За три года до нашего знакомства муж расстался с сожительницей, с которой провёл семь лет. У той есть дочь; когда они сошлись, ей исполнилось всего два годика. Хотя эта девочка нам никто, свекровь к ней очень привязалась. Жалела девчонку, пестовала, готовила к школе, потом делала с ней уроки. Даже после измены со стороны сожительницы, что и послужило причиной разрыва, продолжала общаться с девочкой.

Та постоянно прибегала к названой бабушке после школы, иногда даже оставалась ночевать. При этом родная бабушка к девочке относилась совершенно равнодушно. Да и мать плевать на неё хотела и жила уже бог знает с каким по счёту «папой». Когда мы познакомились с мужем, падчерице исполнилось 13, но она всё ещё бегала к свекрови. Тянулась и к отчиму, но ему это общение не было нужно. Супруг всегда дружелюбно относился к девочке, но не более того.

А несколько лет спустя девочка пропала с радаров, заблокировала в телефоне и мою свекровь, и мужа. Мы подумали – ну и ладно, наверное, возраст такой. Но через три года девчонка неожиданно объявилась и сразу же нагрянула к свекрови: «Здравствуй, бабушка! Я у тебя поживу немножко?» Свекровь от такого явления, конечно, обалдела. Пустила девицу в гости, но ночевать не позволила и попросила объяснить причину внезапного визита.

Оказалось, ей просто не хочется жить с родной бабушкой – мол, та держит в чёрном теле, заставляет учиться и не разрешает гулять. Понятно, свекровь этот аргумент не убедил. Попили чаю – и всё, до свидания, спасибо, что навестила. Но после этого на нас начались бесконечные атаки.

Девчонка не давала нам прохода. То постоянно торчала у свекрови, то ошивалась во дворе, то висла на шее мужа со словами «Папа, папа!». Это вгоняло супруга в полнейший ступор, потому что падчерица даже маленькой его так не называла. Она подкарауливала нас в магазине, всё время ластилась и всячески пыталась угодить. Пробовала подружиться и со мной, спрашивала: «Можно буду помогать тебе нянчить ребёнка?»

Такое поведение вызвало бы у меня сочувствие и понимание, если бы не одно «но»: у девочки явно наблюдалось изменённое состояние сознания. По одному виду можно было сразу понять – с ней что-то не так: зрачки расширены, губы белые, руки трясутся. Девочка явно употребляла какие-то вещества, но на вопросы не отвечала. Хотели отвезти её к врачу – отказалась. Родная бабушка на наши звонки отвечала: «Да пошла эта шалава, знать её не хочу!»

Так девчонка и крутилась около нас. Это продолжалось почти два месяца.

У свекрови уже не в первый раз пропадали небольшие суммы. А в поселковом магазине нам однажды сказали, что дочь мужа брала в долг еду и сигареты, якобы по его просьбе. Хозяева магазина – соседи свекрови, знают и девочку, и моего супруга. Между тем сумма накопилась приличная, 10 тысяч. Муж заплатил.

После этого я не выдержала и позвонила в местную опеку. Они пообещали нагрянуть вместе с инспектором по делам несовершеннолетних к родной бабушке, где прописана девочка, но я попросила их приехать вечером по адресу свекрови – девчонка всё равно припрётся туда. Объяснила, что ребёнка нужно как можно скорее забрать в больницу, ей действительно нужна помощь, она в ужасном состоянии, как физическом, так и моральном. Но представители опеки заявили, что имеют право прийти только по адресу жительства ребёнка. Мне очень хотелось верить, что инспектор не просто пожурит ту бабку, а на самом деле отправит девчонку в реабилитационный центр, где ей самое место. Однако всё оказалось не так просто.

Выяснилось, что хотя сотрудники опеки принимают сообщения по телефону и  обещают разобраться, но немедленно не реагируют, даже если ты говоришь, что подросток лежит и умирает на улице. Поэтому нам пришлось представиться и самим топать на беседу с инспектором – и лишь после того, как девчонку увезла «скорая». Муж взял эту миссию на себя. Приехал, рассказал, что девочка находится в детской больнице – её нашли то ли в алкогольном, то ли в наркотическом угаре недалеко от дома родной бабки.

Только тогда падчерицу забрали из семьи, а мать и бабушку пообещали привлечь к ответственности. А нас вызвали на беседу к инспектору ПДН. Выяснилось, что девочка бродяжничает около года, но за это время ни родные, ни соседи, ни школа так и не подали сигнал в органы опеки. Мама и бабушка, по словам инспектора, спокойно отнеслись к тому, что у них забрали ребёнка и предъявили обвинение в ненадлежащем исполнении родительских обязанностей.

Теперь мать находится на волоске от ограничения родительских прав, если дело не обойдётся штрафом или предупреждением. Более того, она сама написала заявление с просьбой забрать у неё ребёнка – «на перевоспитание». Заявление нам зачитал инспектор: «Не справляюсь с воспитанием, пусть ею занимаются специалисты». Но ведь речь идёт не о кошке, а о человеке с правами, нельзя же так запросто снимать с себя ответственность! В любом случае девочку и её родную семейку сейчас поставят на учёт, дальше с ними будут разбираться органы.

Пока ребёнку нужна только медицинская помощь, а дальше потребуется плотная работа с семьёй, если, конечно, родственники пойдут на это. Ведь родная бабушка не то что внучку – свою дочь ненавидит. Мама девочки всю жизнь занята только устройством личной жизни, хотя сама не пьёт, не употребляет наркотики, работает. Но вот ребёнка для неё не существует.

Меня в этой ситуации особенно шокирует позиция школы. Из-за ограничений, связанных с пандемией, обучение велось удалённо, учителя не видели детей вживую больше года. Но как можно не заметить, что за целый учебный год ученица ни разу не выходила на связь через интернет-конференцию? Как её вообще из четверти в четверть переводили? И ведь это 9-й класс!

Конечно, хотелось бы помочь девчонке, но как это сделать? Она ведь подвергает опасности не только себя, но и своих родственников, да и нас тоже. Можно помогать бедному, больному, но не тому, кто зависим от наркотиков. Такие люди постоянно обманывают, воруют, изворачиваются. Нет, они должны выбираться сами или с помощью профессионалов. Должно быть желание самой девочки, а она неадекватна, это как раз и есть настоящий кошмар. Она пропадёт, если не случится чудо.

Знакомые рассказывали, что в их районе именно так пропали две девушки, 17 и 19 лет, обе красотки, друг с другом не были знакомы. Их подсадили на иглу ещё в малолетнем возрасте. Затем девчонки бродили от одной семьи к другой, от подружки к подружке, от парня к парню, ночевали где придётся. Толком никто не знает, что именно произошло, ведь с молодой девушкой, которая находится под запрещёнными веществами, можно сделать что угодно. Тело одной девчонки нашли на свалке, лежала голая, завёрнутая в покрывало. Вторую обнаружили тоже на помойке, спустя неделю поисков. Родители так и живут с этой памятью.

Правы те, кто говорит, что не видели ещё ни одного малолетнего наркомана, которого удалось бы сразу и запросто вылечить.