Ещё в детстве я придумала романтический образ своего избранника, одного и на всю жизнь, который никогда не предаст и с которым в будущем нас ожидает долгая и счастливая жизнь. Видимо, меня не совсем правильно воспитывали: мама внушала, что мужчина должен быть единственный, что всё должно идти, как говорится, от чистого истока. Удивительно, но у них с отцом всё так и получилось, а мне, наверное, досталось другое время.

Мне было пять лет, когда после окончания военной академии в Ленинграде отца распределили в Тбилиси. Так наша семья оказалась в Грузии. Там я окончила школу, Тбилисский университет, работала, училась.

Но уже наступили времена так называемого «роста национального самосознания», эпоха переворотов и войн. Во всей этой атмосфере и протекала моя юность. Столько всего неприятного было, что и вспоминать не хочется.

В Тбилиси нередко приходилось отбиваться от местных «джигитов». Не то что гулять, это понятие вообще не из моей жизни, я бы и замуж не пошла ни за кого из тех, кого знала: слишком разное понимание семейных ценностей.

Впрочем, когда начались все эти смутные времена, нас там и за людей не очень-то считали. Сколько сил стоило не вымазаться во всей этой грязи. Мы мечтали: «Вот приедем на Родину». Мы все тогда бредили Родиной, думали, там наши, там русский язык и всё будет хорошо…

Переехали в Россию, в наш город N. Город старинный, много разных архитектурных памятников, но он оказался бесперспективным во многих отношениях, и прежде всего в плане устройства личной жизни. Мужчины здесь, как говорят, не водятся. Когда я поняла, куда меня занесло, жить не хотелось, а потом махнула рукой. Хотя порой было мучительно. По телевизору на полуодетых мужчин смотреть не могла – природу-то никто не отменял.

Странно, но я и здесь порой сталкивалась с предложениями «развлечься», да как-то противно было. Кто я вам – кошка или собака, чтобы всё равно с кем? А время шло и шло. Грустно, сейчас мне за сорок. Так вот и прожила, ни одного, даже самого маленького, скелетика в шкафу…

А потом у нас на работе появился новый шеф, приехал откуда-то с Севера. Старше меня почти на двадцать лет, но, несмотря на столь не юный возраст, очень активно работает. Сразу проявил себя деловым, энергичным, умеющим заводить полезные знакомства. Также мы узнали, что у него жена лет на тридцать моложе, есть совместный ребёнок. Что ради неё он когда-то оставил прежнюю жену, с которой прожил тридцать лет. Что старший сын у него совсем взрослый, есть два внука.

На работе по его отношению к женщинам сразу определили, что новый шеф – бабник. Ко мне начальник тоже стал проявлять интерес совсем не делового характера. Уже при первом знакомстве, узнав, что я не замужем, заявил:
– Надо же, такая конфетка, и ничья – просто невероятно!

Потом начались поглаживания, пощупывания, разговоры о том, что нам надо встретиться для более тесного знакомства. Я не знала, что и делать, пыталась объяснить, что не «гуляю» и у меня вообще никого не было. Думала, он как-то поймёт и успокоится, но эффект оказался обратным.

Если до объяснения всё это можно было назвать просто флиртом, то после – приставания шефа стали до невозможности навязчивыми. Я даже косметикой пользоваться перестала, чтобы казаться блёклой, да всё напрасно.

Потом уже выяснилось, что у него такой пунктик. Начальник сам себя считает человеком деловым, умным, вполне успешным, как говорится, настоящим мужчиной, и прежде всего в отношениях с женщинами. Но так вышло, что среди его женщин (а у него, помимо жён, было их немало) не случилось ни одной девственницы. Хотя ему этого хотелось, даже комплекс какой-то появился.

В общем, он дал понять, что если не хочу неприятностей, сопротивляться его желанию не стоит. Даже дал время подумать. Вот я и стала думать, точнее, переживать о своей жизни. Всё-таки что-то зарабатываю, а найти другую работу в нашем бесперспективном месте, да ещё в моём возрасте, трудно, и стоит ли что-то менять?

А мои представления о чести и достоинстве – что они мне дали, кроме разочарования? Да и какое это теперь имеет значение… Подруга Маринка, которая была в курсе происходящих событий, тоже пыталась меня образумить:

– Да перестань ты переживать, подумаешь, большое дело. У нас-то нормального мужика днём с огнём не найдёшь, и в нашем возрасте любой опыт в этом смысле сгодится. Не уехали мы вовремя в какую-нибудь нормальную страну, где водятся мужчины, что уж теперь и говорить. Ты ещё посмеши людей, скажи, что дожидаешься настоящей любви и большого чувства. А понятие «репутация» давно устарело, нет его в нашем лексиконе, отсутствует. Конечно, не очень-то приятно тешить комплексы пожилого придурка. Но он хоть, по крайней мере, помнить об этом будет, друзьям, наверно, похвастается, какой он ещё мачо. Тот дурак, с которым у меня всё это было, вряд ли вообще что-то помнит. (Маринка, поняв, что ждать здесь нечего, провела ночь с незнакомым мужчиной в купе поезда по дороге в Москву.) Тут, главное, не надо думать, что мы, дескать, люди и мы, видите ли, женщины. А то нам может захотеться, чтобы нас ещё и любили, чтобы за нами ещё и ухаживали, а это совсем гиблое дело. Зверюшки мы, зверюшки, так и думать надо. Выпей покрепче и махни на всё рукой!

В принципе, я и сама всё прекрасно понимала. Но чем больше себя уговаривала, тем тяжелее становилось на душе. Хотя всё это, наверное, не стоит и выеденного яйца. Тем более оно как-то ничем закончилось… Тяжело заболела моя мама, и я ушла с работы, чтобы ухаживать за ней.

Но вот мамочка умерла. Всё, мне не с кем больше поделиться, посоветоваться, некого обнять. Я всегда не очень-то верила в соучастие и сочувствие других людей, но теперь была бы рада, если бы нашёлся добрый человек, с которым я могла бы пообщаться.

Из письма Эллы