Почему? Ядро личности формируется до 12–13 лет, и формирует его по большей части генетика, если хотите, история рода. Кто-то пошёл в деда – такой же рукастый, кто-то в папашу, который тащил с работы всё, что не приколочено. А кто-то в дядю Митю из Твери, что пил по-чёрному.

А мать, пока ребёнок не вырос, может покорёжить наследие предков или оставить как есть. В первом случае вырастет неврастеник, который, захлёбываясь собственными соплями, лет до сорока будет изживать комплексы. Во втором он останется непокалеченным, а то, что с ним произойдёт дальше, можно описать одним выражением: «по своей свободной воле». И тут у него есть шанс стать человеком.

Не жестоко ли так говорить о женщинах, матерях? Нет. Ева, вышедшая из ребра Адамова, поглощает всех членов семьи, такова уж её природа. Съест и переварит. Кто-то съедает нежно, исподволь, кто-то – грубо, непережёванными кусками, но едят все. На территории женщины, то есть в доме и семье, у мужчины, по словам Жванецкого, «из своего есть только машина и гараж, всё остальное – женино, даже сын».

Это нормально. Мужчина орудует во внешнем, социальном мире, а женщина – в личном пространстве. Разные зоны комфорта. Как утешается мужик при неудаче? Напьётся и набьёт кому-нибудь морду. Или ему набьют. То есть проявляет себя вовне. Как утешаются женщины? Меняют причёску, идут за тряпками, делают маски, то есть работают с зоной личного телесного комфорта. Даже те женщины, что ездят на мотоцикле или, допустим, руководят предприятием.

Только не надо рассказывать душещипательных историй из дамских романов. Мужчина меняется лишь тогда, когда это совпало с его внутренним побуждением. А внутренние побуждения в основном исходят из ядра личности, того, что уже сформировано. Давно, в детстве. То есть на самом деле ничего не меняется.

Так что мужчине бесполезно меняться, не стоит и пытаться. Разве что при угрозе самому существованию. Во всех нас есть одновременно и тяга к саморазрушению, и жажда жизни. Вот заставит эта жажда бросить пить после третьего инфаркта – может, и бросит. А как на это способен повлиять близкий человек? Да никак. Разве что внутренние побуждения совпадут с желаниями причитающей жены – тогда, конечно, «я спасла его». А на самом деле – просто он сам захотел жить.

Мой брат бросил пить, когда ему грозило увольнение. А свою работу прораба, со всеми прилагающимися левыми деньгами, он нежно любил. Как и его покойный отец – тот на работе дружил с нужными людьми, построил кооперативную квартиру, а умер глупо, по пьяни. Брат «зашивается» третий раз: отцовская тяга к саморазрушению тянет вниз, а желание жить останавливает.

При чём здесь жена? Ни при чём. Снова речь о ядре личности, которое мы, словно гирю на цепи, всю жизнь за собой таскаем.

Другой брат, двоюродный, тоже «зашился». Тут вроде жена повлияла – попала в больницу, он и спохватился. Но ведь его отец лет в сорок тоже бросил. Совпадение? Или судьба, с помощью родовой памяти встроенная в нас от рождения? Энтони Бёрджес в «Механическом апельсине» сравнивает человека с заводной игрушкой, которая идёт по столу, натыкаясь на предметы и сшибая всё на своём пути. Пока не кончится завод. Не по своей воле и невзирая на внешние обстоятельства, вроде воли жены-спасительницы.

На самом деле мы не очень-то и свободны. Наша гирька всегда с нами. Может быть, перетянуть её способна только мечта, глоток воздуха. Просто глоток воздуха. Если этим глотком вдруг оказалась близкая женщина – значит, удачно совпало.

А потому лозунг «При хорошей женщине и мужчина может стать человеком» неверен. По Зигмунду нашему Фрейду и Карлу Густаву свет Юнгу. Категорически. Ну, разве что вы любите дамские романы.