Подслушивать Буська полюбила с детства. А причиной стал маленький инцидент, довольно обычный в детсадовском возрасте. Любочка Сазонова, заигравшись, намочила трусики.

Огромная нянька Наташа – детям все взрослые кажутся большими, но Наташа была просто великаном, размером с двух дяденек, группа очень гордилась такой выдающейся няней, – повела оконфузившуюся девочку переодевать. Раздела, помыла и только тут заметила, что в туалетной комнате нет ни одного полотенца, забрали в стирку, а свежие ещё не принесли.

Наташа оглянулась, думая, куда пристроить ребёнка, но правило детсада «не оставлять воспитанников без присмотра ни на минуту» было вбито в её большую голову накрепко. Вздохнув, она подхватила девочку и отправилась к сестре-хозяйке за инвентарём.

Буська никогда ещё не бывала в этом крыле здания, потому не возражала ни против променада, ни против способа передвижения – Наташа несла её под мышкой. Несколько удручала голая попа, но дети сидели по группам, а взрослых Буся не стеснялась.

В крохотном кабинетике, куда бочком втиснулась няня, шёл разбор полётов.

– Ты с ума сошла, Галина? – отчитывала сестра-хозяйка маленькую кругленькую повариху со щеками-яблочками. – Опять оладьи? Ты знаешь, сколько у нас за этот месяц подсолнечного масла ушло? И повидла уже третью банку открываем.
– Зато детки едят хорошо, – спорила повариха. – А когда вашу любимую запеканку из вчерашней лапши готовим, половина в помои идёт. Вот скажи, Наташа.

Но нянька, не желая принимать ничью сторону, только прогудела нечто невнятное, набрала полотенец и тихонько вышла, унося голопопую Любочку.

Когда переодетая Буся вернулась в группу, драчун и обжора Вова приставал к молоденькой воспитательнице Ирине Сергеевне:
– Я голодный, есть хочу.
– Обед через час. Успеешь и поиграть, и игрушки убрать.
– А что на обед? – не отставал он.
– Принесут – узнаешь.
– А я знаю, – похвастала Буся. – Оладушки с повидлом.
– Откуда? – повернулся к ней Вовка.

Ну не рассказывать же, как её с голой попой тащили через весь садик.

– Знаю, и всё! – запрыгала на одной ножке Буся.
– Я о-очень обожаю оладьи, – зажмурился от предвкушения Вовка. – Ну, смотри, Буська, если будут не оладушки, получишь.
– А если оладушки?
– Тогда, – Вовка задумался, – тогда я дам тебе поиграть моим компасом.

Группа еле дождалась обеда. Когда Наташа принесла из пищеблока ведёрки и судки и зазвенела тарелками, детвора стремглав помчалась смотреть, что раскладывает няня.

– Оладушки, оладушки, где были? У бабушки! – тут же переделала знакомую песенку Валечка, очень переживавшая за подружку.
– Ну, давай компас, – требовательно протянула руку Люба.
– Зачем он тебе сейчас? – попробовал увильнуть Вовка. – После тихого часа дам.
– Ты обещал! – не уступала девочка.

Мальчишке очень не хотелось расставаться с компасом, который он утащил из папиного стола. Но отказаться от своего слова было совсем уж не по правилам. Он нехотя протянул Бусе сокровище, предупредив:
– Только осторожно. Если сломаешь, то так получишь!

Любочке был совершенно неинтересен дурацкий компас. Она всегда поддразнивала девчонок, любивших играть в пацанячьи игры. Но тут дело принципа. И Вовке пришлось уступить.

Весь тихий час Буся крутилась, что-то бормотала, удовлетворённо отмечая, что Вовка в противоположном углу комнаты тоже не спит. Стоило ей шевельнуться, как он встревоженно приподнимался, боясь, что с его драгоценным компасом что-нибудь случится.

Весь остаток дня Вовка вёл себя тихо, даже не подрался ни с кем.

– Вот бы ты всегда что-нибудь интересненькое знала, как хорошо всем было бы, – мечтательно сказала Валечка.

В голове Буськи что-то щёлкнуло, и она осознала свою миссию. Проблема лишь в том, где раздобыть это самое интересненькое. Дети ни о чём таком не говорили, к тому же любой секрет моментально становился общим достоянием. Оставался единственный источник – взрослые, но с ними нужно действовать дипломатично. Они ведь искренне считают, что самое важное не предназначено для детских ушей, разговаривают о таком вполголоса, а если рядом окажется любопытствующая рожица, тут же скажут:
– Иди-иди, нечего тут вертеться.

И шестилетняя Буська задолго до того, как это стало обыденным, даже навязчивым, совершенно самостоятельно изобрела фразу «Чем я могу вам помочь?». Простодушные взрослые, немедленно приходя в умиление, поручали девочке какую-нибудь работу по силам.

Любочка раскладывала цветную бумагу для аппликаций, сортировала пуговички, превращала оплывшие пластилиновые фигурки снова в брусочки, помогала няне складывать бельё, перетирать и расставлять посуду. Делала всё аккуратно и тихо, и взрослые, потеряв бдительность, переставали сюсюкать и тихонько заговаривали о серьёзном. Маленькая слушательница затаивала дыхание. Тактика у неё, конечно, была верной, вот только плоды приносила мелкие, а нередко и с гнильцой.

Ну, кому приятно узнать, что Васька подхватил в деревне насекомых и ему теперь моют голову керосином? Или что мама Валечки опять пришла забирать ребёнка подвыпившей? Это не интересненькое, а совсем даже грустное, такие новости и пересказывать-то противно, потому Буся никому их не сообщала, а тихо переживала в себе.

Но в один прекрасный день её долготерпение было вознаграждено самым восхитительным образом. Любочка узнала, что их няня Наташа выходит замуж! Сломя голову помчалась к подружкам и тут же превратилась в героиню дня. Свадьба – это же самое здоровское, что только может быть.

Детсадовки, собравшись в кружок, устроили бурную дискуссию: в каком платье будет невеста? Одни выступали за блестящее гипюровое, другие полагали, что лучше модное кримпленовое. Фата длинная или короткая? С веночком или к маленькой шляпке прикрепит? А букет какой, белые розы или гвоздики?

– А кто жених? – неожиданно спросила Аллочка. – Наташа у нас такая большая, значит, жених должен быть ещё больше.
Она даже зажмурилась, представив себе этого гиганта.

Группа бурлила несколько дней. И их любимица Наташа не подвела, она приехала в садик прямо из загса. На ней было блестящее платье из серебряной парчи, на пышной причёске фата, прикреплённая к настоящей короне с настоящими бриллиантами размером с черешню, на ногах лаковые туфли, а на руках и вовсе невиданное диво – кружевные перчатки! Детвора взяла невесту в восторженно галдящий круг и долго не отпускала. Пока жених, кстати, на голову выше своей избранницы, не возмутился и не потребовал вернуть ему супругу.

Честолюбие Любочки было удовлетворено, и она принялась подслушивать с удвоенной энергией. Принесла эту привычку и в школу – первой узнавала о готовящихся праздниках и планируемых экскурсиях, о директорских контрольных, о спортивных соревнованиях, о министерских комиссиях и появлении практикантов из пединститута.

Конечно, залетали в её маленькие розовые ушки и новости иного свойства: о разносе, устроенном директором на вчерашнем педсовете, из-за чего старенькая химичка слегла с сердечным приступом, а географичка написала заявление об уходе; о том, что физрук Толик Степаныч попал в вытрезвитель; о том, что в 9-м «Б» обнаружилась беременная ученица, а вожатую Галку застали в пионерской комнате целующейся с десятиклассником Максимом, по которому вздыхали все школьницы старше двенадцати лет. Но верная своему принципу Люба никому об этом не рассказывала, в мире и так много гадости, зачем её разносить?

Мы отмечали юбилей Ниночки в ресторане, как вдруг перед самой подачей горячего ей позвонили. Извинившись, Нина встала и исчезла на целых полчаса. Официант подходил трижды, под конец из недр кухни появился величественный шеф-повар с предупреждением: если немедленно не подать рулетики кордон блю в сливочном соусе, то они превратятся в какую-то чёртову зажарку.

Но тут вернулась виновница торжества, подали праздничное блюдо, которому все отдали должное. И лишь после этого спросили, ради кого она покинула гостей. Оказалось, звонила её двоюродная сестра Люба – детское прозвище Буська, – о существовании которой мы и не подозревали. Ниночка с готовностью о ней рассказала.

– И какую же профессию выбрала девочка с такими странными наклонностями? – поинтересовался Саша.
– А вы угадайте.
– Тут и гадать нечего. Журналистка, естественно, – брюзгливо бросил Михаил, возглавляющий коммунальное предприятие и натерпевшийся от акул пера. – Всё бы им подслушивать да вынюхивать.
– Сомневаюсь, – вступилась я за коллег. – Журналист обязан соблюдать баланс. А какой же это баланс, если она о позитивном рассказывает, а негативное скрывает? Разве что её таланты пригодились в какой-нибудь пресс-службе.
– Холодно, – замотала головой Нина.
– Может, музыкант? – предположила Оля. – Им тоже нужен хороший слух.
– Буся ходила в музыкальную школу, но дальше домашнего музицирования не пошло, – сообщила юбилярша.
– Я знаю, – поднял руку Леонид. – Она шпионка, то есть контрразведчица, – но, увидев наши вытянувшиеся лица, быстро добавил: – Это я так, в порядке бреда.
– Ну не томи, Нинико, колись, – взмолились гости. – А то мы тут такого о твоей сестре навыдумываем.
– Любочка стала-а-а… – нараспев протянула Нина, оглядывая гостей сияющим взглядом. – Никогда не догадаетесь. Она стала радиоастрономом!
– Обалдеть, – выдохнула Женя. – Почему вдруг?
– А почему бы и нет? Буся с детства увлекалась научной фантастикой, отлично училась в школе с математическим уклоном, блистала на олимпиадах.
– Но при чём здесь её страсть к подслушиванию?
– Как при чём? Она слушает звёзды! Открыла квазар, сейчас специализируется на реликтовых радиоизлучениях. Правда, я ничегошеньки в этом не понимаю, но термин запомнила. Сейчас из Австралии звонила, уже два года работает там в обсерватории.
– А семья, дети? Или превратилась в синий чулок? – спросила сентиментальная Лена.
– Да ты что, первым делом выскочила замуж! Красивая какая была – не передать. Обожает свадьбы. И меня сейчас в первую очередь спросила, не женился ли Юрочка.

Нинин сын сделал вид, что хочет спрятаться под стол.

– Велела, как только он соберётся, сразу же её звать, мол, ради такого события прилетит из Сиднея.

И мы дружно насели на Юру и его девушку Аню с требованием поскорее подавать заявление. Уж очень захотелось познакомиться с радиоастрономом, обожающим свадьбы.