– Людмила Николаевна, чтобы выступать с прогнозом погоды на телевидении, нужно иметь специальное образование, или достаточно просто привлекательной внешности?
– Требуются и образование, и привлекательная внешность. А ещё харизма. Чтобы донести до зрителя прогноз, нужна интеллектуальная подготовка. Я лично всегда в голове держу объяснение, почему сегодня именно такая погода. И это очень помогает рассказывать о ней более доступно – как близкому другу или дорогому человеку. Стараюсь не приводить цифры, а использовать больше понятных слов – «холодная», «тёплая», «ветреная», «сырая», «сухая» или «жаркая». Несомненно, необходима телегеничность. Но главное – любовь и интерес к профессии.

– А что значит «держать в голове объяснение»?
– Я думаю о метеоусловиях с профессиональной точки зрения. Если, например, сообщаю, что ожидаются дождь или снег, то представляю циклон, который движется на город или собирается накрыть целый регион. Так мне легче запоминать и рассказывать об осадках.

– Гидрометцентр часто сталкивается с обвинениями. При этом вас обвиняют не в плохом прогнозе, а непосредственно в самой плохой погоде. Как вы реагируете на критику в адрес синоптиков?
– Считается, что все люди независимо от профессии хорошо разбираются в погоде, медицине и педагогике. Вот мы и попали в эту тройку. Обвинения действительно звучат, но в последнее время они не так агрессивны. Многие понимают, что это очень непростое дело. Так что куда чаще мы сталкиваемся с шутками о нашей профессии. Но метеорологи и сами люди с юмором, можем достойно ответить.

Любимая погода у каждого человека своя, и если реальность не соответствует идеалу, некоторые начинают искать виноватого. Кому-то нравится классика – морозная и снежная зима, жаркое лето без осадков. А кому-то ближе мягкий январь и не очень душный август. На всех не угодишь. И, в общем-то, метеоусловия не зависят от наших желаний. Ну и, конечно же, не все прогнозы сбываются. Всегда остаётся доля неопределённости.

Признаюсь, мы ещё не всё знаем о воздушных течениях, лишь пытаемся описать их математическими и физическими формулами, в которых подчас больше неизвестных, чем известных величин. Мы ежедневно решаем сложнейшие уравнения и используем в том числе эмпирические коэффициенты – то есть играют роль научный опыт и интуиция учёного. А значит, стопроцентно точного прогноза быть не может.

А вообще задумайтесь: прогнозы составляются для многих сфер нашей жизни – экономической, политической, социальной. И расчёты там тоже не всегда стопроцентные.

– А какая погода, Людмила Николаевна, вам нравится?
– Я сторонник классики. Летом должно быть жарко, а зимой – «мороз и солнце, день чудесный». Люблю тёплую погоду, когда антициклон, атмосферное давление повышенное, ясно. Солнце повышает настроение.

– Как становятся синоптиками? Вот, например, как вы оказались в этой профессии? Неужели мечтали об этом с детства?
– В школе я, конечно, не представляла, что всё так сложно. Профессию выбрала в старших классах. Всегда отдавала предпочтение географии, и родители, заметив это, посоветовали поступать в университет на соответствующий факультет. На геофаке МГУ много специальностей, но почему-то меня привлекла именно метеорология – заинтересовали народные приметы. Я тогда подумала, что предсказывать погоду очень интересно. К тому же метеорология – естественная наука, здесь много физики и математики. Эти предметы мне хорошо давались в школе, я любила решать уравнения, выводить формулы, искать взаимосвязь. В общем, я ещё ни разу не пожалела, что пошла по этому пути.

– А вы в своих расчётах действительно используете народные приметы?
– Нет, но некоторые из них помогают предсказывать погоду. Приметы бывают долгосрочными и краткосрочными. Например, если 10 июля дождь, то потом сорок дней жди осадков. Это своего рода народная статистика, которая использовалась, когда не существовало других способов измерения. Ведь земледельцам нужно было как-то предвидеть капризы природы. Но все эти поверья не входят в наши модели расчёта прогнозов.

– Приведите, пожалуйста, ещё один пример краткосрочной приметы.
– Я вот знаю: если ласточки летают низко, то это к дождю. Связано это с тем, что увеличивается влажность воздуха и насекомые, которыми питаются птицы, прибиваются ближе к земле. За добычей приходится спускаться ниже. Видите такое – бегите за зонтиком. Но ласточки, конечно, не скажут вам, какой именно дождь прольётся, сильный или слабый, долго продлится или быстро пройдёт.

– Я однажды пережила семибалльное землетрясение в Коста-Рике. Помню, за сутки до стихийного бедствия побережье Тихого океана опустело: исчезли игуаны и попугаи. Животные чувствуют приближение беды?
– Думаю, да. Хотя землетрясениями в основном занимается другая служба – сейсмологическая. Но, полагаю, в такие моменты меняется геомагнитное поле. Животные ощущают это больше, чем человек, поэтому прячутся.

– Вы бы порекомендовали молодым людям учиться метеорологии? Какое будущее ждёт специалиста, увлёкшегося этой наукой? И, кстати, много ли зарабатывают метеорологи и синоптики?
– Дело, конечно, не в деньгах. Хотя сейчас такое время, что без них никуда. Мы бюджетники, нас приравнивают к врачам и педагогам, так что регулярно повышают зарплату. Но в целом получаем мы не много.

Безусловно, я рекомендовала бы молодёжи выбирать такую профессию. Это очень живое и интересное дело. Ведь ты сразу видишь результат своей работы! Спрогнозировал и смотришь, сбылся ли прогноз. Переживаешь, волнуешься. Это не абстрактная наука, где подтверждения можно ждать годами и не дождаться. Ты сразу видишь итог! Можешь кому-нибудь рассказать свой прогноз, это прибавляет популярности среди родственников и знакомых. Постепенно приобретаешь опыт и переходишь на более высокий уровень, начинаешь «понимать» циклоны и антициклоны. Ведь иногда они развиваются не по классическому сценарию, нужно уметь их чувствовать.

– А ведь у вас в Гидрометцентре теперь есть мощные суперкомпьютеры. Но человеческий фактор по-прежнему важен?
– Интуиция учёного имеет большое значение, но она основана на науке. Некоторые синоптики удивляют даже нас: они прямо сердцем чувствуют, как поведёт себя циклон, как будто это живой организм. Мне кажется, интуиция основана на чутье и большом опыте. Плюс компиляция глубочайших знаний и особенностей местного климата. Если человек прогнозирует погоду в одном и том же пункте, то он знает о ней практически всё. И тогда становится похож на волшебника: «Через два дня этот циклон придёт к нам с запада и принесёт такую-то погоду».

– Я брала интервью у ведущего прогноза погоды профессора Беляева. Он сказал, что порой, если ожидаются сильные холода, он приплюсовывает пару градусов, чтобы у зрителей на душе становилось теплее.
– Вечная память профессору Беляеву. И он, и Роман Вильфанд – большие профессионалы с хорошим чувством юмора.
Так вот, насчёт пары градусов. Когда мы получаем компьютерную модель погоды, то начинаем её интерпретировать. Не используем голые цифры, а анализируем их. Например, сейчас у нас в Центральной России стоят морозы. Согласно наблюдениям, самая низкая температура в эти дни была, допустим, минус тридцать градусов. И вдруг математическая схема выдаёт прогноз – минус тридцать пять. Но мы никогда такую температуру не выдадим в официальном прогнозе, так что будем корректировать. Мы остановимся на тридцати, потому что ниже этого значения температуры никогда не было. Возможно, и не будет, ведь такое случается раз в столетие. То же самое с высокой температурой. То есть мы корректируем результаты компьютерного расчёта в соответствии с интуицией и опытом. Завышаем или занижаем цифры на несколько градусов. Но все эти расчёты имеют научную основу.

– Как всё сложно! Я, если честно, не всё поняла. Не зря, наверное, метеорология считается мужской специальностью.
– Ну, я бы сказала, что в России эта профессия с женским лицом, у нас в службе больше дам работает.

– «Кухней погоды» называют Арктику, Антарктику, Тихий океан, нашу Восточную Сибирь. А вы бывали в подобных местах?
– Увы, в длительных экспедициях, в том числе на «кораблях погоды», мне не довелось побывать. В Антарктиду женщин вообще из-за суровости климата не берут. Но во время учёбы в университете у нас были метеорологические практики, и они запомнились на всю жизнь. Мы ездили на Кавказ, в Приэльбрусье, Карачаево-Черкесию. И теперь, когда поступают сводки из тех мест, представляешь ту обстановку и природу, чувствуешь погоду.

– Уходящий год был полон аномальных климатических явлений. Температурные рекорды уже никого не удивляют. И когда нам говорят, что за день выпадет полумесячная норма осадков, мы тоже не паникуем. Но когда у нас в Сибири бушуют лесные пожары и одновременно там же происходит наводнение – это уже вызывает вопросы. В Германии ливнем вообще чуть не смыло несколько городов, а в Америке недавно торнадо стёрло два города с лица земли. Что происходит, Людмила Николаевна? Когда конец света?
– Ну, о конце света я ничего сказать не могу, однако не стоит сгущать краски. Природные катаклизмы всегда существовали. Вот только у человека короткая память, он забывает многое – путаются годы, события. Наша задача – предупредить о погодных катаклизмах, чтобы избежать негативных последствий. А вот предсказывать всякие страшилки о конце света – не наш путь.

– Но ведь изменения климата вы тоже замечаете. Насколько сильное влияние человек оказывает на экологическую систему? Правда ли, что мы сами вызвали эти катаклизмы?
– Человек эксплуатировал природу с древних времён – это среда нашего обитания. Несомненно, на климат влияет хозяйственная деятельность. Но как именно – сложный вопрос. Происходит множество изменений, и их причины подчас противоречат друг другу. С одной стороны, увеличение выбросов в атмосферу продуктов горения производит парниковый эффект – не даёт охлаждаться земной поверхности. Это одна из причин повышения среднепланетарной температуры. А с другой стороны, замутнённость атмосферы не даёт пробиться солнцу, и земля получает меньше тепла. Где этот баланс, как его посчитать? Раньше говорили, что это следствие глобального потепления. Но мы видим, что тепло бывает не всегда. И мы с вами сейчас затронули тему настолько глобальную, что нам не хватит и суток, чтобы это обсудить.

– Как в Гидрометцентре России относятся к Грете Тунберг?
– Я могу основываться лишь на частных разговорах, ведь экологией напрямую мы не занимаемся. Не касаясь лично этой девочки, считаю, что об экологии вовсе не нужно кричать на каждом шагу. А нужно каждому из нас вносить посильный вклад в это дело. Ну вот, например, раздельный сбор мусора. Начать можно с малых шагов.

– Ну, и самый волнующий вопрос: какая зима нас ждёт?
– Прогноз мы обнародовали ещё в конце октября. Можно сказать, что зима будет относительно мягкой. В декабре температура в центральных регионах по ночам примерно минус пять-десять градусов, днём – минус один – минус шесть. При похолоданиях может понижаться ночью до минуса двадцати, днём – до минуса десяти градусов. В конце декабря температура всё-таки постепенно должна приблизиться к норме. Это примерно минус десять градусов в среднем за сутки. Такая температура, возможно, будет и на Новый год. Точнее прогноз дадим ближе к празднику.

Вообще, современное состояние науки и вычислительной техники позволяет составлять прогноз дней за десять. Так что, если вам интересно, позвоните нам за неделю.

– А какие погодные условия полезнее для здоровья?
– Полезно для здоровья нормальное атмосферное давление. Оно для широты Москвы колеблется от 946 до 950 гектопаскалей, это где-то 750 миллиметров ртутного столба. Полезна средняя влажность. И температура, нормальная для конкретного сезона. А вот резкие перепады влияют на пожилых, детей и людей с хроническими заболеваниями. Это наиболее метеочувствительные категории. Наиболее тяжёлое время для них – конечно, зима и межсезонье.

– А правда, что идеальное место для жизни – экватор?
– На экваторе температура весь год практически одинаковая. Но там слишком влажно и душно. Тоже не очень хорошо. Вот у нас есть влажные субтропики – Сочи, Черноморское побережье. Там повышенная влажность и высокая температура создают ощущение духоты. А есть сухие субтропики – это Крымский полуостров, где условия получше. Недаром там расположены туберкулёзные санатории, и вообще в этом регионе лечат бронхи и лёгкие.

Конечно, тяжело жить там, где погода суровая. Например, в Якутии и других северных районах – там очень ветрено. Может создаться ситуация бронхоспазма. Когда человек выходит из тёплого помещения на сильный мороз, у него перехватывает дыхание.

Есть такое понятие – «эффективная температура». Это та температура, которую воспринимает наш организм, а не та, которую показывает термометр. Ветер меняет ощущение тепла и холода. Вот, например, сегодня утром было минус восемнадцать при ветре пять метров в секунду, и это ощущалось как минус двадцать два!

Человек – существо субъективное, и некоторые наши коллеги, придя на работу, сказали: «Ой, мы сильного мороза не ощущаем. Такая хорошая погода, такая тишина!» Но есть законы, формулы, таблицы, которые высчитывают, что при ветре погода действительно кажется более холодной, чем есть на самом деле. Ведь с человека влага испаряется через кожу. Вы спросите: как? Мы же в одежде. А я отвечу: потеря тепла происходит за счёт дыхания. Полярники, например, всегда полностью закрыты – только глаза видны.

– А вот интересно, у мамы-метеоролога дети тоже синоптики?
– Нет. Сын и невестка у меня имеют экономическое образование. И внук хочет пойти по их стопам. Впрочем, это в некотором смысле родственная специальность. Та же математика, та же статистика. Где-то, наверное, и от меня передалось. Они очень гордятся мной и говорят: «Ну, мама, ты сегодня хорошо выступала, мы тебя смотрели». Ставят лайки в интернете. Хотя я не чувствую себя популярной, для меня это обычная работа. Так что перед Новым годом я желаю всем хорошей погоды!