– Дмитрий, признайтесь мне как журналист журналисту: бывало ли так, что вам в интервью задавали вопросы, которые ставили в тупик?
– Ну, вот вы и задали вопрос, на который у меня нет ответа. Вообще я неблагодарный интервьюируемый, ведь обо всём, что со мной происходит интересного, рассказываю в своей передаче, и тот, кто её смотрит, уже всё знает. А тому, кто не смотрит, неинтересен какой-то Крылов. Да и мне самому скучно повторять то, что уже рассказал в передаче.

– Вас можно вывести из себя каким-либо вопросом?
– Наверное, я ни в чём плохом не замечен, чтобы выводить меня на чистую воду и задавать провокационные вопросы.

– Мне кажется, что более спокойного человека в нашей телевизионной братии не найти.
– Я притворяюсь. (Смеётся.)

– Когда вы рассказываете о какой-нибудь стране, то кого представляете перед собой? У зрителя возникает чувство, что вы говорите конкретно с ним, именно ему объясняете, где лучше остановиться и какое блюдо самое вкусное. Как у вас это получается?
– Ну, мне кажется, вы немного облагородили мой образ. Не думаю, что на меня так уж внимательно смотрят. Но когда снимаюсь, то нахожусь в интимной обстановке, поскольку камера располагается в моём кабинете и я сам с ней работаю – включаю и выключаю. Ещё я частенько шучу, как будто нахожусь среди друзей, ведь невозможно всё время быть серьёзным.

– Следите за рейтингами программы?
– Увы, каждый год рейтинг падает, но не у меня одного. Я храню все результаты начиная с марта 1992 года, когда мы стали выходить в эфир. Это значит, что передаче уже двадцать лет. Пик популярности пришёлся на 1996 год. Цифры снижаются, потому что люди уходят в интернет. Телевидение перестаёт отвечать запросам современного зрителя. Тем не менее, нам удаётся удерживать неплохой для нынешней ситуации результат. В своей крошечной пятнадцатиминутной передаче я стараюсь сохранить просветительскую и познавательную стороны, иронию, какую-то доброжелательную интонацию. Иногда это получается, но не всегда, ведь делать успешную передачу каждую неделю невозможно. Когда какой-нибудь очень важный кинорежиссёр говорит, что каждый фильм надо делать как последний, я его понимаю. Человек за свою жизнь делает несколько картин, и каждая должна быть как последняя. Но если ты занимаешься поточным производством, это при всём желании невозможно. Я двадцать с лишним лет не был в отпуске. Передача авторская, всё делаю сам, хотя мне и помогают с материалами, например жена Татьяна. Но всё равно я сам загнал себя в это «белкино колесо».

– О такой работе мечтает каждый.
– Да, часто слышу: «Ой, как мы вам завидуем, вы же всё время путешествуете». Складывается ощущение, что я не вылезаю из отпуска. Ну, это естественно, ведь было бы неправильно, если бы передача производила впечатление тяжкого труда. Когда танцовщик выходит на сцену, зрители не должны видеть ничего, кроме его лёгкости и виртуозности. То же самое и у нас. Работа и правда замечательная, такой могут позавидовать миллионы. Но это тяжёлый труд, за всё приходится расплачиваться.

– Я тоже в числе ваших завистников, мечтаю о такой работе. Но боюсь одного – все эти путешествия со временем могут превратиться в рутину. Вы испытываете какие-нибудь эмоции, попадая в очередную страну?
– Трудно сказать, наверное, некой заштампованности помогает избегать любовь и уважение к своему зрителю. Это как в медицине: пациент уверен, что действия хорошего, внимательного врача в данный момент направлены только на него, несмотря на поточный метод работы. То же самое в журналистике. Зритель должен чувствовать, что сейчас он для тебя самый главный, что ты в него влюблён, только к нему и стремишься. Помню, меня в этом смысле поразил известный телевизионный журналист Ларри Кинг, который попал в Книгу рекордов Гиннесса за тысячи интервью, которые успел взять за более чем тридцатилетний срок работы в эфире. Вы представляете, да? Каждый день встречаться с двумя персонажами, пять дней в неделю. И так на протяжении тридцати лет. Это очень тяжело. Мне посчастливилось, я даже испытал не свойственное мне чувство гордости, потому что был единственным советским журналистом, взявшим у него интервью. Ларри беседовал с нашими Горбачёвым и Путиным, а я взял интервью у него самого. И вот помню, задал ему вопрос о том, что является самым главным в его профессии. Ответ был простым, но при этом очень мудрым. Ларри сказал, что надо быть внимательным к человеку, с которым беседуешь, уметь слушать и слышать, что он говорит.

– Я вас очень внимательно слушаю, и вот что меня интересует. По каким параметрам вы отбираете очередную страну для «непутёвой заметки»?
– Стараюсь каким-то образом чередовать страны и континенты. Но тут от меня мало что зависит. На Первом канале существует туристическое агентство, которое носит моё имя, оно и занимается организацией поездок. Если бы я сам ещё и этим занимался, было бы совсем сложно.

– А были ли у вас поездки с риском для жизни?
– Уже говорил в своей передаче, что всё-таки я не путешественник. У нас есть замечательные путешественники, такие как Фёдор Конюхов, Яцек Палкевич и другие. Вот они действительно экстремалы. А я скорее профессиональный турист, в большинстве случаев живу в хороших гостиницах. Но когда бывает возможность поэкстремальничать, стараюсь её не упустить, и эти моменты для меня одни из самых дорогих. Например, поездка на Северный полюс, где мы провели две недели. Или когда жил в племенах Панамы, охотился в Африке. Там ты один на один с дикой природой.

– Случались ситуации, когда вы понимали, что находитесь между жизнью и смертью?
– На сафари возникали инциденты, связанные со зверями. Но это нормально. Ну, прыгнул на меня один раз леопард… Слон как-то раз атаковал, а у нас машина заглохла. В итоге всё кончилось хорошо.

– Из какого принципа исходили, когда создавали свою программу? С детства мечтали посвятить жизнь путешествиям или просто эта ниша на телевидении оказалась незанятой?
– Здесь стечение обстоятельств, совпадение двух вещей – удачи и случая, плюс трудолюбие. Случай привёл меня на телевидение и потом в Лондон на фестиваль. Так же случайно я купил камеру. Тогда в нашей стране случился путч, и я подумал, что вся эта перестройка накрылась медным тазом, никто никогда больше не выпустит меня за границу. Так что у меня есть единственный шанс успеть снять другую страну. К счастью, мои ожидания не оправдались и коммунисты проиграли. Первые мои очерки были о Лондоне, тогда же я придумал название «Непутёвые заметки, или Из Лондона с любовью». Они тогда вышли в эфир и произвели очень хорошее впечатление на зрителя, потому что обычно о загранице рассказывали политические обозреватели, а тут вдруг – такой же обычный человек. Но потом эту свою удачу пришлось подтверждать большим трудом. И вот с 1992 года это «белкино колесо» всё крутится, и выскочить из него невозможно.

– Есть в планах какие-то масштабные проекты?
– Да, хочу заняться проектом, ничего похожего до сих пор не было на Первом канале, но не буду говорить, каким именно. Жизнь ведь непредсказуема. Также есть несколько идей на случай, если вдруг мне придётся уйти с Первого канала и я не смогу работать в жанре путевого очерка.

– Ну, в этом случае впервые за двадцать лет отправитесь в отпуск. Куда поедете?
– Я немного слукавил, в отпуске за это время всё-таки два раза был. Мне как-то подарили неделю на побережье Коста-Дорада в Испании. Правда, эту неделю я потратил на то, чтобы начать писать автобиографическую книгу. И всё равно снял передачу. Через два года у меня появилась ещё неделя отдыха, но занимался я в точности тем же самым. Сейчас надеюсь поехать в Болгарию и дописать оставшуюся треть книжки. Мне этот процесс даётся с очень большим трудом, поскольку, к сожалению, плохо владею русским литературным языком. Это знаете, как человек, у которого нет слуха, любит петь. Так и я, не владея литературным языком, люблю писать.

– А путеводители с вашей фотографией и фамилией на обложках тоже сами пишете?
– Я эти книги не писал. Просто они выпущены «под моим имиджем», но я к ним имею косвенное отношение, хотя с некоторыми немного работал. Например, с путеводителем по Шотландии, тогда мне помогала замечательная женщина-гид.

– Я, например, когда была на Бали, очень хотела поблагодарить лично вас, поскольку с помощью путеводителя «Дмитрий Крылов» сумела отыскать острова наркоманов, где целыми днями все жуют грибы и курят марихуану. Мне хотелось на это посмотреть.
– Бали я очень люблю, был там около семи раз. Последние передачи были о хилерах, то есть целителях, для меня это не совсем изведанная территория. Бали – моя первая любовь. В тамошних людях есть какая-то детская наивность, чистота, за исключением, конечно, тех, кто непосредственно имеет дело с туристами.

– Когда вы путешествуете по диким местам и снимаете местных хилеров, предсказателей, шаманов, спрашиваете у них что-нибудь о себе? Верите во всё это?
– Да-да, всё это очень интересно. Со мной случались такие странные истории. Одна из них произошла, когда совершал своё первое путешествие по Средиземному морю. Я познакомился с одной барышней. Скорее всего, она была представительницей древнейшей профессии. Ей было примерно двадцать два года, и она сообщила, что умеет гадать. Сначала девушка рассказала мне всё, что со мной происходило, причём даже то, чего знать никак не могла. А потом рассказала, что будет. Признаюсь, то, что услышал, меня совсем не порадовало. Она нагадала, что я заболею какой-то страшной болезнью и умру, и даже сказала, когда это случится. Я поверил и так расстроился, что пошёл и напился. Говорят, что человеку не надо знать дату своей смерти, а я так не считаю. Но тогда возникло ощущение, что Бог специально взял и стёр ластиком из моей памяти весь рассказ этой девушки. То есть я помнил, что это был яркий красочный рассказ, но все подробности и детали наутро забыл. Потом долго её разыскивал, мы пересекались в Москве на тусовках, но пообщаться не удавалось. Поэтому, когда на съёмках в Сицилии я увидел объявление о прорицательнице Саре, то сделал про неё сюжет и потом спросил о себе. Что-то она мне говорила, но слова той девушки не подтвердила. Потом была ещё одна гадалка, в Испании, но тоже ничего запоминающегося не сказала. Третья прорицательница встретилась мне на одном из итальянских островов. Но ей нужно было назвать точное время и место рождения, а я не мог этого сделать.

– Да, было странно при подготовке к интервью прочесть о вас такую фразу: «родился в Охотском море».
– Я родился в рыбацкой лодке, в море во время шторма. Точного местонахождения никто не знает. Это было примерно возле селения Нижнее Устье в Охотском море. Точного времени своего рождения тоже не знаю, потому что моя матушка уже десять с лишним лет как умерла. Она мне рассказала, как это произошло, но про время я не спросил. А для астролога это важно. Она сказала, что в этом году я разведусь и у меня начнутся крупнейшие изменения в жизни. Но ни того ни другого не произошло.
На Бали я встречался с прорицательницей мадам Ваенги, которую известная англичанка Элизабет Гильберт описала в книге «Есть, молиться, любить». Но она не сказала ничего такого, чтобы я ей поверил.
А знать день своей смерти – почему бы и нет? Считаю, что у противников этого устаревшие понятия. В Америке врачи сообщают тяжелобольному человеку, что он умирает, даже если это ребёнок. И тот борется с болезнью. А если не борется, значит, слаб, и тогда некого винить. Мне кажется, это нормально.

– Вы столько видели в жизни. Можно ли вас чем-нибудь удивить, например каким-нибудь подарком?
– Я приятно удивляюсь, если сталкиваюсь с проявлением доброты. Когда встречаю таких людей или вижу такие поступки, они меня очень трогают. Иногда людям задают вопрос: чего вы не смогли бы простить? И подавляющее большинство отвечает: предательства. И тут я думаю: подожди, а ты сам никого и никогда разве не предавал? Уверен, что любой человек, перебирая свои поступки, понимает, что это не так. Предать ведь можно по-разному. Разница только в том, что другим людям мы предъявляем более высокий счёт, а себе делаем в этом смысле поблажки.
А что касается подарков… В какой-то момент, после пятидесяти, захотелось чего-то материального. А кто знает, что тебе нужно, лучше тебя самого? И я стал сам себе делать подарки.

– Например?
– Я подарил себе охоту и хорошее оружие для охоты – недешёвое. Это был подарок себе на пятьдесят лет. Потом я подарил себе хорошую спортивную машину. А почему бы и нет, подумал я. Хотя у меня уже была машина. Вообще считаю, что у человека не должно быть много вещей, но спортивные авто – моя слабость. Я неверующий человек, но стараюсь соблюдать заповеди и принципы. И в отношении вещей – тоже.

– Сложно поверить, что такой известный человек отказывает себе в вещах или одежде.
– Нет, я действительно стараюсь регулярно делиться с теми, у кого этого нет. Как в старину было: десятину нужно отдать. Но у меня не всегда это получается, к сожалению.

– Какая мудрая мысль пришла к вам с годами?
– Нет, мудрости я пока только набираюсь. Не только мудрым себя не считаю, но даже и умным, поскольку умный человек – это тот, кто умеет анализировать и на основе анализа не совершает ошибок. А я, к сожалению, наступаю на одни и те же грабли. Слава богу, у меня хватает смелости в этом признаться, ведь далеко не каждый может сказать: «А вы знаете, я дурак». Нет, человек в чём угодно признается, но только не в этом. А почему бы и нет? Ведь это такой же недостаток, как и отсутствие музыкального слуха, например. Не всем дано.