– Мам, а как вы с батей угадывали, что подарить нам с Вано на Новый год? Я ведь чуть ли не до десятого класса всерьёз подозревал, что вы волшебники.

Мне, конечно, лестно это слышать, но для важности напускаю туману:
– А вот!..

Этот секрет, мой мальчик, я открою тебе чуть позже, когда твой маленький сын подрастёт и научится мечтать… Вслух.

Помню, Андрюше четыре с половиной года, Ванечке – девять месяцев.

– Мам, а как подарки попадают под ёлку?

Андрюшка роется в картонном ящике с ёлочными игрушками, с радостными воплями выуживает из-под слоя ваты то золотистый лимон, то тяжеленный облезлый стеклянный шар, то сосульку сумасшедшей расцветки, то длинные бороды золотого и серебряного дождя, которыми тут же опутывается с головы до ног. Игрушки у нас старинные, ими убирали ёлку задолго до моего рождения. И точно так же, как сын, я, четырёхлетняя, не могла дождаться, когда из холодной кладовки принесут этот самый ящик, и я запущу ручонки в ватные сугробы и раскопаю диковинные игрушки, и они запотеют в тепле, как живые…

Папа тюкает топориком, подгоняя ствол деревца под крестовину. По давней семейной традиции я мастерю для ёлки «съедобные» украшения, прилаживаю к яблокам, мандаринам и шоколадным конфетам петельки из разноцветных ниток. И только наш ангел Ванечка не участвует в предновогодних хлопотах – сидит в уголке на полу с «бибиками» и «гав-гавами» и тихонько намурлыкивает им какую-то свою младенческую песенку.

Утробным голосом, с подвыванием для пущей таинственности, я начинаю:
– В морозную тёмную новогоднюю ночь, когда звёздочки на небе потрескивают от холода…

У ребёнка розовые ушки зашевелились, а смешной хохолок на макушке встал торчком.

– …далеко-далеко, на Северном полюсе, Дед Мороз в снежной пушистой шубе запрягает в ледяные сани белых волшебных коней и странствует по всему свету…

Так. Вроде неплохо для начала. А дальше-то что, ёлы-палы? Импровизация на тему сказок – не моё, мне милее правда-матка. Сказочников вокруг и без меня завались.

– Ну и?.. – неожиданно проявляет нетерпение папа, не к месту поигрывая топориком. Обалдеть!
– У Деда очень много работы. Ему надо успеть за одну ночь доставить подарки всем детишкам на земле – и беленьким, и жёлтеньким, и красненьким, и чёрненьким, ну, тем, что в Африке.
– Ага, в Африке жарко, там Дед Мороз растает.

Да-а, против интеллекта не попрёшь, даже если он проявляется у такого мелкого клопика. Ну что, мамуля, как будем выкручиваться? В глазах у мужа весёлые ехидные искорки. Дурашливо, с распальцовкой и пародией на зэковский шансон, он заблеял:
– Меня-а-а за-со-сала-а о-пас-ная трясина-а!..
– А вы забыли, что Дед – волшебник? Он превращается в пар, проникает в любую, даже самую маленькую щёлочку и оставляет детям подарки. Вот почему, сыночек, мы с папой под Новый год всегда приоткрываем форточку. Дед Мороз влетает в неё и кладёт под ёлочку именно то, о чём ты мечтаешь.
– А Ване?
– Ванечка такой маленький, что ещё мечтать не умеет. Но Дед Мороз сам знает, чем его порадовать. Вот какая у нас ёлочка-красавица получилась! И теперь, дружочек, вы с Ванюшкой пойдёте спать.
– Не пойду! Я хочу посмотреть, как прилетит Дед Мороз.
– Успеешь, он только завтра прилетит.

– Мя-а-у-у! – вдруг раздаётся за дверью истошный крик. Это кошки в самые жуткие холода набиваются в подъезд и взывают к людскому милосердию. Чадо-юдо дёргает меня за подол:
– Мам, там киса пришла.
– Ничего, киса заблудилась, она сейчас уйдёт домой.

Сегодня я меньше всего настроена на добрые дела для беспризорных кошек. В конце концов, я устала! Устала давиться в безобразных горластых очередях за продуктами, за яблоками-мандаринами, ломать голову, где раздобыть для Андрюшки игровую приставку «от Деда Мороза», которой он бредит уже целый год, как успеть сделать то, приготовить сё… И от бесконечной зимы, и даже от предстоящей новогодней ночи я устала до зелёных чертей. Это для малых детей Новый год – праздник и волшебство. Если родители у них «волшебники». А взрослым-то что за радость? Ликовать, что ещё на год постарели?

Как водится, положим под ёлку подарки для детей, сядем за стол, уставленный добытыми в боях деликатесами, будем изображать веселье, визжать от хлопка пробки, вылетающей из бутылки шампанского, произносить бравурные тосты и абсолютно несбыточные пожелания. Я, например, навертевшись день-деньской у плиты, всегда мечтаю в новогоднюю ночь инволюционировать в обезьяну, забраться на пальму посреди тропического острова и швыряться оттуда кокосами в беззаботных аборигенов. И, представьте, не сбылось! Даже обидно.

Вот не люблю я Новый год, и всё. Но в семье об этом никто не знает. Надо же держать марку доброй всемогущей феи.

– Мяу-у! Люди, замерзаю… – надрывается несчастное бездомное существо.
– Ма-а-ам, ну давай посмотрим, самую малипусенькую капельку! – нудит Андрюшка.
– А спать пойдёшь?

Тяжёлый старческий вздох:
– Ла-адно…

Открываем дверь, и в квартиру бешеной торпедой влетает тощий кошачий подросток самой помоечной внешности. Ошалев от тепла, негодяй с ходу прыгает на сверкающую златом-серебром ёлочку. С прощальным звоном осыпаются с неё игрушки, усеивая мелкими осколками старательно вычищенный ковёр, с тупым стуком падают яблоки.

Вот нам и первый подарочек от Деда Мороза. Просочился, так сказать. В щёлочку. Придушу ушлёпка!

А ушлёпок уже скачет лошадиным галопом знакомиться с Ванечкой. Тот, испугавшись невиданного зверя, беззвучно плачет. Нерушимо флегматичный папа потрясён слезами ребёнка. Зарычав, сгребает хулигана здоровенной ручищей поперёк тщедушного тельца и тащит к выходу. Распахивает дверь, размахивается, чтобы вышвырнуть котишку на площадку… «Не надо, оставь», – это я успеваю сказать лишь мысленно. Но супруг, отъявленный кошатник, каким-то чудом меня услышал. Обернулся с просветлённым лицом и разжал руку:
– Тотошенька, я тебя обож-жаю.

Так появился у нас новый член семьи. Нарекли мы его, конечно же, Васькой. Иного он и не заслуживал, с его-то серо-полосатым окрасом.

Как-то очень быстро Васька привык к нам, забурел и остепенился. Обои не драл, в доме не пакостил и был на редкость молчалив. Даже на улицу не просился, сам дверь открывал. Зацепится когтем за край дверной обивки, потянет на себя – и готово. Назад ещё проще: боднёт незапертую дверь башкой – и дома. Словом, был Васька обычным котом, где-то даже туповатым, без выдающихся способностей, разве что иногда изловит случайно забредшую в квартиру мышь.

Имелись у него и страстишки, из которых наиболее сильная – мои блинчики. За них продал бы не по разу и своих благодетелей, и родину, и маму родную. Мог сожрать их столько, что мы диву давались, куда они там проваливаются в ненасытной Васькиной утробе. Как только я начинала стряпню, Вася садился у моих ног и, прикрыв глаза, начинал мерно раскачиваться из стороны в сторону. Мол, если сейчас же не дашь мне блинчик, скончаюсь тут же от разрыва сердца, и моя смерть останется на твоей совести. А из Васькиной пасти тягучими верёвками до пола свисали голодные слюни.

Ещё он был необузданно любвеобилен. Март у Васьки длился круглый год. Он «женился» ежемесячно и пропадал по нескольку дней кряду. Домой после свадьбы являлся драный, страшный, худой и грязный. Зализывал раны, отъедался, отсыпался – и снова на поиски любовных приключений.

Вспоминается история, случившаяся, когда Ваня уже ходил в школу и имел собственный ключ от квартиры. Однажды пришёл он домой, а под дверью крутится кот, нас дожидается. И вместо того чтобы отпереть квартиру и войти с ним в дом, Ваня пожаловал ключ коту. Повесил на шею – как медалью наградил. А Ваську вдруг снова потянуло на улицу.

В тот вечер всё складывалось, как в дурацкой пьесе. Ванин ключ унёс на себе Васька, папа ушёл на службу в ночную смену, Андрюшка завис у приятеля, а я, придя с работы и застав Ванечку сидящим на лестнице, обнаружила, что свой ключ оставила в другой сумке и попасть домой мы не можем. Вот тогда-то в первый и последний раз Ваня получил от меня ладонью по попе. А мне пришлось просить у старушки-соседки топор и отжимать им язычок английского замка. Васька заявился домой лишь через двое суток. С ключом на шее.