Пожалуй, самым известным художественным руководителем «Маяковки» был Андрей Гончаров, которого вспоминают до сих пор – некоторые как деспота и тирана, а некоторые – с благодарностью. В любом случае те 34 года, когда он возглавлял театр, называют «золотым периодом». Ужиться с Андреем Александровичем было непросто. Далеко не все сумели смириться с тем, как он кричал и публично унижал работников театра. Его голоса боялись даже кошки, которые жили за кулисами.

Артист Игорь Костолевский, который работает в театре имени Маяковского почти пятьдесят лет, учился у Гончарова в ГИТИСе.

– Он меня выгонял с первого курса за профнепригодность. И если бы не другие педагоги, которые его как-то отговорили, думаю, меня бы выгнали. Однако мне всё же поставили три с минусом по мастерству, – вспоминает Игорь Матвеевич. – Дело в том, что я не подозревал, какой сильный у Гончарова голос, не знал, что он так кричит. Помню, когда Андрей Александрович закричал в первый раз, это произошло в учебном театре ГИТИСа. Тогда нас, студентов первого курса, позвали помогать четверокурсникам, режиссёрскому курсу, они выпускали «Разгром» Фадеева. Меня посадили в ложу светить фонарём. И вот я старательно освещаю боевого командира Левинсона, как вдруг что-то произошло, даже не знаю что, но пришёл в себя я уже не полу. Просто упал со стула. Оказывается, это заорал Гончаров. Он вошёл, ему что-то не понравилось. Естественно, у меня наступил такой зажим, чудовищный страх, который я долгое время из себя изгонял. И если избавился, то лишь совсем недавно. Но тем не менее Андрею Александровичу очень благодарен за школу жизни, которую я у него прошёл.

Конечно, не всем нравился Гончаров, который не испытывал ни малейшего пиетета к актёрам. Татьяна Доронина в своей книге «Дневник актрисы» пишет о режиссёре: «Он любил свою эмоциональную распущенность, он привык, что её терпят, а потом заискивающе заглядывают ему в глаза. Мне казалось это недопустимым, это избранное и расчётливое излияние дурной энергии на головы тех, кто не может ему ответить. Жаль актёров, жаль постановщиков…»

Однажды Гончарова вызвали в горком партии, куда пришла анонимка из театра – мол, режиссёр издевается над труппой. Но тогда его только пожурили и на посту худрука оставили. Однако в марте 1971 года в театре снова разгорелись страсти – часть труппы затеяла переворот. Инициаторами путча стали старейшие актрисы театра имени Маяковского Нина Тер-Осепян и Мария Бабанова. Им удалось перетянуть на свою сторону директора театра, его заместителя и даже местком. Зная, что Гончарова не любит министр культуры Фурцева, они всерьёз рассчитывали и на её поддержку, однако просчитались. Фурцева узнала, что большая часть труппы поддерживает своего режиссёра, и не встала под знамёна заговорщиков. Более того, когда те явились к ней на приём, накинулась на них с претензиями, что они затеяли столь серьёзное дело – смену режиссёра, – даже не спросив мнения коллектива.

В тот же день Тер-Осипян явилась домой к актрисе Марии Бабановой. Вот как вспоминает об этом в своих мемуарах театровед Нина Берновская: «Пришла, молча села за стол. Мария Ивановна тоже молча поставила перед ней бутылку коньяка, рюмку и какую-то еду. После трёх рюмок Мария Ивановна сказала: «Хватит, а то до дому не дойдёшь». И убрала бутылку. Тогда она ушла. Так закончилась попытка «государственного переворота». Директор ушёл в театр Ленинского Комсомола. Тер-Осипян лишилась поста секретаря парторганизации театра и всех возможных ролей на ближайшие пятнадцать лет».

«Хозяйка красного дома»

Любой театр по определению без драм невозможен. Например, первоначально роль главной героини Бланш в пьесе Уильямса «Трамвай «Желание» репетировала уже известная актриса Евгения Козырева, но Гончаров заменил её Светланой Немоляевой. Это нанесло травму обеим.

– Я помню, как бежала по коридору за Козыревой и кричала: «Женя, не уходи!» Но она ответила: «Никогда я не переступлю порог этого театра!» И ушла, – вспоминает Светлана Владимировна.

Кстати, сама Немоляева не сразу стала ведущей актрисой театра. Сыграв свою первую роль в «Маяковке», Офелию в «Гамлете», позже она редко получала роли, в основном эпизодические. На репетициях режиссёр не скупился на обидные замечания в сторону актрисы. А Немоляева мучилась и переживала. Однажды после очередной адской репетиции Армен Джигарханян, увидев плакавшую актрису, сказал ей: «Светка, ну что ты так мучаешься? Ты разве не понимаешь, что Гончаров должен тебя погубить?» «То есть как погубить?» – опешила она. «Да, погубить и уничтожить, чтобы из тебя создать совсем другую, новую женщину. И это будет. Ты сможешь, но только пройдя через муки ада».

Но не все выдерживали вздорный характер Гончарова. Так, например, ушли из театра Евгений Леонов, Армен Джигарханян, Эммануил Виторган, Татьяна Васильева…

– Я думала, это был самый трагический период в моей жизни. На самом деле это был счастливый момент, – комментирует сегодня свой уход из театра Татьяна. – Я не сама ушла. Там всё придумали, подстроили. Под меня рыли в театре, в итоге что-то нарыли. Был план убрать меня. И очень технично убрали.

Отдельная история – отношения двух примадонн «Маяковки», Татьяны Дорониной и Натальи Гундаревой. В театре Гундарева появилась после окончания театрального училища имени Щукина, ей было 23 года. А Доронина, уже известная, популярная актриса, перешла в «Маяковку» из МХАТа через год после прихода Гундаревой.

Из-за тогдашнего противостояния актрис Наталье доставались второстепенные роли, а Дорониной – главные. Актрисы испытывали друг к другу тихую ненависть. Татьяна Васильевна считала молодую коллегу выскочкой. Со временем у Дорониной начали портиться отношения с Гончаровым, они много спорили, ссорились, и Андрей Александрович стал назначать на главные роли Наталью. То есть актрисы почти поменялись местами. Однажды на репетиции Доронина позволила себе высказать в адрес Гундаревой обидные слова. Та недолго думая подошла к Татьяне Васильевне и дала пощёчину. Режиссёр кое-как замял скандал, но вскоре Доронина ушла обратно во МХАТ.

– Гончаров обожал Наташу, – вспоминает актриса театра имени Маяковского Татьяна Аугшкап. – На Наташу Андрей Александрович голоса не повышал, она была неприкосновенна, и все в театре это знали. Однажды накануне премьеры к нам в театр приехало телевидение, а Гончаров любил, когда снимали репетиции. Он подолгу разбирал работу каждого актёра, а меня в тот раз просто смял морально. На следующий день вижу Наташу, которая ходит по сцене, как обычно, с тетрадочкой (она всё, что касалось роли, в неё записывала). В зале появляется Андрей Александрович, я за ним. Наташа по-прежнему готовится к репетиции, другие актёры тоже на сцене. Гончаров поворачивается ко мне: «Не понимаю, что вы хотите мне сказать». Я робко: «Андрей Александрович, когда вы на меня кричите…» Тогда он тихо, но раздельно мне: «Я никогда ни на кого… – и громким, на весь зал, голосом: – Не кри-чу-у!»

Правда, один раз и у Гончарова с Гундаревой вышел конфликт. Репетировали спектакль «Бег» по пьесе Михаила Булгакова, где у актрисы была роль Люськи. Всё шло замечательно, но на генеральной репетиции режиссёр неожиданно заявил Гундаревой, что репетировала она «чудовищно». «У вас, – сказал он, – какая-то там домашняя режиссура». Она ответила: «Какая домашняя режиссура! Пока я в этой церкви, я молюсь этому богу». Гончаров вспылил, стал кричать на Гундареву, она тоже громко возмущалась. Решила, что уйдёт из театра. Никогда ниоткуда вот так не уходила, наоборот, перед ней распахивались те двери, в которые прочие пытались войти годами, если не всю жизнь. И вдруг – такое. Когда Наташа была маленькой, мама однажды – всего раз это случилось – шлёпнула её по попе, так дочь рыдала часа три от унижения. В театральный, кстати, пошла вопреки маминому желанию. Чувство собственной правоты в ней было сильно. Поэтому после ссоры с Гончаровым – одной-единственной, – Гундарева решила: завтра она придёт на репетицию, а если он опять повысит на неё голос, то напишет заявление об уходе. На следующий день режиссёр сказал ей спокойным голосом: «Репетируйте, пожалуйста».

После выхода на экраны фильма «Хозяйка детского дома», где Гундарева сыграла главную роль, её стали называть «хозяйка красного дома». Ведь театр имени Маяковского построен из красного кирпича.

А денег не платят

– Наташа знала, что я не люблю крепких выражений, и она нарочно что-нибудь ядрёное вворачивала. И обе мы покатывались со смеху, – вспоминает Светлана Немоляева. – Это на сцене Наташа не любила давать себе волю, была собрана, а так, в жизни, могла импровизировать будь здоров! Однажды, когда мы поехали на гастроли, за границей купили сапоги-бахилы, они тогда были модны. На обратном пути стояли на перроне, и Наташа начала петь, голос у неё был приятный. Я стала подпевать. Пели, пели, и тут она пошла танцевать, и я вместе с ней! Представляете? Две взрослые женщины в неуклюжих бахилах – смешно вспомнить! – кружатся по платформе в вальсе и смеются! Не заметили, как поезд тронулся. Наши актёры стали звать нас из вагона, кое-как мы на ходу впрыгнули в тамбур.

На гастролях часто случались непредвиденные ситуации. Например, в 1962 году театр поехал со спектаклями в Ленинград. В те времена произошёл так называемый Карибский кризис, и боялись, что будет ядерная война с Америкой.

Вечером играли «Гамлета». На сцене – Полоний в исполнении народного артиста СССР Льва Наумовича Свердлина. Вдруг на сцене появляется какой-то человек в обыкновенном пиджаке, в руках у него лист бумаги, и он решительно направляется к рампе. В зале все замерли. Ну что должно случиться, чтобы во время спектакля такое произошло? Только война. Человек подходит к авансцене и говорит в жуткой тишине: «Товарищи! В этом задрипанном театре мне не заплатили за работу. Попросили подновить декорации, я всё сделал, вот у меня договор, а денег не платят». В зале буквально началась истерика! Хохот вперемежку с чьими-то всхлипами. Свердлин подбежал к этому человеку, скрутил руку и вытолкнул за кулисы. Там его подхватил помощник режиссёра. Долго не удавалось успокоить зал и продолжить спектакль. Кое-как начали. А тут сцена Полония с Клавдием, и у Полония слова о Гамлете: «Я часто вижу его здесь, по галереям бродит он». Новый взрыв хохота в зале. С трудом закончили спектакль.

Не секрет, что актёры зачастую позволяют себе лишнее – могут и выпить перед спектаклем. Артист Николай Волков как-то раз пришёл выпившим на работу. Отыграл первый акт и отправился домой – почему-то ему показалось, что спектакль окончен. Пришлось актёрам во втором действии произносить слова героя Волкова, будто он находится где-то здесь.

Андрей Гончаров часто прощал актёров за пьяные выходки, но ненавидел предательство. Однажды артист Владимир Ильин, не сказав режиссёру, попросил Михаила Филиппова сыграть за него роль в этот вечер. Сам Ильин уехал на киносъёмки. Кто-то из «доброжелателей» донёс Гончарову, причём преподали так, будто Владимир специально хотел сорвать спектакль. Андрей Александрович, ничего не выясняя, уволил Ильина.

Не обходилось и без розыгрышей. Однажды Эммануил Виторган на гастролях в Харькове пошутил и пустил слух среди коллег, будто бы вечером в летнем театре городского парка будут показывать новый фильм Федерико Феллини. Артисты поверили! После спектакля, даже не смыв грим, сломя голову побежали занимать места. Каково же было их разочарование, когда вместо шедевра маэстро они увидели на эстраде своего коллегу Виторгана! Эммануил Гедионович объявил, что «кина не будет», подарил своей возлюбленной Алле Балтер (тоже актрисе театра имени Маяковского) букет цветов и публично пригласил на свидание. Так у них завязался роман, который потом закончился женитьбой.

После ухода из жизни Гончарова некоторое время театр возглавлял Сергей Арцибашев. Надо заметить, что не вся труппа приняла его, как это когда-то было с Гончаровым, писали доносы в Министерство культуры, требовали поменять художественного руководителя. Арцибашев не выдержал этой войны и ушёл. В 2011 году во главе труппы встал литовский режиссёр Миндаугас Карбаускис, который и сегодня руководит театром.