас в пакете? Ого, шампанское! Что ж, открывайте. А я вам салатик настрогала. И котлетку с пюрешкой. Домашнюю.

Только сейчас я почувствовал, как проголодался. Котлетка была изумительной, а Тина тут же подложила мне ещё одну. Выпили по фужеру… Потом ещё…

Клара не возвращалась. Вторую бутылку шампусика пили медленно. Тина разоткровенничалась, рассказывала о том, как юной студенткой вышла замуж за выпускника морского факультета нашей академии и уехала с ним на Северный флот, в гарнизон Гремиха. Там и родилась худышка Клара.

Потом всё как у всех. Полярные ночи, штормовые предупреждения, пурга, автономки… Девочка болела и болела. Тина забрала Худышку и уехала к маме в Ленинград. Восстановилась на филфаке в институте Герцена. А потом с Севера пришло письмо от подружки соседки, в котором сообщалось, что Аркадий спутался с медсестрой из гарнизонного госпиталя.

– Максималисткой я была, – вздохнула Тина. – Как прочла, сразу подала на развод. А ведь, если подумать, нельзя было мужа бросать в гарнизоне, где полно молодых разведённых баб… И вообще величайший человеческий талант – умение прощать. Но тогда я по-другому думала. И ещё думала, что все мужики козлы. Теперь стараюсь убеждать Клару в обратном. Вы-то, Володя, свою судьбу какой видите?

Я ответил, что для начала хочу на Север, и непременно на атомную подводную лодку. А потом, ну, конечно же, в академию – в адъюнктуру или ординатуру, на худой конец…

– Вот-вот, – закивала головой Тина. – Вот и Аркадий, мой бывший муж, в академию вернулся. Теперь доктор наук, скоро профессором станет. С Кларой видится, помогает. Клара отца боготворит. Это к вопросу о моей вздорной ревности…
– Может, он вернётся? – робко спросил я.
– Не вернётся, – грустно улыбнулась Тина. – У него молодая жена, сынишке пять лет. А всё максимализм виноват… Аркадий… Может быть, слышали?

И она назвала фамилию известного академического хирурга. Конечно, слышал!

На часах половина одиннадцатого вечера. За окном светло, как и положено в июне в Ленинграде. Худышка так и не пришла, видно, обиделась на маму Тину за свою подружку Люси, за вторжение в личную жизнь… Шампанское выпито. Съедены незаметно три котлетки и салатик. Пирожные в коробочке остались нетронутыми.

– Вы позвоните ей ещё, Володя! – робко попросила Тина уже в прихожей. – Позвоните! Клара – умная добрая девочка. Нет-нет, у меня никаких иллюзий, но я вдруг почувствовала, ну… как бы вам это сказать… Вдруг это судьба? Вдруг всё повторится по кругу, но моя дочь будет счастлива. А вы хороший, я это почувствовала. Правда, вы очень хороший!

В летних белых сумерках я поспешил к метро. И тут же увидел – изящно-вихляющей походкой знающей себе цену девушки навстречу движется Клара. И никакая она вовсе не худышка – спортивная, изящная, в меру бледная ленинградская фея. Подумалось, что вот так запросто по ночному проспекту, покусывая стебелёк горького одуванчика, может плыть тебе навстречу само Счастье.

– О, привет! – улыбнулась Клара, будто мы случайно столкнулись в большом городе. – А мы тебя у метро ждали, думали, догадаешься… Ну и как тебе моя маман? Получится из неё хорошая теща? Ха-ха-ха!
– У тебя замечательная мама, – просто ответил я. – И современная, что немаловажно. С ней можно делиться самым-самым…
– Самым-самым ни с кем нельзя делиться, – возразила Клара. – На то оно и есть самое-самое. Слушай, а ты понравился моей Люси!.. Без балды! Хочешь телефончик? Люси будет рада. Она сказала, что между вами искра проскочила. А когда у Люси проскакивает, она такое может сотворить!.. Та-акое!..
– Какое?
– Ну покувыркаться без обязательств. Хоть месяц, годик, хоть два. Парням это нравится. Но – покуда искрит… Люси это называет «для здоровья». Вот я, например, так не могу… Пойми, я без обид! Лучше сразу приоритеты расставить. Вот если между вами проскочило, то при чём тут я?.. Прости, может, и не надо было этого говорить, но мы с Люськой тоже по шампусику бабахнули, пока высматривали тебя. Ну, так дать телефончик, а?
– Подумаю, – ответил я. – Спасибо за романтический день. Маме привет!
– Романтический, это потому что мы голые были?.. Боже! Как же мало нужно мужчине для вдохновения! Ну, пока-пока! – усмехнулась Клара одним уголком рта.

Я понял: мы расстаёмся навсегда.

Девушка повернулась и пошла дальше по проспекту. Даже в полумгле, даже в свободно ниспадающем платьице вибрировали сквозь ситец изгибы спины, стройные ножки и две идеальные округлости чуть повыше. Может, и зря?

Я тоже было повернулся, но в тот же миг раздался её окрик:
– Володя! Совсем забыла предупредить. Там, возле метро, патруль. Целый капитан третьего ранга! Это на всякий случай – я же офицерская дочь.

Я кивнул, улыбнулся Кларе благодарно, нежно, но по-дружески, и неторопливо продолжил путь.

Действительно у метро фланировал патруль. Тот самый. Кап-три сделал приглашающий взмах рукой, совсем как давнему знакомому.

– Ну и что невеста? – спросил офицер – Не оставила ночевать?

Я ответил, что невеста живёт в однокомнатной квартире с мамой и…

– А-а-а! – отмахнулся от меня военный моряк. – Это вы зря, гардемарин. Зря!.. Поверьте бывалому мореману. Никогда не надо откладывать пьянку на завтра, а е…ю – на старость. Тёщу и на кухне можно было положить, пускай привыкает. Идите, товарищ курсант! Всего вам доброго.

Я отдал начальнику патруля честь и, прежде чем повернуться, успел заметить на его кителе наградную планку ордена Красной Звезды и сияющую никелем подлодку – знак того, что офицер как минимум старший помощник командира корабля, а то и сам командир. Наверняка учится в Морской академии…

Кларе я так и не позвонил.