Знаете, когда умер Советский Союз? Когда граждане перестали в него верить. Когда решили, что на благословенном Западе жизнь лучше, достойнее.

Сначала в это поверила элита и начала перекачивать туда украденные богатства Родины. Потом поверили спортсмены, учёные, инженеры, программисты. Да и многие другие захотели в потребительский рай, хоть тушкой, хоть чучелком. Мечтали перестать быть плохими русскими, а стать хорошими – просто отличными! – американцами, европейцами, австралийцами. В нашей стране, в том месте, где трудились профессионалы, появились дыры. И страна упала на бок.

А что случилось с нашими лучшими людьми за границей? Стали они своими?

Я встречал русских в разных странах. Строго говоря, ещё недавно русскими за границей считали всех, кто приехал из бывшего СССР, – литовцев, молдаван, грузин, украинцев. Разве что выходцы из Средней Азии шли отдельной категорией: Что-то-там-Стан. Узбекистан, Афганистан, Пакистан? – поди объясни разницу людям, которые о географии имеют представление из новостных сводок «Си-эн-эн».

Больше всего с русскими эмигрантами я общался в Австралии. Их несколько категорий.

Первая – белоэмигранты, точнее, их наследники. У них был чистый русский язык, в библиотеке стояли книги с ятями, а на почётном месте висела благодарность их предку от какого-нибудь великого князя. Среди них были священники, обожавшие государя императора и ненавидевшие красную сволочь. И были харбинские русские, те, что после эмиграции родителей сначала жили в Китае и успели перенять кое-какие китайские привычки, вроде особенной походки или кулинарных пристрастий.

Ещё мне встречались русские евреи-иммигранты, смотревшие на меня поверх очков и старавшиеся выяснить, не еврей ли я, а когда я отвечал отрицательно, разочарованно вздыхавшие и дававшие мне какой-нибудь поучительный и ироничный совет. Вроде того – чтобы в Австралии я не рассчитывал на многое.

Были «колбасные» эмигранты, успевшие «выскочить из Совка», когда в Австралию пускали легко. Те ненавидели всё советское, Россию называли «Рашка», да и Австралию недолюбливали. Постоянно сидели в интернете, пересказывая друг другу какие-нибудь ужасы об оставленной Родине. Это убеждало их в том, что, переехав, они приняли верное решение и остаться дома было бы ещё хуже, чем прозябать здесь.

Другая категория – профессионалы, в основном программисты. Эти чувствовали себя неплохо, покупали дома в кредит и относились к миру так, будто разгадали его программный код и вписали туда свои имена.

– «Гугл» – это будущее мира, – утверждали они. – Скоро ничего не будет, один сплошной «Гугл»!

Их дети учились в местных школах, уже не могли без ошибок говорить и писать по-русски и, кажется, немного стеснялись родителей, говоривших по-английски с акцентом.

Работая на стройке в Мельбурне, я познакомился с грузином. Чтобы получить туристическую австралийскую визу, он продал дом. Приехал и остался нелегально. За год изнурительной работы накопил на новый дом в Грузии. Чуть больше того, который продал. Так себе бизнес, но повод гордиться у него был.

– Представляешь, сын написал из Англии, – рассказывал он. – Тоже уехал. Сначала мучился, как я, а сейчас повезло – дали пособие. Может больше вообще не работать. Человеком стал!

И я, кроша кувалдой старую стену, вспоминал, как в детстве думал, что «стать человеком» значит полететь в космос, управлять ледоколом, совершить прорыв в науке, спасти товарищей ценой своей жизни. А не сидеть на пособии где-то в Англии.

Я начал путешествовать по свету в девяностые. И нигде мне не было стыдно, что я русский. Да, моей измученной страной рулили безумный Горбачёв, безумный Ельцин и уже стал президентом ещё неизвестно какой Путин, с приходом которого случился пожар в Останкинской башне, взорвалось несколько домов и затонула атомная подводная лодка. Включать новости было страшно. Что я в этом понимал? Но я считал себя патриотом.

– Ты из России? – удивлялись люди. – Как вы там живёте?

А я возил с собой российский флажок. Он был со мной и в американском концлагере в Ираке, и в путешествии на велосипеде по Гималаям, и во время мотоэкспедиции по Африке. Я слышал, что некоторые русские эмигранты и даже просто туристы на вопрос «откуда?» называли другую страну. Но я не стеснялся своего происхождения даже в местах, где к нам относились предвзято. К счастью, в мире таких мест было немного.

– Русские? – заглянул в Таллине в автобус нашей группы какой-то эстонский парень. Был конец девяностых, и местный житель казался настроенным решительно: – Своих стреляете, чужих стреляете. Всех стреляете.
– Иди отсюда, – шикнул на него водитель, и парень исчез.

В двухтысячных я попал на мероприятие киргизских правозащитников в Бишкеке. Несколько киргизов там тоже было, но в основном русские и европейцы, работавшие в западных НКО. В город приехала дама из Польши, чтобы показать общественности документальный фильм о зверствах русских в Чечне.

– Пришли какие-то бандиты, стреляли, украли вещи, – по-русски причитала на экране чеченская старушка.

«Пришли федеральные войска. По приказу из Москвы убивали людей. Грабили дома» – сверху на английском был наложен закадровый текст.

– Это же неправда! – удивлялись киргизы после просмотра.
– Правда! – хищно улыбалась полька.

Уже в середине 2010-х годов ко мне в Тбилиси подскочил молодой человек.

– Ты русский? Меня ваши в интернете чернозадым обозвали. А я что, чернозадый? Говорю им: приезжайте, покажу вам свой зад, сами посмотрите, какого он цвета.
– В интернете миллион дураков. Неизвестно, кто они, чем занимаются и где живут. Может, они вообще не живые люди, а чат-боты, программа. Ты с ними со всеми собираешься ругаться? – спросил я.

Парень задумался и потом сказал:
– Не-е… Вообще-то вы, русские, нормальные, – и добавил: – Армян вот только не выношу!

А в 2010 году я делал репортаж о гуцулах на Украине. Мы с фотографом были на гуцульской свадьбе. Пока тот снимал, я находился во дворе.

– Фух, чуть не побили! – выскочил он. – Говорят, москаль. Я ответил им на украинском. А они мне – хорошо, что знаешь мову, а то б мы тебе морду-то набуцкали.

Во время той же поездки один богатый украинец сказал мне по секрету:
– Будет война.
– Когда? С кем? – удивился я.
– Не скажу с кем, но будет, – авторитетно ответил он. – Бункер я себе уже построил, хочешь посмотреть?

И показал. Действительно, подземный бункер, с запасом еды, топлива, с жилыми комнатами и даже бассейном. Не знаю, пригодился ли ему.

В 2014 году я сопровождал группу украинцев в Индии.

– У нас на Украине… – начал, улыбаясь, что-то рассказывать здоровенный дядька из Одессы.
– В Украине, – зашипела тётка в очках. У Оруэлла был Большой Брат, а тётка, видимо, считала себя Большой Сестрой, обязанной выявлять и вовремя пресекать мыслепреступления. Дядька сник, потух и, кажется, даже забыл, о чём хотел рассказать.

Осенью прошлого года я путешествовал по Египту.

– Это украинцы, – показывая на пассажиров, говорил гид полицейским, хотя в автобусе были только русские.
– Почему украинцы? – спросил я его потом.
– Ваше правительство требует, чтобы русским в Египте обеспечили защиту. По закону с нами должен постоянно ездить офицер полиции, а это дорого. А вот об украинцах их правительство ничего не говорило. Поэтому я специально называю свою группу украинцами, чтобы нас пропускали.

Я ещё подумал: как странно. Почему русских правительство требует защищать, а украинцев нет?

Сейчас 2022 год. Мне жалко украинцев, ставших заложниками большой политики, которых не могло и не хотело защитить их правительство. Жалко русских иммигрантов, так и не сумевших найти счастье на чужбине, а сегодня объявленных в своих странах париями и вынужденных стоять вдоль дорог с украинскими флажками и кричать «Нет войне!», иначе выкинут с работы. Им не было жалко иракцев, ливийцев, сирийцев и украинцев, живущих на Донбассе, хотя там тоже война и бомбёжки.

Мне кажется, им просто страшно, ведь они не у себя дома. Потому что заграница – не дом. И не картинка из глянцевого каталога. Там за мыслепреступления наказывают строже, чем у нас. Наши эмигранты очень старались быть хорошими европейцами и американцами, но их снова считают «плохими русскими». Может, не стоило себя ломать?

Мне жалко конфискованные яхты российских олигархов. На вывезенные из России деньги вместо этих дурных дорогих игрушек можно было построить несколько крейсеров, а лучше тысячу ботиков для школ юных моряков. Быть может, элита наконец поймёт, что благословенный Запад – иллюзия. Что русофобия и космополитизм – так себе броня в наше суровое время. И что нужно любить Родину, жить и тратить свои нетрудовые деньги здесь, желательно на праведные нужды. Глядишь, Родина не бросит, защитит. И, быть может, за олигархами потянутся домой спортсмены, учёные, программисты. А дальше мы узнаем, что и Советская империя не так уж умерла.

Империи полностью не умирают. До сих пор жива Римская империя, направляющая призрачные легионы на завоевание варваров. Жив Третий рейх, расползшийся по землям, откуда его когда-то с треском выкинули. Жив и СССР с его ракетами, балетом, ледоколами, но, главное, с дружбой народов.

И мне хочется верить, что на месте прежней дружбы снова вырастет дружба. Кто был мальчишкой и дрался, тот помнит, что дружба, окроплённая кровью из разбитого носа, иногда бывает очень даже крепкой.