Запускайте женщин
15.12.2020 14:29
Запускайте женщинПо большому счёту мужчинам немного за сорок в парке культуры и отдыха делать нечего. Дети уже выросли, внуков, скорее всего, ещё нет. Пива в детских кафе не водится, а если и найдётся, то по несусветным ценам. Вот чем им в парке заниматься среди малышни, атакующей аттракционы, и пенсионеров, танцующих под Утёсова?

Но если в компанию Весов и Рыб затесался Лев, то они обречены.

Вадим Ингулов с детства был парнем спортивным. И если бы не ранний брак, мог бы сделать карьеру в волейболе.

– Куда тебя черти несут жениться в двадцать лет? Бабник чёртов! – кипел тренер.
– Я не бабник. Я впечатлительный, – объяснял Вадька, протягивая наставнику пригласительный на свадьбу.

За скоропалительной свадьбой последовал столь же стремительный развод, поскольку Ингулов впечатлился новой красоткой. И этот сценарий стал для него традиционным. Причём все его возлюбленные были на один манер – томные, волоокие и тяжёлые на подъём. Вальяжно возлегать в шезлонге на пляже заграничного курорта или удобно устроиться в кресле в ресторане – всегда пожалуйста. Но стадион?.. Фу-фу-фу!

Отчаявшись приобщить очередную супругу к своему образу жизни, Вадим убегал в парк, где выстроили классную спортплощадку с неубиваемыми железными тренажёрами, и тащил за собой старых – ещё со школы – друзей Лёшу Сватова и Сашу Гонтаря. Они, может, предпочли бы провести выходные иным образом, но Ингулов сказал «в парк!», и бесконфликтный Гонтарь с плывущим по течению Сватовым каждую субботу покорно надевали спортивные костюмы и кроссовки.

Начинали с пробежки, потом занимались на тренажёрах.

– Вадя, мы пас! – стонали друзья, честно отработав полный академический час.

Тогда бывший волейболист, только вошедший в раж, отпускал «слабаков» и принимался за подъём тяжестей. Приятели же, умывшись возле паркового фонтанчика, отправлялись по обычным маршрутам. Сватов шёл пострелять в тир, а интеллектуал Гонтарь присоединялся к шахматистам, восседавшим в павильоне под раскидистым дубом.

Через час троица встречалась на центральной аллее и, взяв, в зависимости от времени года, по мороженому или по стаканчику кофе, отдыхали и наблюдали за посетителями. То есть это так считалось, что за посетителями, а на самом деле за женщинами. Хохочущие студентки и юные мамочки с колясками хоть и радовали взор, но явно не были их контингентом. К счастью, хватало и дам среднего возраста, решивших провести выходной в красивом парке. Вот они-то и подвергались всестороннему осмотру и разбору.

– Гляньте, мужики, вон ещё парочка подружек, – восклицал дальнозоркий Ингулов.
– Одна вполне, а вторая одета аляповато. Дурацкое пончо с бахромой и бусы, будто из крокодильих зубов сделанные, – с сомнением произносил Гонтарь.
– Ну, переодеть несложно, – возражал Сватов.
– Ага, переоденешь ты сорокалетнюю особу. Это уже стиль, отражающий внутреннюю сущность, – не уступал Саша. – Мадам наверняка бравирует своей независимостью от мнения окружающих и имеет какое-нибудь экзотическое хобби.
– А мне её подруга приглянулась, – сознавался Алексей.
– Так иди, знакомься.
– Как? «Вы, дама в пончо, свободны, а вас, миниатюрная блондинка, я попрошу остаться»?

Вадим, слушая эти споры, ведущиеся страстным полушёпотом, вздыхал и закатывал глаза. Бесконечные попытки друзей найти себе дам сердца давно ему надоели.

Сашка Гонтарь уже четвёртый год пребывал в разводе. Он, как это водится у Весов, долго разрывался между женой и любовницей. А когда наконец-то решился уйти из семьи, возлюбленная вдруг дала от ворот поворот. У неё нарисовался кандидат помоложе и не обременённый ребёнком от первого брака. А Сватов пятый год вдовел. Так что эти еженедельные «кинопробы» имели практическую цель, но пока что нулевой результат.

При этом приятелей никак нельзя было назвать закомплексованными неудачниками. Умели и разговор интересный завести, и комплимент затейливый подпустить. Примерно раз в квартал, увидев на аллее подходящих дам, они понимающе переглядывались и синхронно вставали. Женщины, как правило, реагировали на трезвых вежливых кавалеров вполне благосклонно. С лёгкостью давали номер телефона, соглашались на свидание. И даже приходили. И даже завязывались отношения. Увы, почему-то недолговечные.

А изредка друзья нарывались на решительный отказ и возвращались на свою скамейку с поджатыми хвостами.

– Ну почему у нас нет такой традиции, как в какой-нибудь стране Латинской Америки? – с тоской говорил Сватов. – Там женщина, готовая познакомиться, носит за ухом большой белый цветок. И украшение, и аромат, и знак.
– Да, в таком случае уж точно не нарвёшься на классическое: «За кого вы нас принимаете?» – поддерживал Гонтарь. – Как будто мы их не на колесо обозрения позвали, а в пивнуху.

Они тяжело переживали такие обломы и две-три следующие субботы отворачивались даже от самых миловидных посетительниц парка. Потом обида забывалась, и приятели опять принимались высматривать дам, гуляющих по двое.

Ингулов приходил в бешенство.

– Что за детский сад? «Мы с Тамарой ходим парой»! Что вам мешает знакомиться автономно?
– Ты прав. В следующий раз так и сделаем, – соглашались удручённые друзья.

Но следующего раза приходилось ждать долго, потому Оксану они чаще всего дожидались в полном составе. Оксана Синица – это их соседка, бывшая одноклассница и верный друг. В детстве она была такой проказливой и бесшабашной, что они искренне удивлялись, когда учителя, пропесочивая их дружный квартет за очередную каверзу, негодующе восклицали:
– Ладно мальчишки, но ты-то, Синица, девочка. Как ты могла?

«Какая девочка? – хотелось заорать им хором. – Она такая же, как и мы!» Смелая, решительная Оксанка не боялась ни мышей, ни пауков, никогда не ябедничала и не плакала и первая бросалась в драку даже на превосходящие силы противника.
Первым прозрел Ингулов.

– Чуваки, присмотритесь к Синице. Хорошая из неё жена будет. Умная, заботливая и хозяйственная, – сказал он перед своим первым браком.
– Почему тогда ты сам на ней не женишься?
– Не мой тип, – с сожалением ответил Вадим. – А то бы я с радостью.

Но у Сватова и Гонтаря тогда хватало развесёлых подружек, потому пропустили мудрый совет друга мимо ушей.

В первый раз они об этом пожалели, когда Оксанка, кажется, ещё вчера бегавшая с разбитыми коленками и отказывавшаяся надеть юбку даже на Первое сентября, вдруг пригласила их на свою свадьбу. Она была такой красивой и нежной, с такой любовью смотрела на своего жениха – смешного рыжего Никиту – и с таким лёгким юмором отнеслась к тому, что свежеиспечённый супруг крепко перебрал в ресторане, что Саня и Лёха только удивлённо переглядывались и пытались скрыть ощущение потери за неуклюжими шуточками.

Во второй раз пожалели, когда сами вступили в брак. Гонтарь женился «по залёту». Он только было собрался порвать с капризной Ольгой, которая изводила его ревностью, как та с торжеством предъявила справку из женской консультации. Сватов же полюбил девушку-сердечницу, которая большую часть их совместной жизни провела в больницах и санаториях и при которой он состоял не столько мужем, сколько сиделкой.

Оксанка и дальше на все сто процентов оправдывала дальновидное пророчество Вадима Ингулова. Её смешной Никита очень быстро стал солидным, занял видную должность и регулярно давал интервью для прессы. Синица же крепкой рукой вела бизнес, часто меняла машины и с гордостью выгуливала двух детишек – рыжего Стёпку и сорвиголову Киру.

Но и старых друзей не забывала. Более того, поскольку с девчонками она с детства не водилась, Вадим, Алексей и Александр, можно сказать, стали её подругами. Оставив детей на свекровь или мужа, отправлялась с друзьями в спортивное кафе поболеть за биатлонистов и регулярно вытаскивала их на шопинг. У них был чёткий уговор: на два дамских магазина один мужской. Троица стоически выдерживала, пока Синица перемеряет десяток платьев и перенюхает всю линейку духов, а потом шли в строительный супермаркет или магазин электроинструментов, где могли часами объяснять подруге разницу между японской и немецкой дрелью.

Для Оксаны, конечно, не было секретом, зачем её друзья по субботам толкутся в парке. А когда её дочь Кира довольно рано по нынешним меркам вышла замуж и родила, счастливая бабушка стала тоже навещать парк с коляской. И её мнение нередко оказывалось решающим.

– Барышни чисто внешне вроде бы ничего, но лица, похоже, не обезображены интеллектом, – выносила вердикт она.
– Уж больно ты строга, мать, – упрекал иногда Ингулов.
– Это не я строга, а тебе отказывает критическое мышление, едва в поле зрения появляется дичь, – парировала Оксана. – Ты только посмотри на эти низенькие лобики и негнущиеся шеи. Тётки явно любительницы тупых сериалов и ток-шоу. О чём Саня с Лёшкой, как говорится, спать с ними будут?

И сражённые доводом Сватов и Гонтарь, уже было взявшие низкий старт, оставались на своей излюбленной скамейке.

Но однажды мягкий Алексей вдруг вызверился на подругу.

– Эх, Ксюха, росла бы ты не пацанкой, а нормальной девчонкой, был бы у тебя сейчас целый полк подруг. Ты бы нас сосватала, и не сидели бы мы здесь, как те Гаврилы…
– Какие ещё Гаврилы? – удивилась Синица.
– Гаврила ждал в засаде даму, Гаврила даму закадрил… – грустно объяснил Сватов.
– Так я, по-твоему, ненормальная?
– А разве не так? Если тебе не с кем по магазинам прошвырнуться. Мы даже бюстгальтеры ходим с тобой покупать.

Оскорблённая Оксана резко встала, забрала у Сашки Гонтаря агукавшую внучку, сунула её в коляску и, не сказав ни слова, покатила к выходу из парка.

Тем же вечером в её квартире мелодично пропел дверной звонок.

– О, Вадька! – обрадовался муж Оксаны Никита, открывая дверь. – Я всё думаю, как бы уговорить Ксану прикончить бутылочку «Хеннесси». А тут такой повод!
– Чуть позже, Кит, лады? Мне с твоей женой пошушукаться надо.
– Шушукайтесь, – разрешил Никита. – А я пока сыр и лимончик нарежу.

Ингулов снял куртку и вежливо постучал в дверь гостиной, где сидела за пяльцами Синица. Она уже полгода вышивала для внучки подушечку с Красной Шапочкой, но пока далее корзинки, получившейся несколько кривобокой, дело не зашло.

– Оксан, я с извинениями, – мягко сказал Вадим, садясь в кресло. – И за Лёшку, который ляпнул ерунду, и за нас с Саней, что промолчали.
– Паразиты вы, – ровным голосом констатировала женщина. – Как по строительному магазину с вами три часа прошататься, хотя тебе нужна была всего лишь изолента, а Лёхе две лампочки, – так это в порядке вещей. А как один-единственный раз попросила подождать меня под бутиком нижнего белья, так Синица уже ненормальная.
– Сватову мы мозги вставили, – сообщил Вадим.
– Ладно. В субботу встретимся, я ему ещё добавлю, и проехали, – кивнула Оксана, не поднимая головы от вышивки.

Ингулов потянул к себе коробку с нитками, зачем-то переложил с места на место несколько катушечек, и вдруг сказал:
– Знаешь, как Лёха свои слова объяснил?
– Ну?
– Он полагает, что ты их с Сашкой ревнуешь к потенциальным подругам и потому критикуешь всех подряд.
– Во дурак! – удивилась Синица. – Да я бы счастлива была их пристроить. Даже о своих незамужних сотрудницах подумывала. Но у меня работают простые женщины – работницы в цеху, кладовщицы, продавщицы. А Гонтарь у нас – завлаб, Сватов – архитектор. Слишком разный уровень.
– Ксан, не в уровне дело, – перебил её Вадим. – Знаешь, в чём проблема возрастных браков? Нет общих воспоминаний молодости. Я, когда в травматологии в прошлом году валялся со своими связками, наблюдал за одной парой. Дедуля приходил к своей супруге, сломавшей… уже и не помню что. С ложечки её три раза в день кормил, на колясочке возил, халатик одёргивал, волосики расчёсывал. Всё отделение умилялось, мол, какая любовь. А ведь на самом деле дедуля этот не старческий пух на голове жены видел, а прежнюю густую косу, не артритные конечности, а её сильные стройные ноги, ласковые руки. Понимаешь?
– Кажется, понимаю, – медленно произнесла Оксана и потёрла переносицу. Она всегда так делала, когда волновалась.
– Саша с Лёшей, возможно, не формулируют так чётко, но подспудно боятся, что не успеют накопить с женщиной таких воспоминаний, чтобы грядущие старость и слабость вызывали не злость и раздражение, а понимание и… И милосердие, наверное. Причём с обеих сторон. Вот представь, что твой Никита…
– А что его представлять, – неожиданно рассмеялась Синица. – Вон он, змей, в окне маячит, за спиною штепсель прячет. Давай, Кит, тащи свой «Хенесси». Веришь, неделю уже ноет: «Давай допьём! Ну, давай, Ксана!»
Домой Вадим возвращался, успокоенный тем, что старая подружка не сердится, и раздосадованный, что не откликнулась на его откровения.

Следующая суббота проходила по обычному сценарию, если не считать того, что Сватов во время пробежки наступил на развязавшийся шнурок и проехался щекой по дорожке. Купили в киоске пластырь, промыли ссадину у фонтанчика и отпустили пострадавшего в тир. А когда встретились втроём у любимой лавочки, их уже ждала Оксана.

– Кира малышку в бассейн записала. Плавать раньше, чем ходить, – сообщила она, предвосхищая вопросы.
– Ксан, я это, – забормотал покаянно Алексей. – Ты не сердись… Я не то чтобы…
– Что с физиономией?
– На шнурок наступил.
– Вот тебе и ответка. Будешь знать, как на Оксаночку наезжать. Ладно, парни, за дело. Симпатичные кадры попадались?
– Симпатичных полный парк. Но или молодняк зелёный, или пенсионерки, – вздохнул Гонтарь.
– А вот тут мы вас и поправим, – прищурилась Синица. – Вон какие две куколки дефилируют!

Гонтарь со Сватовым примолкли, вглядываясь.

– Слишком молодые.
– Не молодые, а моложавые, – уточнила Оксана. – Ладно, на них свет клином не сошёлся.

Через несколько минут на аллее показались ещё две миловидные женщины.

– Та, что слева, хороша, а у второй губы тонкие и глаза злые, – шепнул Саша.
– Вольному воля, – пожала плечами Оксана и уткнулась в мобильник.

Ингулов мельком глянул в экран её телефона, и брови его поползли вверх.

– Лёха, Лёха, – вдруг занервничал через несколько минут и привстал Гонтарь, – кажется, женщина моей мечты. Вон та блондинка в белом.
– Я никого не вижу, кроме шатенки с пышной чёлкой, – зачарованно произнёс Сватов. И тут же взвыл: – Куда мне ухаживать за красавицами с моей расцарапанной рожей!
– Так мне, что ли, идти за вас знакомиться? – рассвирепела Оксана. – Пока догоните, придумаете, как обыграть Лёшкину ссадину.
– Ксан, но ведь… – начал было Сватов.
– Я сказала – бегом! – рявкнула Синица.

И друзья, решившись, встали.

Оксана с Вадимом напряжённо смотрели им вслед. Увидели, как Саша с Алексеем догнали подруг, пристроились каждый к своей избраннице, как дошли до конца аллеи, свернули на параллельную, дамы уже смеялись, и как вся четвёрка двинула в кафе «Сафари», оформленное в африканском стиле. И только после этого перевели дух.

– Я уже думала, они никогда не решатся, – сказала Оксана, вытирая вспотевший лоб.
– Ну да. А теперь рассказывай, как ты всё это устроила, – подмигнув, потребовал Ингулов.
– Ты же сам всё видел. Рявкнула на этих братьев-акробатов, они и помчались.
– Ксан, я видел эсэмэску, которую ты отправляла: «Запускай следующих».
– Э-э-э… А-а, ну так это… Вот чёрт глазастый! – ругнулась Оксана, не успевшая придумать подходящее объяснение. – Ладно, только смотри мне!
– Синица, я – могила. Ты ж меня сто лет знаешь!
– Зацепил ты меня своим рассказом о старичках, – созналась женщина, наматывая ремень сумочки на палец. – Вспомнила, как Никите ногу обрабатывала, когда он рожистое воспаление подхватил. И как он за мной ухаживал после операции. Действительно, никакой брезгливости, никакого раздражения… Короче, прав ты, Вадька. Надо ребят женить, причём поскорее. Чтобы успели накопить со своими жёнами достаточно общего счастья.

Она пытливо глянула на Ингулова. Не поднимет ли он её на смех? Но тот понимающе кивнул.

– Позвонила я Кириной свекрови – сватье своей, Светлане. Она в крупной аптечной сети работает в отделе поставок. Рассказала всё как есть. Мол, имею школьных друзей, толковые, трезвые, не бедные. Но так сложилось, что остались одни. А у неё подруга Марина – зам по персоналу. Света её мобилизовала, они перерыли все личные дела, а потом начали вызывать незамужних сотрудниц подходящего возраста и откровенно обрисовывали ситуацию. Вы, мол, просто подышите воздухом в парке. Но, возможно, найдёте свою судьбу.
– И они согласились?
– Не все, конечно. У каждой свои обстоятельства, а кому-то сама идея не пришлась по душе. Но восемь дам решили полюбопытствовать, кого это так упорно пристраивают. Самое сложное было из них пары составить. Сеть большая – провизоры, заведующие, оптики, дистрибьютеры… Они друг с другом и знакомы-то не были. Марина со Светой на парковке сидели и по моей команде их выпускали.
– А те, которых не выбрали, не обидятся?
– Знаешь, мы постарались найти девушек с лёгким характером, которые не будут делать трагедию на ровном месте.
– Мы? – поднял брови Вадим.
– Не думал же ты, что я пущу это дело на самотёк! И фотографии смотрела, и резюме читала, и переговоры деликатные вела. Кстати, наткнулась на одну весьма приятную особу. Вадька, твой тип!
– Оксана, ты забыла, что я женат? – удивился Ингулов.
– Наоборот. Слишком хорошо знаю твой брак и твою Жаннетку.
– Ты мне это прекращай! – погрозил пальцем Вадим.
– Как скажешь.

Помолчали, любуясь сосновыми ветвями, влажно блестевшими на солнце.

– Даже фотографию не посмотришь? – самым иезуитским голоском произнесла Синица. – У неё, между прочим, при её статях Шамаханской царицы, золотой характер. Все говорят.
– Оксана! – взвыл Ингулов.
– Молчу, Вадик, молчу.

И включила телефон, отыскивая в «Галерее» самое удачное фото «Шамаханской царицы». Так, на всякий случай.

Виталина ЗИНЬКОВСКАЯ,
г. Харьков, Украина
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №49, декабрь 2020 года