Значит, я неадекватный
08.11.2021 19:36
Переворачиваю листок, а там просто кошмар

Значит, я неадекватныйЗдравствуйте! Уже три недели в семье творится чёрт знает что. Такое ощущение, будто однажды утром проснулись, а у нас чужой ребёнок – и не просто ребёнок, а охамевший Маугли. Дайте мне ведро валерьянки и побольше умных советов.

Сын-первоклассник просто допёк меня. А ведь совсем недавно был хорошим мальчиком, я даже составила для него обширный список новогодних подарков. Теперь есть одно желание – все эти игрушки обменять на ремень. Только сегодня дошло, что в хозяйстве нет этой полезной штуки, даже задницу нечем отодрать.

Я с сыном и так и эдак, и с бубном плясала, и орала, и уговаривала, и волосы на себе драла, даже до психолога добежала, хотя старшего сына вырастила, ни разу не обратившись к специалистам.

В середине декабря у Глеба день рождения. Заранее заказала для него детский праздник, а теперь нет желания поздравлять. Отменила заказ, даже уплаченного аванса не жалко. Все вокруг удивляются: ребёнка не узнать. Я понимаю – школа, новый этап, новые эмоции, сын сейчас перегружен. Но с его стороны началось какое-то повальное отрицание всего, постоянное нытьё и истерики.

Приезжаем из школы. Глеб, иди переодевайся. Ты переодеваться идёшь? Глеб, убери игрушки, переодевайся. Глеб, я сейчас всё это выброшу! Буквально за руку отвожу в комнату. Снимает пиджак, вешает. Если в этот момент отвернуться, рубашка и штаны окажутся на полу. А мне потом стирать и гладить всю одежду.

Не требую ничего невозможного, достаточно того, чтобы вещи не валялись в скомканном виде, а висели на плечиках. То же самое утром происходит с постелью – она окажется заправленной, только если рядом стою и помогаю.

Обед. Что есть – того не хочу, а чего хочу, не знаю.

– Сварить борщ или лапшу?
– Лапшу.

Бульон всегда наготове, это не сложно. Но в лучшем случае съест пару ложек, остальное отдаю собаке. Потом ребёнок бегает, таскает печенье. Теперь уже прячу сладости. Ужин – кроме жареных куриных ножек вообще ничего не предлагать, а у них Глеб объедает только кожицу, если хрустящая. Картофельное пюре, гречка, макароны – тот же сценарий, что и с лапшой в обед.

Уроки – отдельная песня. Вроде сын осознал, что лучше сосредоточиться, послушать, вникнуть и сделать правильно, чем потом переделывать десять раз. Понял, что проще сначала потренироваться, написать на доске тот или иной крючок, а уже потом выводить его в тетради. Но всё равно постоянно возникают проблемы.

Глеб почему-то всё время скачет. Если он не плачет и не хнычет, то прыгает, иногда назло. Играть с ним в настольные игры стало невозможно. Как только становится понятно, что проигрывает, – сразу сопли, слёзы, нытьё, «а давай это не считается».

Учитель несколько раз ставила его в угол, жаловалась, что громко хохочет на уроках. Например, она спросила: «Дети, кто не умеет читать или читает плохо?» Глеб начал ржать на весь класс. Всё ему смешно, строит рожи, обезьянничает.

Дома провели миллион бесед. Забираю сына из школы, спрашиваю, как дела, что хорошего, интересного. Отвечает:
– Давали наклейки-смайлики за поведение и работу за неделю. Мне не дали.
– А ты постарайся, тогда в следующий раз получишь смайлик.
– Всю неделю вести себя хорошо? Ты что? Мне это сложно, я не смогу.
– Глеб, ты вообще здоров? Только невменяемые люди не в силах сдерживаться и ведут себя странненько. Это называется «неадекватно».
– Ну, значит, и я такой.

В прошлое воскресенье мы целый день гуляли и ездили по делам, вернулись поздно. Я убрала оба этажа дома, поменяла постель, попросила сына отнести грязное бельё в ванную. Вымела мусор из-под кровати, и тут он с разбегу пробежал по этой кучке пыли и собачей шерсти, потом прыг на нашу кровать и давай скакать.

– Глеб, слезь сейчас же!

Ноль эмоций. Цепляется за железяки в изголовье и кувыркается.

– Глеб!
– Нет, я хочу!

Одна железяка – дзынь. Теперь её надо приваривать. Я сдёрнула его за руку, пару раз шлёпнула по заднице. Глеб встал в позу: руки на груди, нога вперёд, голова задрана – орлёнок, да и только.

– А мне ничё не больно. И ты ничё мне не сделаешь!

Выкинула его из спальни, закрыла дверь, села и разрыдалась от бессилия. Сын пошёл к папе в комнату, сообщил:
– Мама там плачет, я её обидел.

Папа работал, готовил срочные документы. Сказал Глебу, чтобы пошёл извинился, он тоже сейчас придёт.

Сын начал ломиться в мою дверь, она не открывалась. Дурдом какой-то. Надела пальто и ушла из дома, чтобы не прибить его со зла. Распсиховалась, прошла больше двух километров через тёмный лес, до соседней деревни. Муж приехал, забрал меня домой, сам разговаривал с ребёнком, поскольку я отказалась.

Утром муж отвёз Глеба в школу, потом забрал, сделал с ним домашнюю работу.

Во вторник они снова стали делать уроки, нужно было прописать буквы на черновике. Глеб с этим листком отправился к себе в комнату – и тишина. Через полчаса слышу, папа спрашивает его, где листок. «Потерял». Уже не выдержала, пошла к нему сама. Вижу – листок спокойно лежит на столе, буквы написаны, почему бы их не показать? Переворачиваю, а там… Просто кошмар. Весь лист исчеркан матерными словами. Кстати, очень аккуратно. Видимо, старался, хоть пятёрку ставь за почерк.

Снова разбор полётов, опять вопли, слёзы, враньё.

Как-то дотянули остаток недели. В воскресенье у них в спортивной секции аттестация. Сын якобы готовился, хотел сдавать на третью полоску на белом поясе. Если получит её – дадут допуск на экзамен на жёлтый пояс. Отвезла на борьбу, в назначенное время пришла за ним. Сын мрачнее тучи: не сдал.

– И меня даже не вызвали. Я просидел на скамейке и смотрел, как сдают другие. Можно я пойду с другой группой?

Подошла к тренеру, тот прямо-таки обрадовался, словно всю жизнь меня ждал.

– Так. Вы серьёзно поговорите с Глебом – либо он прекращает дурить, либо заниматься. В начале занятия плюнул на скамейку, я заставил его вытереть своим поясом. Сидит, выкрикивает всякую ерунду, мешает другим детям, задирается. Потом снял пояс, завязать не может. Как ему в таком виде сдавать экзамен? На тренировках тоже хулиганит уже недели две. Что случилось-то? Даже не ожидал от него подобного.

Я извинилась. Вернулась к ребёнку, спросила, в чём дело, – разревелся. Следующая аттестация только в декабре.

Вышли после этого кордебалета, сели в машину, заявил как ни в чём не бывало:
– Поехали в кафе.
– С чего бы? За хорошее поведение?

Повернула в строну дома. Какой начался крик:
– Мамочка, пожалуйста-а-а! А-а-а!

Если бы кто-нибудь услышал – наверное, подумали бы, что ребёнка избивают. Уже проехали полпути, до сына дошло, что точно не собираемся в кафе.

– Ах так? Тогда я расстегнусь!

Расстегнул ремень безопасности, начал шалить – нажимал на кнопки, окна открывались-закрывались. Подъехали к дому, остановилась. Обычно сын открывает ворота, но тут упёрся:
– А я не пойду, больше не буду открывать.

Я вышла, открыла, обернулась – Глеб строит рожи. Заехала в ворота, вытащила его за шкирку, привела к отцу, предложила самому рассказать обо всех своих подвигах. Ушла от греха подальше, уже просто не могла держать себя в руках.

Невозможно перечислить все безобразия сына. Ощущение, будто они идут беспрерывным потоком. И разговаривали с ним, и объясняли, и наказывали – всё бесполезно.

Сходила к психологу. Из моего рассказа она сделала интересный вывод:
– Это у вас семейные проблемы, вы просто устали, и у вас депрессия, а у ребенка всё хорошо. Обычный мальчик, ничего из ряда вон выходящего.

Честно признаюсь, до встречи с ней у меня было несколько другое представление о том, что такое «хорошо». Какие ещё есть варианты выхода из ситуации? Что делать?

Из письма Елены,
г. Тверь
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №43, ноябрь 2021 года