Когда-то Кито был важным административным центром, откуда инки контролировали северную часть своей огромной империи. Но при появлении испанцев они якобы разрушили город, чтобы не достался захватчикам. Или это испанцы так рассказывали потом? Колонизаторам нравилось проводить реновацию – сносить исторические дворцы и пирамиды и строить на их месте модные особняки и католические соборы. Дескать, были ли вообще какие-то инки или нет – дело неведомое.

На крепких инкских фундаментах в 1534 году разместилось испанское поселение, позже ставшее столицей Эквадора. В этом городе построили так много соборов, что суровый католический бог, скорее всего, давно простил грехи местным жителям.

Кито – город-перекрёсток. Здесь возможны неожиданные встречи. На одной из улиц я заметил пожилого европейца с рюкзаком. Коренастый, крепкий, бородатый и… босой. Где-то я его уже видел. Ну, точно!

– Владимир?.. Влади-и-ими-и-ир!!! – крикнул я.

Это же путешественник Владимир Несин, бывший тренер по самбо. Заходил ко мне в гости в Петербурге. Много лет Несин ходит по свету босиком, это его принцип.

– Босиком лучше, – убеждал меня путешественник. – Чувствуешь энергию земли, и в палатке обувь не пахнет. Иногда в самолёт не пускают, но у меня на этот случай есть бахилы. В правилах же не говорится, какая обувь должна быть надета.

Владимир получил паспорт гражданина мира и женился на дочери индейского вождя. Она иногда сопровождает мужа в странствиях. Но сейчас Владимир был один.

– Я в Кито у русских эмигрантов остановился. Но у них места мало, а то я бы и тебя позвал, – смутился Несин.
– Ничего. Я живу в хостеле. Ещё увидимся, – я попрощался с Владимиром и двинулся дальше. Но не дошёл до конца улицы, как заметил знакомое лицо.
– Грегори, привет! – навстречу мне шла канадка Стефани. Та самая, с Панамского канала. Она собиралась плыть на яхте на Галапагосы. И звала меня идти с ними. Но капитан пьянствовал в яхт-клубе, и поездка откладывалась.
– Ну как? Добралась до островов? – спросил я её.
– Да! Я видела всех этих монстров, черепах и прочих. Но не на яхте. Капитан так и не протрезвел. Я просто купила билет на самолёт, – засмеялась Стефани.

Стефани девушка весёлая и симпатичная. Я был бы рад взять её с собой в путешествие по Эквадору, но не мог. Дело в том, что в Кито меня ждала еще одна встреча.

Я получил сообщение. Ко мне должна прилететь моя подруга Сара из Америки. Мы познакомились два года назад. Она прочитала обо мне в американской газете. О том, как мы с товарищем путешествовали автостопом по Ираку во время войны. Эта история попала на ленту американского информационного агентства и разошлась по мировым СМИ. Мне тогда писали многие американцы. Одни восхищались, другие издевались, третьи просили выслать им за вознаграждение ценности из разграбленных иракских музеев.

Сара тоже написала письмо. Она была студенткой факультета экологии, увлекалась Россией, изучала русский язык, любила природу и ненавидела глобализацию. Мы начали переписываться. Позже она приезжала в Петербург, и мы подружились.

Я надеялся, что Сара присоединится ко мне в Мексике и мы проделаем путь до Антарктиды вместе. Но Сара задержалась, сдавала экзамены, а я тем временем проехал половину маршрута.

В условленное время я ждал встречи с девушкой. А вот и она.

– А-а-а! Григорий! – в мою сторону метнулся взлохмаченный вихрь, чуть не сбив меня с ног. – Я прилетела! Купила самый дорогой билет. Дешёвых не было. И деньги совсем закончились. А мы поедем в Амазонию?
Для начала мы отправились на экватор.

Яйцо на гвозде

Через Эквадор проходит нулевая широта – экватор. Отсюда и название страны. Эквадорцы гордятся тем, что живут в «центре мира», и ведут счёт местным рекордам.

В 23 километрах к северу от Кито воздвигнут монумент Митад-дель-Мундо – «Середина мира». Здесь проходит линия экватора. Вернее, так полагал определивший её в 1736 году французский путешественник Шарль Мари де ла Кондамин. Француз немного ошибся в расчётах: истинная линия экватора, определённая с помощью приборов джи-пи-эс, проходит за забором комплекса – в 200 метрах от монумента, на фоне которого фотографируются туристы.

На линии нулевой широты построен частный музей. Он называется Инти-ньян, что на языке кечуа означает «Путь солнца». До прихода инков в этих краях обитали племена киту и кара. Они откуда-то знали, что земля круглая и что они живут в её центре. Само слово «кито» означает «центр» – оно и дало название столице. Наблюдая за движением Солнца и Луны, древние жители строили храмы точно вдоль линии экватора и проводили сложные религиозные обряды в дни равноденствия и солнцестояния.

В музее Инти-ньян можно принять участие в познавательных экспериментах. Например, поставить яйцо на шляпку гвоздя. Попробуйте – не получится. А на экваторе – запросто: стоит и не падает. Другой эксперимент: наливают полную раковину воды и вытаскивают из неё пробку. Если раковину поставить в двух метрах к югу, вода закручивается в воронку по часовой стрелке, в двух метрах к северу – против часовой. А на экваторе вообще не закручивается, стекает вертикально вниз без всякой воронки.

Ещё пара любопытных опытов.

– Сцепи руки, – обратилась ко мне музейный гид Каролина. Я сцепил руки кольцом над головой. Каролина взялась за мои руки и вдруг повисла на них. Молодая смуглая девушка была лёгкой и висела на мне близко-близко, касаясь меня грудью, так что Сара недовольно захмыкала рядом.

Наконец, Каролина отцепилась, отпрыгнула, а потом схватила меня за руку и потянула за собой.

– Теперь встань сюда. И так же подними руки.

Я встал на красную линию на земле, обозначающую нулевой меридиан. Одна нога на юге, другая на севере. Каролина лишь слегка надавила на мои поднятые руки, и они опустились, как пластилиновые!

– Теперь сцепи указательный и большой пальцы в кольцо, изо всех сил, – скомандовала девушка. И снова разорвать кольцо в стороне от экватора она не смогла, а на экваторе – запросто. Наверное, это какой-то фокус, думал я, глядя на переставшие слушаться руки. Не может быть, чтобы экватор так действовал на человека!

С другой стороны, не зря же индейцы киту и кара строили свои храмы именно на этой линии. Они что-то знали. Жаль, что пришедшие сюда цивилизованные европейцы не стали разбираться и все храмы снесли.

В музее Инти-ньян выставлены резные индейские скульптуры, глиняная посуда для приготовления алкогольного напитка чичи, трубки для стрельбы ядовитыми иглами. Но больше всего меня поразила коллекция уменьшенных человеческих голов.

Сушёные головы шуаров
Каролина боязливо оглянулась и поманила нас с Сарой за собой.

– Только никому не говорите. Это запрещено показывать. И вообще запрещено!

Она открыла коробку и достала оттуда несколько смуглых голов. Они были крошечные, будто кукольные. Глаза закрыты, губы сшиты грубыми нитками, на затылке пучок угольно-чёрных волос.

– Это тцанца! Сушёные головы шуаров, – понизив голос, сказала Каролина и быстро закрыла коробку.

Племя шуаров до сих пор живёт в эквадорской Амазонии. До середины XX века они собирали жуткие трофеи – головы врагов. Сушили их и уменьшали до размера игрушечных. Для этого применяли ритуал тцанца. Содержимое головы аккуратно дробили и вытаскивали, оставляя лишь оболочку из кожи. Ниткой зашивали рот, чтобы душа убитого не вырвалась наружу и не начала мстить. После этого голову варили в чане с солью и особыми травами. Уваренная, она уменьшалась в размерах и могла храниться долго, сохраняя при этом черты хозяина и блеск волос. Продавцы подобных сувениров уверяли, что волосы на сушёных головах продолжают расти.

Целью обряда тцанца был контроль над душой врага. Запечатанная в голове душа не могла отомстить убийце, а вместо этого начинала служить новому хозяину. Подвешенная на поясе шуарского воина, сушёная вражеская голова была одновременно чем-то вроде оберега и медали «за отвагу».

Власти Эквадора не могли справиться с воинственным племенем до начала XX века. И сознательно поощряли торговлю головами, втягивая туземцев в братоубийственные войны. По закону кровной мести платой за голову погибшего воина была голова его убийцы.

– Уменьшенные головы европейцев тоже встречаются? – осторожно спросил я Каролину.

Каролина улыбнулась.

– Можете не волноваться. Шуары никогда не отрезали головы европейцам. Они не считали их души опасными или полезными.

Это звучало ободряюще и обидно одновременно.

Со временем сушёные головы стали ценным товаром. Белые торговцы скупали их, чтобы перепродать музеям и любителям сувениров. Шуары, позабыв древние табу, начали вести бизнес. Даже научились подделывать головы: в ход пошли ленивцы, свиная и козья кожа… Сегодня торговля головами, как и сам ритуал, строго запрещены. Так что если вам в Эквадоре и покажут сушёную голову, то лишь из-под полы и оглядываясь по сторонам.

Жареный куй

Из столицы мы с Сарой направились в Анды. Решили начать путешествие с горного посёлка Отавало к северу от Кито. Посёлок известен своим колоритным рынком. По субботам сюда съезжались представители разных племён, населяющих Эквадор. Нас подвезла семья индейцев на пикапе. Места в кабине не было, и мы с Сарой ехали в кузове вместе с привязанной за верёвку хрюшкой. Специально для продажи хрюша была вымыта чем-то душистым и доверчиво тыкала в нас мягким пятачком.

В посёлке оказалось многолюдно. Индианки в цветастых нарядах и шляпах вели на верёвках поросят и упитанных хряков. У некоторых женщин за спиной были узлы с младенцами, а у других из таких же узлов выглядывали мордочки ягнят. Мужчины тащили упиравшихся быков, кто-то гонялся за разбежавшимися по улице цыплятами…

В той части рынка, где продавали свиней, атмосфера царила неспокойная. Нервничающие хряки пытались кусать покупателей.

Неподалёку проходил аукцион. Приехавший из столицы коммивояжёр рекламировал дешёвый ширпотреб окружившей его публике.

– Сеньоры, уникальный предмет из столицы! Незаменим в хозяйстве. В несколько раз облегчает готовку! Позволяет вынуть из кастрюли только то, что нужно вам, и ничего лишнего! – махал он перед публикой пластиковой китайской шумовкой.

Индейцы торговались без энтузиазма. Зачем нужен поросёнок, им было понятно, а вот для чего человеку китайская шумовка, будильник или электробритва – не вполне.

В другой части рынка торговали гусями, щенками и кроликами. Образцы живого товара сидели в одной клетке, не обращая внимания на видовые различия. Живых цыплят продавали не поштучно и даже не на вес, а по объёму: полный бумажный пакет жёлтых комочков стоил один доллар. Сколько цыплят запихнёшь внутрь – все твои, но жадничать нельзя: в тесном пакете птенцы могут задохнуться.

Самый интересный товар на этом рынке – живой куй. В жареном виде это любимое блюдо эквадорцев. Маленького симпатичного зверька разводили ещё инки. Попав в Европу в конце XVI века, куй превратился в экзотическую живую игрушку. Европейцы окрестили животное свиньёй. Возможно, за некоторую пухлость. В Англии его называли guinea pig – «свинья за гинею»: любители редкостей были готовы выложить за такую диковину золотую монету. В России куй стал известен сначала как заморская, а потом – как морская свинка, предмет любви юных натуралистов.

Наследники инков разводят свинок прямо в домах. Держат в невысоких открытых загонах. Выбраться оттуда куй не может. Но если это ему удаётся, засунуть его обратно непросто. Он перемещается с огромной скоростью, и если в доме достаточно тёмных углов, из домашнего животное превращается в дикое.

– Куй-куй-куй! – веселилась Сара, глядя на носившихся по загону свинок. – Давай его попробуем?

Я сомневался. Свинка выглядела слишком милой, чтобы её есть. А в жареном виде похожа на тощую зубастую крысу. Но Сара настаивала, и мы заказали одну штуку.

Мясо куя на вкус было резиновым и имело сильный запах. Я решил, что морские свинки – не мой рацион. Но местным жителям они нравятся. Свинок даже экспортируют в страны, где живут эквадорцы и перуанцы. Мне сказали по секрету, что в Перу вывели новую породу зверька, размером с собаку! Надо будет при случае посмотреть.

Картофелечистка

За время поездки я привык к красоте американской природы. Но горные пасторали Эквадора вызывали особенное восхищение. К тому же я теперь путешествовал не один и мог поделиться радостью ежедневных открытий. Мы с Сарой забирались на холмы, чтобы вместе полюбоваться бесконечными пространствами с редкими яркими пятнами деревенских крыш.

В одном из посёлков нас позвали в гости индейцы кечуа. Стены дома были сложены из булыжников и обмазаны глиной с навозом. Сверху нависала крыша из сухой соломы, в голодную зиму её могли бы жевать коровы.

– Откуда вы? – весело спросили индейцы.
– Я из России. А Сара – из США, – с некоторой гордостью ответил я. Мне было приятно, что у нас интернациональная команда.

Как только индейцы услышали про США, их лица вытянулись. Один сплюнул под ноги и тихо выругался:
– Пута мадре… («Мать твою».)
– Нет! Нет! – закричала Сара. – Я не из Америки! Я русская! Йо сой русо!

Индейцы с сомнением покачали головами, но выгонять не стали. Потолок дома был низким. Пол земляной. Обитатели дома сидели прямо на полу, на подстилках. Женщины чистили картошку и кидали очищенную в ведро с водой. Ножи они держали необычно – лезвия направлены внутрь ладони. Движения женских рук были ловкими и неуловимыми. Вжик – и голая картофелина падала в воду.

– Давайте мы поможем? – предложил я. Судя по всему, нас собирались покормить. Помочь в приготовлении пищи было вежливо.

Индианки со смехом протянули нам с Сарой небольшие ножи. Я взялся за картофелину и начал чистить, срезая длинную полосу кожуры. Дом не выглядел богатым, поэтому старался делать кожуру тоньше, чтобы полезная часть картошки не уходила в очистки. Пока я возился с одним клубнем, каждая из индианок успевала очистить три штуки. Попытался их догнать, но куда там!

Оглянулся на Сару. Она срубала кожу с картофелины, но получалось плохо. Изуродованный клубень уже потерял половину массы. Лицо Сары раскраснелось. Индейцы с сочувствием наблюдали за её мучениями.

– Это возмутительно! – бросила нож Сара. – Почему нет картофелечистки? Я всегда чистила картофелечисткой. Ножом неудобно!

Индианки расхохотались. Даже сидевшие по углам комнаты невозмутимые мужчины заухали как филины. А дети от избытка веселья начали кувыркаться. Одна из индианок подобрала пострадавшую картофелину Сары, сделала короткое движение рукой, и очищенная картошка полетела в ведро.

А мне пришлось утешать Сару и объяснять, что я тоже предпочитаю картофелечистку.

Утром нас разбудило солнце, и мы отправились к местным горячим источникам, где встретили… босого путешественника Владимира Несина. Он грел в термальной воде свои удивительные ступни. У них была такая толстая подошва, что Несин мог без опаски ходить по стеклу. Или по раскалённому песку. И снегу.