Я с детства не любил лотерею. Группа мошенников продаёт бедным людям надежду. Но те получают лишь разочарование и зависть к тому, кому повезло. Лотерея – это враг созидательного труда. Но что делать, если труд твой не нужен или за него невозможно получить достойное вознаграждение? Тогда остаётся только надеяться на удачу.

Панаму трясло от лотерейной лихорадки. Казалось, всё население страны разделилось на тех, кто покупает билеты, и тех, кто продаёт. Билетами торговали на каждом перекрёстке, и даже сами продавцы играли, записывая номера проданных и проигранных билетов, таким образом повышая свои шансы.

– Лотериа! Лотериа! – бубнила добрая сотня взрослых и внешне здоровых мужчин на центральной площади города Давид, третьего по величине в Панаме. Все билеты, которые они предлагали, с виду были одинаковыми. Вокруг толпился народ, обсуждая результаты розыгрышей.

Панама – не бедная страна. Это один из главных мировых перекрёстков торговых путей. По Панамскому каналу идут корабли со всего света – из Тихого океана в Атлантический и обратно. Кроме того, Панама соединяет Северную Америку и Южную. Здесь могла бы процветать торговля, о которой мечтали бы Гонконг с Сингапуром. Но что-то с этой страной не так.

Для тех, кто путешествует из Северной Америки в Южную по суше, Панама – это тупик. Дороги в Колумбию нет. Дальше начинается так называемый «Дарьенский разрыв», джунгли национального парка Дарьен – с повстанцами, бандитами и наркоторговцами. По пешеходным тропам этого парка идут толпы нелегальных мигрантов. Идут всегда в одну сторону – на север, к США. В Колумбии вы легко сможете присоединиться к этой толпе. Местная полиция не скажет ни слова. Но стоит попытаться идти на юг, вас обязательно остановят и вернут обратно. Почему так? В этом вроде бы нет логики!

В путеводителях 90-х годов описывался путь через парк: пешком, на моторных лодках и баркасах контрабандистов. В новых книгах это описание убрали, чтобы не провоцировать путешественников на опасную авантюру.

Говорят, дорогу не строят специально, чтобы из Колумбии не возили наркотики. Или наоборот – чтобы возили. Потоки нелегалов – питательная среда для преступлений всех видов.

Я был готов рискнуть и пройти через Дарьенский разрыв. Но что если в Дарьене меня задержат полиция или партизаны? Тогда я не смогу выходить в радиоэфир дважды в неделю, вести блог и вовремя сдавать статьи. Нужно искать другой вариант. Если в Колумбию не попасть по земле, можно улететь или уплыть. Первое – дорого, второе – сложно. Но выхода не было, я решил искать попутное судно в Колумбию и направился в столицу страны Панама-сити.

Социальные гарантии или смерть!

Столицу Панамы трясло. Виноваты были не лотерейные страсти, а затеянные правительством реформы, отменяющие социальные льготы и гарантии. Тысячи людей вышли протестовать. Построились в колонны и, размахивая флагами и транспарантами, выкрикивая лозунги, распевая песни и танцуя самбу, двинулись к резиденции президента.

По дороге к ним присоединились продавцы мороженого и сладкой ваты. Их тележки были украшены красными флагами и революционной символикой. Протестовать и торговать эти люди умудрялись одновременно.

В переулках дежурил спецназ, в воздухе летали вертолёты. Но открытых стычек не происходило.

Я оказался изолирован в комнате дешёвого отеля в районе Сан-Фелипе. Пытаться выйти на улицу – безумие. Под моим балконом бушевала революционно-карнавальная толпа. Шли священники в сутанах, доктора в белых халатах, студенты в пиджаках, домохозяйки, бившие поварёшками по кастрюлям, коммунисты с красными знамёнами, националисты с красными знамёнами и случайные люди, захватившие с собой красные знамёна, потому что в городе их достать проще всего.

Стоя на балконе гостиницы и возвышаясь над толпой, я чувствовал себя членом Политбюро во время первомайской демонстрации. Даже помахал демонстрантам рукой. Флаги приветственно покачались в ответ.

Собравшиеся пронесли передо мной чучело президента Панамы и картонные гробы для членов правительства, затеявших непопулярную реформу. Все скандировали: «Нет отмене льгот!» На транспарантах были надписи Seguridad Social o Muerte! – «Социальные гарантии или смерть!». Действительно, получать пособие и играть в лотерею приятнее, чем работать по 12 часов в день, как китайцы, которые в этот день заперлись в своих лавочках. Проходя мимо закрытых лавок, демонстранты от избытка чувств колотили по железным ставням древками флагов.

Панамское общество оказалось расколото: все друг друга считали паразитами, бедные – богатых, а богатые – бедных. И мечтали отобрать друг у друга имущество. И у китайцев заодно.

На следующее утро я попытался покинуть столицу. Город ещё бурлил. Дороги были перекрыты баррикадами. В металлических бочках горели костры, заволакивая дорогу чёрным дымом.

– Эй, куда идёшь! – дорогу перегородили крепкие парни в чёрных масках и мотоциклетных шлемах. В руках они держали металлические прутья и бейсбольные биты.
– Еду в Колон! – ответил я.
– Куда? – загоготали они. – Иностранец, что ли? Ну ты нашёл где прятаться! Давай, топай. Удачи!

Занимательная колоноскопия

В рейтинге худших городов мира Колон занял бы одну из верхних строчек. Грязные улицы, аварийные дома и дикая преступность.

– Послушайте меня, сеньор! – доверительно обратился ко мне старичок в придорожной столовой. – Знаете, почему в Колоне так опасно? Во всём виновато правительство! Оно не может разогнать банды и поэтому просто договорилось с ними. Им отдали Колон, чтобы те оставили в покое Панама-сити. Двадцать шесть банд разделили город между собой!

Не знаю, правду ли говорил старичок, но город выглядел неуютно. Иностранцы и богатые панамцы практически не выбирались за пределы охраняемых резиденций. В городе было несколько безопасных резерваций, вроде яхт-клуба или «Зоны свободной торговли» (Zona Libre), обнесённых трёхметровой бетонной стеной с колючей проволокой. В остальном Колон принадлежал преступникам. Чтобы проехать 100-метровый отрезок дороги от яхт-клуба до автобусной станции, иностранцам официально советовали брать такси. Я ходил пешком, но с ощущением, будто нахожусь в зоне боевых действий.

– Сеньор, вам не стоит идти в этом направлении, – остановил меня на улице полицейский. – Держитесь безопасных маршрутов.
– Где такие маршруты?
– Вы идёте из яхт-клуба? Вот туда и возвращайтесь. Там безопасно.

Полицейские тоже предпочитали не бродить по городу, а держаться рядом с богатыми гетто.

Зато по Колону катались удивительные автобусы. У каждого было уникальное название: «Рыба», «Боевая лодка», «Дарьенский тигр», «Конкистадор». Снаружи автобусы украшали изображения католических святых, покемонов или голых красоток, в зависимости от того, какая тематика ближе водителю. В салонах висели таблички с надписями, от библейских цитат до легкомысленных «Проезд только для сексуальных девчонок». Один призыв я запомнил: «Не позволяй им увидеть тебя вспотевшим!» «Им» – в смысле эксплуататорам. Насколько я мог судить, жители Колона эксплуататорам не давались.

Под лобовым стеклом болтались плюшевые мишки, китайские фонарики, цветная бахрома. Мощные динамики лопались от оглушительной музыки.

– Поставь мою кассету, – попросил я водителя и протянул ему плёнку с записями. Он выключил гангстерский рэп и сунул кассету в магнитофон. Это был сборник бородатых российских хитов. Запел Шевчук про осень. Про тонущую в море печаль, про ветер, играющий рваными цепями. Про то, долетим ли, доползём ли, и что там будет дальше с нами.
Это же про Панаму – удивился я.

Пассажиры против незнакомой музыки не возражали, улыбались и прихлопывали. Водителю музыка тоже понравилась, и он захотел кассету на память. Пришлось подарить.

В городе я поселился в яхт-клубе. Разрешения, чтобы остаться, не спрашивал. Пропуском в клуб служило моё белое европейское лицо, а домом – палатка, которую я устанавливал на ночь рядом с пирсами. Охранники не задавали вопросов. Мало ли странных яхтсменов прибывает на Панамский канал?

Однажды я поехал за покупками в Зону Либре и на обратном пути случайно сел не на тот автобус. Пришлось выйти раньше и пробираться сквозь кишечник колонских улиц пешком. Я старался держаться крупных проездов, поскольку мелкие отростки выглядели совсем не дружелюбно. Увидев вывеску кафе, нырнул в дверь, надеясь выпить чаю и передохнуть.

– Эй, белая сволочь! Как ты думаешь, куда ты попал? – вышел мне навстречу здоровенный негр с бильярдным кием. Ещё несколько теней отделились от стен и двинулись в мою сторону.

– А это что, не прачечная? Ну-у, извините! – ответил я по-русски и вернулся на улицу, пока не пришлось выяснять, что крепче в драке – мои плечи или бильярдный кий.

Держи конец

В яхт-клубе находилось много любопытных персонажей. У центрального причала стояла яхта размером с таз для стирки. На ней путешествовала семья из шести японцев. Они были бездомными и жили на яхте, даже когда возвращались к себе в Японию. На палубе грудой лежали принадлежащие им вещи. Они не помещались в трюм, поэтому были накрыты от дождей и солёных брызг крошечным яликом. Как эта компания умудрилась пересечь океан и не перевернуться?

Любой бродяга мог немного заработать на Панамском канале, сопровождая яхту через шлюзы. Капитаны платили нанятым матросам, чтобы те держали канаты, удерживающие яхту во время подъёма или спуска воды, ведь лёгкое парусное судёнышко может закрутить течением и разбить. Такая должность называлась «лайнхендлер» – можно перевести на русский как «держатель конца». Не слишком почётное звание, но и труд не велик. Пару дней прохлаждаешься на яхте, тебя кормят, да ещё платят 50 долларов. А всей работы – на полчаса.

Таковы правила. На каждой яхте, идущей через канал, должно находиться минимум четыре лайнхендлера. Если матросов не хватает, капитан обязан их нанять. Но местных жителей яхтсмены старались не брать. Боялись, что те что-нибудь испортят или украдут. Предпочитали иностранцев, желающих подработать.

Моряк со стажем мог найти в клубе работу и посерьёзнее. Многим экипажам требовались штурманы, врачи, коки и просто опытные матросы. Часть яхтсменов шла через океан в одиночку и нуждалась в компании.

Я подружился с пожилым датчанином Йенсом, который шёл на Кубу на старом паруснике «Элис Ди». Судно было восстановлено и полностью автоматизировано, так что капитан мог в одиночку плыть неделями, отдыхая, когда требуется. Но всё же Йенс устал путешествовать один и нашёл в Коста-Рике компаньона – невысокого, крепкого дядьку, бывшего профессионального боксёра и золотоискателя по имени Луис. Компаньоны предложили мне стать третьим. Они шли на Кубу, а потом – в Европу. Трюм был полон еды, коек хватало. Звучало заманчиво, но я направлялся в противоположную сторону.

Пока судно стояло у причала, я помогал Йенсу и Луису с мелким ремонтом. А они меня пригласили спать не в палатке, а прямо на палубе яхты, что было вполне удобно.

В поисках судна, идущего в Колумбию, я немало времени проводил в местном баре. Там собирались яхтсмены, ожидая свою очередь на прохождение канала. Многие оказались знакомы друг с другом. Пообщавшись с одним, можно было расспросить о других.

– Эй, приятель! Мы идём на Галапагосские острова, а потом в Австралию. Ищем матроса. Хочешь с нами? – обратилась ко мне молодая канадка по имени Стефани. Она была такой же путешественницей, как я. Классная девчонка, с такой хоть куда. Но идущая на Галапагосы яхта австралийцев была перегружена и выглядела ненадёжно. К тому же их капитан уже несколько дней находился в запое, и команда тревожилась по этому поводу. Да и добираться с островов до Колумбии сложнее, чем из Панамы.

Вскоре мне предложили заработать. Идущая под американским флагом яхта «Вера» следовала на тихоокеанское побережье. Её хозяин голливудский режиссёр Джозеф путешествовал вместе со своим другом, оператором Марком.

– С известными актёрами вы тоже работали? – спросил я.
– С Брэдом Питтом, с Джоржем Клуни… – начали перечислять они. Большую часть имён я не знал, но сделал вежливый вид, что впечатлён.

Мы вышли в бухту и бросили якорь у буйка. Рядом встал французский катамаран, проходивший канал вместе с нами. Хозяева построили его из обломков старых яхт и кусков пластика.

Подошёл катер и высадил на нашу лодку лоцмана. Мы двинулись к первым воротам. Перед нами в шлюз заходил китайский контейнеровоз. Мы направились по пенистой дорожке следом за гигантом. Никто не стал бы открывать шлюз ради яхт. Это вышло бы слишком дорого – несколько сотен тысяч долларов, проще затопить свою яхту и купить другую.

Мы подвели нашу лодку к французской и стянули их канатами. Когда несколько яхт проходят шлюз одновременно, их связывают, чтобы не бились бортами. Ещё четыре троса удерживали получившийся «плот» в центре шлюза.

Сверху концы канатов держали рабочие, снизу – мы, лайнхендлеры. «Хоулд зе лайн! Держи конец!» – кричали нам, и мы держали. «Хол ин! Тащи!» – и мы выбирали.

Небольшую яхту можно удержать руками. С контейнеровозами так не получится. Большие суда тянут специальные локомотивы. Работа тяжёлая, занимаются ей профессионалы, но, несмотря на предосторожности, бетонные стены шлюзов украшены многометровыми «ссадинами» от столкновений.

Всё обошлось благополучно: ворота закрылись, вода поднялась, и мы с нею. Миновав ещё два шлюза, вышли в озеро Гатун. Здесь и заночевали. Места в каюте не было, но я удобно устроился на корме. Лодка тихо качалась на воде, озеро блестело огоньками.

Гатун – искусственное водохранилище. Оно образовалось, когда построили дамбу на реке Гатун, затопив джунгли с индейскими деревнями. Уровень воды в озере на 25 метров выше уровня моря. Шлюзы наполняются озёрной водой, затем она выплёскивается в океан. На транзит одного океанского судна расходуется 200 миллионов литров пресной воды! Поэтому панамцы рады каждому дождю. Если наступит засуха и озеро обмелеет, канал станет непроходимым. А он кормит всю страну.

Утром я проснулся от солнца и плеска волн. Мимо, бросая тень на нашу яхту, проходили контейнеровозы. У многих были плоские, будто обрезанные борта, так называемый стандарт «Панамакс». С 1914 года ширина шлюзов – 33,5 метра, поэтому максимальная ширина кораблей, рассчитанных на транзит по Панамскому каналу, – 32,31 метра. (Дело происходило до расширения канала. Сейчас появился новый стандарт «Нью Панамакс» – 51,25 метра.) От бортов до стен шлюза – чуть больше полуметра! Супертанкеры, не поместившиеся в это игольное ушко, шли в долгое плавание вокруг Патагонии, как когда-то парусники Магеллана.

В 15 километрах от выхода к Тихому океану над каналом протянулся мост Сентенарио. Бетонное чудо обошлось в 104 миллиона долларов. Но когда его строили, не смогли правильно соединить две части моста. Поэтому транспорт по нему так и не пустили. Мост объявили «декоративным»: по ночам он сиял красивыми цветными лампочками, а днём с него прыгали на тарзанке молодые панамцы.

У самого выхода в океан вырос ещё один мост – Лас-Америкас. Он соединил две части континента, разделённого людьми. А вот и моё собственное географическое открытие: Тихий океан оказался куда беспокойнее Атлантического. Яхту так качало, что меня накрыл жестокий приступ морской болезни!

Большие спонсорские штаны

Получив первое морское крещение, я начал курсировать между Панама-сити и Колоном в поисках подобной работы. Время от времени удавалось заработать ещё 50 баксов.

Из редакции журнала, для которого я писал репортажи, пришла посылка. Я сходил на почту и получил объёмный пакет. В посылке была одежда от спонсоров: штаны и футболка. Мне нужно было сфотографироваться в этой одежде и выслать снимки в редакцию.

Тут же возникли затруднения. Первое – у меня не было утюга, а одежда в посылке помялась. Не могу же я фотографироваться в мятом! Прошёл вдоль яхт, выясняя, нет ли у кого утюга. Яхтсмены удивлялись и смеялись. Кто же в плавание берёт с собой утюг! Пришлось намочить штаны и футболку и растянуть на пирсе, прижав камнями. Я надеялся, что солнце разгладит одежду.

Вторая проблема была в том, что спонсоры не потрудились выяснить мои размеры. И прислали то, что завалялось на складе, то есть одежду размера XXXXL. Футболка смотрелась ещё сносно – в Латинской Америке многие ходят в безразмерных хламидах, в хулиганском, рэперском стиле. Но штаны держаться на мне не хотели. В них без труда можно было засунуть двоих таких, как я. Пришлось вооружиться иглой с ниткой и ушить штаны. Теперь в поясе они были в самый раз, но в середине расширялись, как украинские шаровары.

Осталась ерунда – найти в яхт-клубе фотографа, способного сделать нарядную рекламную фотографию. Причём на снимке в этом казацко-рэперском прикиде я должен был выглядеть героическим путешественником, а не продавцом героина. Мне помог Йенс, капитан-датчанин.

– Дождёмся заката, – сказал он. – Если снимать в сумерках, лёжа на палубе и на фоне яхт, то в целом выйдет пристойно.

Что касается самих штанов, то мне они понравились. Были удобны, огромны и начинали двигаться почти одновременно со мной, лишь с небольшой задержкой. Я решил, что это идеальные штаны для прогулок по криминальным кварталам. Примут за своего. И в карманах можно спрятать не только нож, но и пруток арматуры. И вообще целый арсенал.

Летучий контейнер

Две недели я катался между яхт-клубами, зарабатывая и знакомясь с яхтсменами. Наконец удача мне улыбнулась: я нашёл яхту, шедшую в Колумбию. На лодке с гордым названием «Бегущий башмак» были немец-капитан и штурман-панамец. Меня взяли на борт матросом.

– Я учился на врача, но когда получил диплом, в Германии с работой было трудно, – рассказал капитан Мартин. – Пришлось уехать в Норвегию. Чтобы стать врачом, нужно выучить норвежский. На самом высоком уровне – академическом. Целый год я учил язык, а по утрам развозил молоко на велосипеде, чтобы платить за обучение и проживание. Потом сдал экзамены, начал работать и заработал кучу денег. Теперь могу отправиться в кругосветное путешествие.

Доктор Мартин был хорошо обеспечен, но, как всякий немец, очень практичен. Свою яхту он купил на Багамских островах. Богатые американцы, добравшись до этих островов, уставали от морских путешествий и отдавали отличные яхты за бесценок.
«Бегущий башмак» был построен в 80-х годах. Как объяснил Мартин, за владение ретро-яхтой в Европе начисляют налог поменьше, и стоянка в портах обходится дешевле.

Напевая мелодию российского гимна – выросший в ГДР капитан помнил его как советский, – мы торжественно подняли немецкий флаг и направились к выходу из бухты. Погода стояла прекрасная, дул попутный ветер. Мы исполнили положенный ритуал – открыли бутылку колумбийского рома, немного плеснули в море и на борт, а остальное выпили сами.

Размякнув от рома, я сидел на корме, держа рулевое колесо, и глядел на огромные танкеры. Они шли навстречу и, приближаясь к входу в канал, выстраивались в самую монументальную в мире очередь. На их пути безмятежно болталась на волнах маленькая лодочка местных индейцев-кунас. Танкеры сердито гудели, но хладнокровные кунас не обращали внимания. Они всю жизнь рыбачили здесь и отступать от привычного уклада не собирались.

Берег остался далеко позади. Единственными нашими спутниками были летучие рыбы да плывший в километре от нас контейнер. Кто-то его плохо закрепил, и он сорвался с палубы во время шторма. Столкновение с таким «летучим голландцем» не сулит ничего хорошего. Мы с Мартином прикинули, можно ли его выловить и какие богатства в нём обнаружатся – тонна китайской лапши, партия ржавых стиральных машин или нелегалы, направляющиеся в США? Но решили не рисковать, и контейнер поплыл своей дорогой.

В часы вахты я сидел за штурвалом и думал о том, что прямо сейчас плыву из Северной Америки в Южную – и это потрясающе! Удастся ли мне добраться до Антарктиды? А если нет, что буду делать? Наверное, сидя на берегу Огненной Земли, напишу концовку своей истории: «Полгода приключений и суровых испытаний, и вот я у края Земли. Здесь моё путешествие заканчивается. Впереди лишь океан, посреди которого ледяной континент, слишком холодный и безжизненный для автостопа…» Хотя… смог же я найти яхту, идущую в Колумбию. Смогу попасть и в Антарктиду.

Путь до Колумбии занял двое суток. Мы посменно дежурили у штурвала, наблюдая по ночам падающие звёзды и грозовые вспышки вдали. На берегу я сошёл с яхты. Пограничник мельком взглянул на колумбийскую визу, подмигнул:
– Добро пожаловать, амиго! – и шлёпнул въездной штамп.