Смотри, кто к нам пришёл
22.01.2021 17:35
Развёлся и стал вести никчёмную жизнь

Смотри, кто к нам пришёлНа скамейке в парке сидел мужчина в коричневом мятом плаще и фетровой шляпе с поникшими полями. У него были осунувшееся небритое лицо, впалые щёки. Тёмные неухоженные волосы, уже отмеченные сединой, лезли на оттопыренные уши и засаленный воротник.

Вдоль липовой аллеи тянуло свежим осенним ветром, шурша, катились сухие листья.

Поглядывая печальными глазами на пятиэтажный дом напротив, мужчина крошил воробьям купленную в хлебном киоске тёплую булку. Воробьи с весёлым чириканьем прыгали у его пыльных заношенных ботинок.

Увидев худенькую женщину в драповом пальто, вышедшую из подъезда с хозяйственной сумкой в руках, мужчина быстро поднялся, распугав птиц. Не сводя оживившегося взгляда с женщины, он решительно пошёл навстречу, но, поравнявшись, вдруг нагнулся, сделав вид, что завязывает шнурок. Мельком глянув на согнутую спину, женщина равнодушно прошла мимо, оставив после себя аромат духов. Мужчина выпрямился, сунул руки в карманы и пошёл следом, стараясь держаться на почтительном расстоянии.

Женщина – её звали Лидия Никитична – когда-то была его женой, работала учительницей начальных классов, сейчас уже на пенсии.
– Лида! – негромко окликнул он.

Женщина замерла, потом резко обернулась.

– Валя? – спросила она, с удивлением рассматривая его бомжеватый вид, при этом было видно, что она обрадована. – Какими судьбами?
– Я, Лида, решил к тебе вернуться, – заговорил он торопливо, заметно волнуясь, – мириться пришёл.
– Долго же ты шёл, – грустно улыбнулась женщина. – Сколько не виделись, четверть века?
– Зря сомневаешься, – поморщился мужчина. – Я тебя, Лида, всё время только одну любил.

Он достал из кармана букетик поникших бархатцев, трясущейся рукой протянул ей.

– Пьёшь много, – заметила женщина, приняла цветы, вдохнула терпкий осенний аромат. – Спасибо.
– Как там… наши дети? – спросил он. – Как моя любимая тёща?
– Так уж и любимая? – женщина иронически улыбнулась. – Мне другое помнится. А дети… Давно уже выросли, сын – полковник, дочь – кандидат исторических наук, живут своими семьями в столице, достойные люди. И красивые – единственное, что им досталось от тебя. Но и на этом спасибо.
– Лида, – горячо заговорил мужчина, виновато заглядывая женщине в глаза, – прости меня, не прогоняй, давай жить вместе. Да, я подонок, сволочь, предатель, но у нас общие дети, наши дети, я их отец. Знаю, что ты так и не вышла замуж. Так, может, я тебе до сих пор не безразличен? Мы уже старые, чего в жизни не бывает, станем друг друга поддерживать до самой смерти, вдвоём не так тоскливо.
– Мама будет против, – просто ответила женщина. – Очень она тебя невзлюбила, когда ты ушёл от меня и малышей к своей вертихвостке. Я зла давно не держу. Обратно принять? Что же… Сейчас у меня дела, приходи вечером, когда вернусь, поговорим.

Мужчина вытер рукавом повлажневшие глаза, неловко улыбнулся.

– Спасибо, я обязательно приду, – голос его дрожал. – Надо бы ещё купить цветов тёще, только это…

Он замялся, переступил с ноги на ногу, затем неохотно признался, что денег нет. Женщина достала из кармашка хозяйственной сумки кошелёк, вынула тысячную купюру.

– На цветы и торт.
– Ты не думай, я верну, – заверил мужчина, пряча деньги в карман.
– А я и не думаю, – ответила женщина каким-то другим, уже более светлым голосом, повернулась и быстро ушла, помахивая сумкой.

Мужчина долго провожал худенькую фигуру глазами, полными надежды, а когда она обернулась, помахал ей шляпой. Женщина ответно взмахнула ладошкой и скрылась за углом.

Вечером, при свете уличных фонарей, Валентин подошёл к обшарпанному подъезду с коробкой бисквитного торта «Лесная поляна», прижимая к груди скромный букет жёлтых хризантем. Удивительно, но он ещё помнил, что именно такой торт любила жена, а такие цветы обожала тёща.

В парке шумно веселилась молодёжь. Мужчина тяжело поднялся на четвёртый этаж, нерешительно остановился у двери знакомой квартиры, откуда много лет назад ушёл с одним чемоданом. Жизнь не сложилась, и вот он вернулся сюда с покаянием.

Валентин несмело нажал кнопку звонка. Дверь сразу распахнулась – его ждали.

– Проходи, – сказала Лида, одобрительно глянув на гостинцы. Обернувшись, она громко крикнула в глубь квартиры: – Мама, смотри, кто к нам пришёл!

Было слышно, как скрипнула дверь, и в прихожую въехала на инвалидной коляске сухая старуха с тёмным морщинистым лицом и поджатыми бледными губами. На её острых костлявых плечиках лежали две жиденькие седые косички.

– Здравствуйте, Вера Ивановна, – запинаясь, сказал Валентин, растерявшись при виде бывшей тёщи, которую всегда побаивался. – Это вам. – Он суетливо протянул букет.

Но старуха продолжала мрачно смотреть на него. Тогда мужчина осторожно положил цветы ей на колени.

– Ваши любимые.

Пауза затягивалось, и Лида, желая сгладить неловкость, с вымученной улыбкой предложила:
– Мама, давайте я поставлю цветы в воду.
– Не тронь! – сурово осадила её старуха. – Пускай этот пакостник забирает их и выметается из моей квартиры. Как у него только совести хватило сюда явиться.

И она со всей ненавистью, накопившейся за столько лет, грубо крикнула:
– Пшёл вон!

Валентин испуганно попятился из квартиры.

– Будь ты проклят, потаскун!

Тёща размахнулась и швырнула букет вслед бывшему зятю.

Запыхавшийся Валентин выскочил на улицу, дрожащей рукой сунул букет в урну и, по-стариковски сгорбившись, уныло побрёл прочь.

А чего он, собственно, ожидал? Что его встретят с распростёртыми объятиями? И это после того, как предательски оставил двоих детей и тёщу-инвалида на слабую измотанную женщину?

Только если они думают, что все эти годы Валентин катался как сыр в масле, глубоко заблуждаются. Та смазливая курва уже на второй год, когда они в деревне гуляли на свадьбе племянника, была прихвачена с местным парнем на сеновале. Опозорила его перед всеми родственниками. Это был подходящий момент, чтобы вернуться в семью, но гордость не позволила.

А потом всё покатилось по наклонной: одни бабы сменяли других, и эта круговерть закончилась, только когда он окончательно спился и переехал жить к племяннику. Тот к тому времени тоже развёлся и прожигал свою никчёмную жизнь в оставшемся от родителей доме. Вместе стали пропивать пенсию Валентина, воровать овощи с соседских огородов. А потом племянник без зазрения совести начал отбирать пенсию у дяди и по-родственному его поколачивать.

Тягостные мысли прервал резкий гудок тепловоза, Валентин поднял голову и увидел себя у железнодорожного вокзала. Он в недоумении остановился, потёр пальцами лоб, огляделся и решительно направился в сторону неоновой вывески «Аптека».

В крошечном зальчике выгреб из кармана мелочь, оставшуюся от тысячи, одолженной бывшей женой, расплатился за три фанфурика «Муравьиного спирта» и вышел. На улице сел на скамейку, прямо из горлышка, давясь, выпил один пузырёк. В груди зародилось обманчивое чувство благополучия.

– Не, племяш, – погрозил он невидимому собеседнику, – к тебе я больше не вернусь. Поеду в деревню к двоюродной сестре Дуське, у неё дом большой, живёт одна. Небось, приютит братца-забулдыгу. На полустанке переночую – и к ней. На билет должно хватить.

Валентин тяжело поднялся и неуверенной походкой двинулся к вокзалу, чтобы сесть на местную электричку, которая доставит его в новую жизнь.

Двоюродная сестра Дуся, дряблая тучная женщина примерно Валентиновых лет, встретила брата радушно, всплакнула – давно ведь не виделись, – накрыла стол, налила стопку и даже сама приняла немного своей наливочки. Но когда захмелевший братец завёл разговор о том, чтобы пожить в её доме, потому как из близких родственников у него никого не осталось, Дуся ни в какую не согласилась.

– Ты, Валя, не обижайся, – сказала она, подперев раскрасневшуюся щёку пухлым кулаком, – но оставить тебя жить не могу. Что люди подумают? Даже и не проси. Тебе лучше в соседнее село пойти, там в прежней больнице дом престарелых открыли, пенсия какая-никакая имеется, они тебя с радостью примут. Так что не обессудь.

Валентин действительно прижился в доме престарелых: уход за стариками не ахти, зато имелась своя кровать, пускай и в палате на десять человек. А главное – не надо ежечасно думать о еде. Да и на выпивку денег хватало; правда, за это ругали и грозили выгнать, но было терпимо. По выходным он приходил помочь по хозяйству сестре, где опять-таки ел досыта. Что ещё надо в его возрасте?

Как-то по весне Валентин возился у неё в саду, обрезал яблони, и в это время явилась молодая почтальонша Зинка, принесла телеграмму. В ней городские родственники сообщали, что умерла Вера Ивановна, и приглашали на похороны Дусю, которая покойной приходилась родной племянницей по отцу. Сам Валентин доводился Дусе двоюродным братом по её матери.

– Месяц не дожила до девяноста, – произнесла со слезой Дуся.

Валентин поначалу растерялся, не веря в такую удачу, потом торопливо перекрестился и забормотал, дрожа, будто в лихорадке:
– Царствие Небесное старухе! Дусь, поговори с Лидой, пускай примет меня, она обещала.
– Грех этому радоваться-то, – осудила его порыв сестра, но поговорить согласилась.

Быстро собралась и отбыла рейсовым автобусом в город на похороны.

Вернулась через день. Её мелкая живность – куры, кролики, коза – были сыты и ухожены, братец постарался. Дусе только и оставалось, что дождаться его прихода и донести счастливую весть: Лида согласна прожить с ним остаток лет, дети вроде бы тоже не против, так что после сороковин ждёт к себе. Но Валентин как на грех куда-то пропал, не пришёл ни в ближайшие выходные, ни через неделю.

«Должно, приболел», – подумала сестра, собрала гостинцы и с утра по холодку отправилась в соседнее село – навестить.

Здоровье было уже не то, и Дуся только к обеду кое-как доковыляла до дома престарелых. Осилить высокий порог сразу не решилась, присела отдышаться на первую ступеньку. Тут, кстати, и сиделка подвернулась – в белом несвежем халате и такой же косынке.

– Милая, – хрипло окликнула её Дуся, – ты бы мне подсказала, где мне Валентина Петрова разыскать? Из себя чернявый такой.
– Нет его! – раздражённо ответила сиделка. – Неделя как похоронили. Выпивали с собутыльником, бабу не поделили, тот его и стукнул по голове бутылкой. Там он теперь, – сиделка махнула рукой в сторону кладбища и заторопилась дальше, пробурчав: – Чего в нём бабы находили?

Дуся долго бродила среди бесхозных могилок на новом кладбищенском прирезке. Жуткое впечатление оно производило: вместо православных крестов торчали деревянные столбики с прибитыми к ним жестяными табличками. Наконец нашла свежий холмик, под которым покоился её любвеобильный братец.

Дуся развернула газетный свёрток, достала ещё тёплый пирожок и покрошила на могилку.

– Эх, Валя-Валя, – с горечью произнесла она. – Как жил ты непутёво, так непутёво и помер.

Михаил ГРИШИН,
г. Тамбов
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №2, январь 2021 года