Без революции большая карьера ему вряд ли бы светила. Алёша Косыгин родился в 1904 году в Петербурге, в рабочей семье. Это значит, что высшее образование он получить, в принципе, мог, при удаче мог даже заработать капитал. Но стать министром, а тем более премьером… Маловероятно.

Как потом писал в автобиографии о предках, «они пахали чужую землю и работали на чужих заводах». И ему предстояло то же самое. Может, не в качестве рабочего, а в качестве инженера. Но не выше.

Случилась революция, и пролетарский сын Косыгин сразу её принял и даже записался добровольцем на фронт в 15 лет. В силу возраста, правда, повоевать не пришлось, попал в Трудовую армию – что-то вроде стройбата.

После окончания Гражданской войны демобилизовался, но не пошёл по стопам отца-токаря, а поступил в питерский кооперативный техникум. Наступило время нэпа, и кооперация казалась очень перспективным направлением. Вроде и коллективный труд, но вполне совместимый с коммерцией. Окончив техникум в 1924 году, Алексей отправился в Сибирь, где организовывал кооперативную торговлю, писал в местных газетах и даже, по некоторым данным, организовал российско-британское предприятие по добыче золота и пушнины. В любом случае работа была хлебной и престижной, молодой кооператор из Питера слыл за Уралом столичной штучкой и перспективным женихом. В первый же год он нашёл свою женскую половину, которую звали Клавдия Андреевна. В отличие от субтильного и скромного Косыгина, Клавдия была женщиной дородной и властной. Она стала первой и последней любовью Алексея, возможно, главной вдохновительницей его карьеры.

Забегая вперёд, скажем, что в серьёзные дела Алексея Николаевича она никогда не вникала и не пыталась влиять на его решения в политике и экономике, но в быту её власть над мужем была абсолютной. Всё, как в поговорке про мужа-голову и жену-шею.

Счастливый 37-й

Новая экономическая политика длилась недолго. Соответственно, чахла и кооперация. Крестьянские хозяйства напрямую вели дела с государством, и роль кооперации свелась к поставке сельскому населению керосина, соли, спичек. Сама профессия кооператора стала неуважаемой, ассоциировалась с мошенничеством и нелегальным бизнесом. На излёте нэпа, в 1927 году, Косыгин вступил в партию, а в 1930-м вернулся в Ленинград, где поступил в не слишком престижный текстильный институт, выучился на инженера-технолога и в 1935 году стал мастером на прядильно-ткацкой фабрике. В тридцать два года такая должность не кажется чем-то особенным. Чудеса начались чуть позже.

В 1936–37 годах начались репрессии советской элиты, и начальников стало не хватать. Сталин объявил пятисоттысячный призыв молодых большевиков. А для Косыгина ситуация оказалась благоприятной вдвойне. Он ведь работал в отрасли, где мужчин можно пересчитать по пальцам. Так что в 1937-м Алексей Николаевич стал уже директором фабрики, через год – заведующим промышленно-транспортным отделом Ленинградского обкома ВКП(б). В том же 1938 году Косыгин был избран председателем Ленгорисполкома. В 1939 году стал наркомом текстильной промышленности, членом ЦК и познакомился со Сталиным, а в 1940-м был назначен заместителем председателя Совнаркома СССР (вице-премьером в современной терминологии). Такая вот карьера за пять лет.

Конечно, всё это во многом благодаря удаче, но и талант сыграл немалую роль. Смысл обновления в том и состоял, чтобы заменить заевшихся и обленившихся бюрократов на талантливых энтузиастов. Косыгин был невероятно работоспособен и исполнителен, благодаря кооперации хорошо изучил потребности населения, обладал феноменальной памятью и способностью к быстрому счёту. Помнил мельчайшие детали всех операций, которыми занимался, и мог назвать цифры по ним даже через много лет. Мгновенно производил в уме арифметические действия с многозначными цифрами. Изумлённый Сталин, ознакомившись с такой способностью молодого управленца, называл его «арифмометром». Потом ещё – «моим человеком в футляре», за чопорность и сухость. Ну и просто «Косыгой», по фамилии.

Это был хороший признак, вождь всегда немного поддразнивал своих любимчиков. Но, понятно, и опасный. Стать любимцем Сталина – большая ответственность и риск.

Дорога жизни

Как любой сталинский управленец, Косыгин поучаствовал в самых разных делах и приобрёл множество дополнительных специальностей. В войну занимался эвакуацией промышленности и, самое главное, организовал снабжение блокадного Ленинграда. Знаменитая Дорога жизни, проложенная по льду Ладожского озера, – косыгинское детище. Также он сумел за полтора месяца проложить по дну Ладожского озера 35-километровый трубопровод, по которому в блокадный город и на Ленинградский фронт доставлялось горючее.

Блокада диктовала свои правила. Туда-обратно может прорваться ограниченное количество машин и самолётов, поэтому каждый килограмм груза драгоценен, а выбор, что везти, подчас жесток. Несколько эвакуированных людей эквивалентны десяткам снарядов, которые недополучит фронт. Продовольственное снабжение солдат уменьшает и без того скудный паёк горожан-блокадников. И тому, кто занимается перевозками, ежедневно приходится делать выбор. Чисто математический и моральный. Как правило, вопрос решался в пользу математики. Всё для фронта.

Но как-то идущему по городу Алексею Николаевичу попались двое мальчишек, везущих на санках трупик брата. И вдруг «труп» моргнул. Увидев это, Косыгин забрал пацана и сумел вне очереди вывезти его на Большую землю. Об этом и похожих случаях он рассказывать потом не любил, да и вообще не любил вспоминать блокаду. Больная тема, да и время, когда писатели ею заинтересовались, было неподходящим. Тогда уже стране говорили, что главный фронт Отечественной войны находился под Новороссийском, на Малой земле, где героически сражался политрук Брежнев.

Рассказывать о трудовых подвигах на Ленинградском фронте стало некорректно. Это выглядело как перетягивание одеяла на себя и соревнование с генеральным секретарём. Так что подробности косыгинской работы того времени остались неизвестными. От мемуаров он сознательно отказался.

В кабинете вождя

После войны карьера Алексея Николаевича не то чтобы застопорилась, но начала вихлять: шаг вперёд – два шага назад. То он ненадолго становился министром финансов, то министром лёгкой и пищевой промышленности, то терял ранг вице-премьера, то вновь его обретал, то входил в Политбюро, то вылетал из него. В 1949 году вполне мог погибнуть, втянутый в воронку «Ленинградского дела». Всё потому, что Жданов, бывший глава Ленинграда, ближайший сталинский соратник, покровитель выходцев из Ленинграда, в число которых входил и Косыгин, внезапно скончался. А поскольку при жизни он и его команда боролись против других влиятельных членов Политбюро Маленкова и Берии, последние взяли реванш и принялись систематически уничтожать ждановских соратников. Тем более, у большинства «ленинградцев» рыльце было в густом пушку. Тут и коррупция, и скупка ценностей во время блокады, и даже попытка государственного переворота. Для ликвидации вредителей в стране даже отменили мораторий на смертную казнь, введённый после войны.

Надо сказать, что Косыгин ни в преступлениях, ни в интригах не участвовал, хотя формально был членом ждановской команды и на бытовом уровне общался с некоторыми опальными «ленинградцами». Во всяком случае, маленковцы его бы точно не пощадили, зачистили бы просто для профилактики. Сам Косыгин это прекрасно понимал и каждый раз, уходя на работу, прощался с женой, как в последний раз.

Человека-арифмометра спас вождь. Сталин хорошо разбирался в людях и нюхом чуял особей, претендующих на высшую власть. Косыгин же явно был не из них, не альфа-самец, зато очень ценный специалист. На арест Алексея Николаевича был наложен запрет, и как-то встретив Косыгина в коридоре, Сталин похлопал его по плечу: «Не грусти, Косыга! Мы ещё с тобой поработаем».

Преданность и благодарность вождю Косыгин сохранил на всю жизнь. В 1956 году он не участвовал в разоблачениях культа личности, а при Брежневе сидел в бывшем сталинском кабинете, ничего там не меняя.

Реформатор и консерватор

В 1964 году Косыгин наконец-то стал председателем Совета Министров. До него эту должность занимали Сталин и Хрущёв, и при них она была серьёзным политическим постом, равноценным такой же должности в Великобритании, например. А у Косыгина она выродилась в чисто хозяйственную должность. Брежнев постепенно забрал у своего премьера почти всю политическую власть, переподчинил себе силовых министров и Министерство иностранных дел. Косыгин сдал позиции легко. Для него обезьяньи игры в «царя горы» мало что значили. Главное – экономика, хозяйство.

И надо сказать, что все крупные достижения СССР с середины 1960-х и до 1980 года – заслуга Косыгина. Это он ввёл в стране пятидневную рабочую неделю и попытки хозрасчёта, не всегда неудачные. Чтобы отоварить свободные деньги населения, договорился с итальянцами о строительстве «АвтоВАЗа», так что за десять лет автомобилизация населения выросла с 12 до 40 автомобилей на тысячу человек. Это при нём проложены все нынешние газо- и нефтепроводы России.

А ещё Косыгин напоил нас пепси-колой. Эта его заслуга, правда, спорная, потому что, возможно, не стоило беспошлинно запускать такого мощного производителя на наш рынок, да ещё и без конкуренции. Кока-колу-то не пустили.

Рассказывают, что Косыгин купился на пиарный ход. Представитель компании «Пепсико» вошёл в его кабинет и поставил на стол баночку с напитком. А когда недоумевающий Косыгин щёлкнул рычажком и внутри банки заговорил радиоприёмник, настроенный на московскую волну, советскому премьеру это страшно понравилось. И в 1974 году «Пепсико» получила доступ к необъятному советскому рынку, а ведь наверняка можно было поторговаться.

Но это экономические новации, а в идеологии Косыгин был несгибаем и, например, настаивал на больших сроках для Солженицына и Сахарова.

Федорино горе

Косыгин был очень скромен в быту. На завтрак в течение многих лет ел овсянку и творог, носил советские костюмы, правда, пошитые в спецателье, но бельё под ними было стандартное, из обычных магазинов. Правда, любил импортные фетровые шляпы, так называемые «федоры». Но это была общая слабость всех членов Политбюро. Шляпы для высших партийцев покупали в Америке. Правда, с годами, когда любимые вождями «федоры» вышли из моды, их стало всё труднее находить. Иногда в магазин приходилось ездить несколько раз, чтобы обеспечить нужными уборами всех желающих. На отобранных экземплярах ставились инициалы будущих владельцев – Брежнева, Подгорного, Косыгина, Андропова…

А однажды произошёл конфуз. Во время Октябрьского парада всё Политбюро стояло на трибуне Мавзолея в шляпах, и лишь Косыгин с непокрытой головой. Редактор «Правды» посчитал, что так будет нехорошо, и велел подретушировать фотографию. А на другой день на первой полосе оказался снимок, где Алексей Николаевич стоит в шляпе, а другую держит в руке. Скандал!

Другая неловкость произошла с зимним головным убором Косыгина, каракулевым «пирожком». Как-то премьер приехал в командировку в Тюмень, и вечером ему что-то срочно понадобилось приобрести в обычном магазине. До закрытия ещё полчаса, но входная дверь перегорожена, и бабка-уборщица шаркает по грязному полу тряпкой. Косыгин пытается войти и нарывается на бабкин крик: «Ходют тут!» Пытается объяснить уборщице, что закрывать ещё рано, и в ответ получает уже матерщину, причём не столько в свой адрес, сколько в отношении своей партийной шапки: «А-а! П… на голову нацепил и думаешь, всё можно!»

Член Политбюро ЦК КПСС, председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин застыл в растерянности, но тут другие посетители шепнули вредной старухе, на кого она кричит. Уборщица побледнела и упала на колени: «Батюшка, пощади!» Косыгин только смущённо хмыкнул.

Уволен по собственному желанию

Алексей Николаевич был очень здоровым человеком, кроме того, активно занимался спортом, в отличие от многих соратников. А подкосила его смерть жены. В 1967 году у Клавы обнаружили запущенный рак, сделать было уже ничего нельзя, и 1 мая 1967 года она умерла. Несколько месяцев до этого Косыгин буквально жил в палате жены. Даже кабинет с правительственной связью там оборудовал, но в последний момент вынужден был покинуть больную, чтобы принимать первомайский парад вместе с другими вождями.

После смерти Клавдии он внешне оставался спокоен, проявлять чувства вообще было не в его стиле. Но горе всё-таки проявлялось. Премьер стал рассеян, обрюзг. Озаботился строительством нового онкологического центра, всегда брал с собой в командировки рубашку, купленную супругой. Не надевал, но возил как талисман. После смерти жены он прожил более тринадцати лет, но и через многие годы говорил о смерти Клавы с такой горечью, будто это случилось вчера. Новую подругу он уже не завёл.

В 1976 году в командировке загонял окружение пешими прогулками по жаре, а когда кто-то сказал, что больше не может, умирает, вдруг ответил с каким-то ожесточением: «А меня вот никакой чёрт не берёт!» Через месяц премьер перевернулся, катаясь на байдарке. Нахлебался воды и заработал инсульт. Врачи тогда полностью реабилитировали Алексея Николаевича, но тот стал ещё печальнее. Как-то спросил своего помощника: «А ты был на том свете?» Тому стало жутковато, попробовал отшутиться. «А я там был», – отозвался Косыгин и, глядя перед собой, добавил: «Там очень неуютно…»

В октябре 1979 года у него случился первый инфаркт, а в декабре 1980-го – второй и последний. Между двумя инфарктами Косыгин ещё успел поучаствовать в организации Олимпиады, посетить некоторые соревнования и, конечно, знаменитую церемонию закрытия, когда из Лужников улетал олимпийский Мишка. Говорят, что старенький чиновник заплакал и попросил запустить Мишу ещё разок. Просьбу, конечно, не выполнили. А через несколько месяцев Алексея Николаевича не стало.