Революционер Симон Боливар мечтал собрать латиноамериканские страны в единое государство. Но названная в его честь Боливия больше других пострадала от стычек с соседями. Потеряла пустыню Атакама с медными рудниками, лишилась выхода к побережью, утратила провинцию Гран-Чако в кровопролитной войне ради нефти, которую так и не нашли. Чили, Перу и Парагвай обкусали высокогорную республику со всех сторон. И всё же боливийцы сохранили веру в себя и утверждают, что их страна – самая-самая.

Например, «самая индейская». Две трети боливийцев – индейцы кечуа и аймара, сохранившие традиционный уклад жизни.

У Боливии много высотных рекордов. Треть территории страны находится на высоте более 3000 метров. Боливийское озеро Титикака – самое большое высокогорное озеро в мире (3812 метров над уровнем моря). А на склонах вулкана Сахама на высоте 5000 метров растёт самый высокогорный лес на планете.

Ещё боливийцы гордятся аэропортом Эль-Альто, его название так и переводится – «высота». И немаленькая – 4000 метров. Если вы прилетели с равнины, то можете с непривычки почувствовать признаки горной болезни. Наконец, одна из боливийских столиц (их в стране две!), Ла-Пас, – самая высокогорная в мире: более 3600 метров над уровнем моря.

На подъёмах и спусках улиц Ла-Паса у меня закружилась голова, сильно забилось сердце. Зная, что это помогает, в одной из лавок я купил у пожилой индианки пакетик с листьями коки. Листья продавались в огромных мешках, видно было, что кока не менее популярна, чем у нас хлеб. От коки рот онемел, будто от заморозки, и наполнился слюной. Зато усталость и головокружение прошли. Сами боливийцы жевали коку без остановки.

На улицах толкались автомобили и автобусы. Крикливые кондукторы зазывали пассажиров. Один из них схватил меня за рукав и попытался затянуть в автобус:
– Санта-Барбара! Поехали! Санта-Барбара!

– Мне туда не нужно, – вырывался я. И здесь какая-то Санта-Барбара. В детстве я смотрел этот сериал.

Прохожие шли по дороге, мешая автомобилям. Тротуары были слишком узкими, или отсутствовали, или их занимали торговцы с тюками и коробками, выставляя товар на проезжую часть. Водители не соблюдали правила, игнорировали пешеходные переходы. Все гудели и кричали друг на друга.

Чтобы обуздать уличный хаос, столичные власти решили взяться за воспитание водителей. Каждое утро на центральные перекрёстки отправляли молодых волонтёров, наряженных зебрами. Они должны были следить, чтобы машины останавливались на светофорах и не наезжали на пешеходный переход – «зебру». Если водитель тормозил на разметке, люди-зебры устраивали драматическое представление, падали на капот или на дорогу.

– Ох! На помощь! Нас раздавили!

Если же водители дисциплинированно вставали перед стоп-линией, зебры танцевали для них польку.

Посылки на небеса

Над Кочабамбой нависает каменный Христос с распростёртыми руками, будто хочет обнять и защитить город. Этот Спаситель на два метра выше того, что стоит над Рио-де-Жанейро, чем боливийцы очень гордятся. Внутри устроена лестница и есть окошки: можно забраться внутрь и посмотреть на мир глазами Христа.

Знакомство с городом я начал с главного рынка. Здесь продавались гитары чаранго из панциря броненосца с пятью двойными струнами, флейты и свирели, вязанки козлиных копыт, используемые как маракасы.

На прилавках рынка стояли алтари – картонные, с разложенными на них кусочками фольги, конфетти, леденцами, сигаретами, фальшивыми деньгами, ароматическими травами и листьями коки.

Жертвенные деньги выглядели почти как настоящие доллары и евро. Некоторые туристы покупают их ради смеха. Но смеяться над богами боливийцы не советуют. Говорят, одна американка попыталась увезти домой пачку жертвенных долларов в качестве сувенира. В аэропорту в США её задержали за подделку денежных знаков.

Рядом с алтарями лежали сотни миниатюрных предметов, вылепленных из сахара. Хотите денег, новый дом, автомобиль, электродрель или лопату? Покупаете сахарное изображение и сжигаете в качестве подношения духам, а те помогут. На рынке можно заказать любой существующий или воображаемый предмет – от миниатюрного набора слесарных инструментов до сердечка, символизирующего вечную любовь. В одном месте мне попалась кукла жениха в костюме и галстуке-бабочке. Жених также предназначался для сожжения.

Чтобы пожертвования дошли до адресата, их сжигают вместе с «почтальоном». Проводник в мир духов называется «делантеро». Как правило, это высушенный труп живого существа – лама или её зародыш. Годится и морская свинка. Я слышал, что в серьёзных ситуациях, вроде строительства небоскрёба или бизнес-центра, в качестве «проводника» могут принести человеческую жертву. Рабочего или уличного бродягу заливают на стройке в бетон, и – несчастный случай – привет богам!

Если следовать этой логике, то всё, что в мире сжигается, должно попадать в мир духов. Вот духи удивляются, должно быть, когда на митинге сжигают флаг нелюбимой страны или портрет злодея-политика, когда горит мусор на свалках или газ на буровой вышке. Духи озадаченно чешут бесплотные затылки, смотрят на щедрые жертвы и говорят:
– Ну, ладно. Вот вам ещё газа, политиков и мусора. Пользуйтесь.

Большинство боливийцев – католики. Католицизм насаждался здесь силой в короткие сроки. В итоге заморская религия оказалась установлена на фундамент местных суеверий. Католическим святым приносят в жертву животных, а Дева Мария носит треугольное одеяние, что символизирует гору или Пача-Маму – «Мать-землю», которой поклонялись веками.

У стены кафедрального собора Кочабамбы, как молодой гриб, вырос новый культ. Здесь продают портреты Эрнесто Че Гевары – народного героя Латинской Америки. В Боливии отношение к Че Геваре особое. Здесь он был убит, преданный боливийскими крестьянами, за счастье которых боролся, и именно здесь близок к канонизации. Изображённый на портретах революционер бородат и длинноволос, его лицо выражает смирение, глаза подняты к небу – не хватает нимба. Со временем забудут, что команданте Че был атеистом, и его гипсовые статуи поместят в кафедральный собор рядом с фигурами других святых.

Обезьяны в законе

В департаменте Кочабамба я заехал в посёлок Вилья-Тунари. А отсюда – в заповедник Мачиа с реабилитационным центром для диких животных. Здесь жили звери и птицы, изъятые полицией у контрабандистов и жестоких хозяев. Больные и раненые животные восстанавливали здоровье, прежде чем вернуться на волю.

– Оставьте документы, деньги и ценные вещи в камере хранения, если не хотите их потерять, – строго сказали мне на входе в парк. – Сами понимаете, у нас обезьяны!

Я запер в металлический бокс паспорт и кошелёк, но фотоаппарат в чехле взял с собой. Решил, что буду держать крепко. Прошёл пару десятков метров – и хлоп, ко мне на грудь приземлился капуцин. Схватил лапами за плечи и уставился в глаза. Я опешил. Капуцин ощупал мои карманы, но, не найдя ничего полезного, разочарованно подпрыгнул, подтянулся на ветке и скрылся в листве.

– Видели? Это Рафики. Наш местный авторитет-карманник. За ним глаз да глаз, – посмеялся стоявший рядом волонтёр. – Бывшие хозяева научили его воровать. У нас скопилась целая коллекция испорченных фотоаппаратов и мобильных телефонов. У одного туриста обезьяны отобрали три тысячи долларов. Мы его предупреждали, что ценности лучше оставить. Но он решил, что в камере хранения небезопасно.

Работающие в парке волонтёры приехали со всех концов земли. Это похоже на пионерский лагерь для великовозрастной западной молодёжи. Всем хотелось повозиться с экзотическими зверюшками. Не пугливыми и хорошо соображающими, почти домашними.

Программист Ричард приехал из Бирмингема. Он бросил работу и устроился в парк волонтёром. Здесь он жил уже полгода, занимался пумами и ягуарами. Дослужился до должности «координатора кошачьих». Для волонтёра это высокий пост: работать с пумами опасно. Но деньги у Ричарда заканчивались, в ближайшее время он планировал лететь домой, чтобы заработать и вернуться в Боливию снова.

– Зарплату в парке не платят, но это лучшая в мире работа!

Как бы в подтверждение его слов крупная паукообразная обезьяна забралась к Ричарду на колени и начала его обнимать.

Ричард поцеловал обезьяну и отлепил от себя. Мы прошли в птичью зону питомника. Там жили попугаи ара – красные и сине-жёлтые.

– Вот, посмотри на этих. Ара стоят дорого. Хозяева подрезали им крылья, чтобы те не могли улететь. Теперь им не выжить в дикой природе. Останутся в парке навсегда.

На одной из веток рядом сидели две пары красных попугаев и казались совершенно одинаковыми. Считается, что ара – однолюбы, если составили пару, то жить будут вместе. Я усомнился в этом и в шутку спросил у Ричарда:
– Что будет, если поменять попугаев местами? Как они разберутся, ведь ничем друг от друга не отличаются.

Тот хмыкнул, взял в руки по одному попугаю из каждой пары и пересадил их. Попугаи удивлённо переглянулись, а затем спокойно, без крика и возмущения, пешком вернулись на прежние места – к своим половинкам.

Мы отправились в обезьянью часть парка. Многие из местных обитателей родились и воспитывались в неволе, оттого приобрели уголовные привычки. Знакомый мне капуцин Рафики был лучшим карманником. Гипнотизировал посетителей и обчищал карманы. А другой капуцин, по имени Эразмо, когда-то жил в одном из баров Потоси. Хозяин заставлял его боксировать в перчатках с другими обезьянами. Жестокий спорт и общение с пьяной публикой оказали влияние на характер примата. Эразмо был молчалив и суров, небольшого роста и с неприятным взглядом вышибалы ночного клуба.

Ещё один местный громила – Маурисио, чёрная паукообразная обезьяна. Крупный самец. Семь лет сидел, прикованный десятикилограммовой цепью. Дурные хозяева кормили его мясом и кока-колой – худший рацион для обезьяны придумать сложно. Видимо, хотели воспитать из него злобную сторожевую дворнягу. Чтобы сделать его ещё более агрессивным, бросали в Маурисио камни, плескали водой.

Однажды самец не выдержал издевательств и порвал металлическую цепь – эти обезьяны сильнее, чем кажутся. Набросился на хозяйку и покусал. Хозяин схватил тяжёлую палку и до полусмерти избил питомца. Умирающего примата забрала полиция. Лишь в парке он пришёл в себя и восстановил здоровье. Но до сих пор живёт отшельником – слишком опасен для сородичей. В стае паукообразных обезьян уже был вожак. Если пустить к ним тяжеловеса Маурисио, тот разорвёт вожака пополам. Поэтому волонтёры держали его на длинной металлической шлее, позволяющей перемещаться между деревьями.

Паукообразные обезьяны считаются опасными. В ту часть парка, где они обитают, случайных посетителей не пускали.

– Ты – парень, поэтому должен быть вдвойне осторожен, – предупредил меня Ричард.
– Почему? Здесь живут обезьяны-сексисты? – удивился я.

– Девушек-волонтёров самцы принимают спокойно. Но парней недолюбливают. Видят в них конкурентов. Человеческие самцы крупнее и теоретически могут претендовать на лидерство в стае.

Стать вожаком в стае паукообразных обезьян – такое мне не приходило в голову. Сам Ричард получил право приходить сюда лишь после долгой стажировки.

Было время обеда. Волонтёры вывалили на стол ведро с нарезанными фруктами. Обезьяны сунулись к столу, но в нерешительности отступили. Из кустов выглянул дикий коати, то есть носуха по-русски. Нечто среднее между енотом и лисой. Милый пушистый зверь с острыми зубами. Кажется, он улыбался, но от его хищной улыбки обезьянам было не по себе. Коати пришёл из глубины парка и поселился рядом с кухней. Он не боялся ни свирепых самцов паукообразных, ни швабры волонтёров, безуспешно пытавшихся спихнуть его со стола.

Пока сотрудники парка сражались с зубастой носухой, одна из молодых обезьян испуганно прижалась к моей ноге и обвила длинным хвостом кисть моей руки. Это было трогательно. Я принял грозный вид и был готов в случае чего защитить юную обезьянью самочку от свирепой носухи. Лишь когда коати насытился и скрылся, обезьяний хвост отпустил мою руку.

У обезьян, как у людей, есть хобби, развлечения, вредные привычки. Например, они не любят ходить пешком. Там, где нельзя прыгать с ветки на ветку, забираются на плечи попутных волонтёров и перемещаются по парку «человекостопом».

– Эге! Новая игра! – воскликнул Ричард.

Большая черепаха случайно приползла из джунглей, не представляя, куда попала. Одна из паучьих обезьян поймала её и, подражая Ринго Старру, барабанила по панцирю. Потом уселась на черепаху верхом, как на мотороллер. Бедная черепаха надеялась спастись в кустах. Она ползла изо всех сил, но когда спасительные кусты были близко, обезьяна слезла, подняла черепаху, развернула её в обратную сторону и снова уселась сверху.

Дурак с трубочкой

После парка я решил заехать к русским староверам, жившим рядом с Вилья-Тунари. Деревня показалась мне обычной, похожей на российскую: трактор, курицы, дома со ставнями. Людей на улицах почти не было.

Постучал в первую дверь – позвали в гости, угостили самодельными пряниками и бражкой. В деревне были лишь женщины и подростки. Но душевного общения не получилось. Я признался, что журналист, и они тут же насупились. Отвечали скупо и неохотно:
– Мужиков нет никого. Новую землю хотят купить, смотреть поехали.

Женщины, которых я пытался разговорить, были похожи на персонажей русских сказок. Носили сарафаны и рубахи. По-русски говорили, как герои былин в советских фильмах.

– Порядки у нас строгие. Хошь ты как, а в церковь ходи. Водку не пей, не кури. Избу в порядке держи.

В доме было красиво: на столах кружевные скатерти, в каждой комнате богато украшенные аналои – столики-подставки под священные книги.

Во дворе играли местные ребятишки.

– Идите сюда, чего покажу, – окликнул их я. И достал из рюкзака журнал со своей статьёй. Вряд ли в такие места пресса добирается.

Дети сели листать картинки и смотрели с удовольствием, пока в одном месте маленькая девочка в сарафане не хлопнула сердито ладошкой по странице.

– Фу, дурак! Курит!

Парень на фотографии держал во рту трубочку и пил апельсиновый сок из стакана. Но в посёлке таких предметов, как трубочка для сока, отродясь не видели.

В Боливии несколько сотен русских староверов. Разводят скот, вместо пшеницы выращивают сою, а вместо яблок – апельсины.

Выпроваживая меня из деревни, одна из женщин сказала:
– Быват, и журналисты приезжают. Да привират шибко! Староверы у них с топором на крокодилов ходют и на кольях с полицией дерутся. Брехуны. Живём мы спокойно. Крокодилов не ловим. С миром контактов иметь не желаем. Так и напиши.